Гнезда № 2

Как всякое серьезное искусство, кулинария не чурается эстетики безобразного. Показательным блюдом в этом смысле являются макароны. Например, по-флотски, когда мясо напоминает войлочные стельки, пропущенные через мясорубку и перемешанные с рожками, ушками, спиральками и перьями. Или макароны с сыром, обязательно остывшие - сырная стружка тогда смахивает на обрезки ногтей. Макаронная запеканка, спрессованная в ДСП, обугленная снаружи и клеклая внутри. Лучше всего эти блюда готовят казенные люди - в лагерях, заводских столовых, детских санаториях, больницах и, разумеется, в школах. Именно работая в школе, я и освоил "Гнезда №2".

После вуза выбора не было - или под ружье, или в педагоги: выпускники, работавшие по специальности, получали отсрочку. Я пошел в школу и получил ККО - классы компенсирующего обучения. То есть детей с точки зрения перспектив обучаемости слабых.

Имена самых слабеньких я помню до сих пор. Киянов. По причине малых габаритов Киянов любил прятаться в партах и книжных шкафах, где обычно устраивался со сломанным телефонным аппаратом (найденным там же, в шкафу). "Алло, милиция? Алло, милиция?" - выкрикивал Киянов. Позвонить куда-нибудь еще Кияша не догадался ни разу. Или Веденеев, вполне созревший к 15 годам молодой человек. Его мамаша занималась недвижимостью, помогая школе красками и мастикой, так что сын мог вполне позволить себе порассуждать с одноклассниками о сравнительных достоинствах различных водок, умея верно оценить не только радугу вкуса, но и остроумие названий. Однажды я встретил его в гастрономе небрежно бросающим продавцу: "Мне, пожалуйста, "Кент" восьмерочку и одну "Лисю-писю"". До меня не сразу дошло, что это редуцированная форма от "Лейся, песня!", очередной водочной новинки. Милый кареглазый Толя Бубнов, страдавший каким-то очень сложным расстройством слуха, не мог написать правильно ни одного слова. Читал с трудом. Единственное сданное им сочинение называлось "Онеген и Тотьян". А Мазуркина! Рыжая, румяная и простодушная, как пастушка со старых немецких открыток, весь учебный год она мечтала о том, как поедет к бабке в деревню "скотинку водить".

Список учеников можно было бы продолжить, но, при всем разнообразии типов, общение мое с ними заканчивалось одинаково: я приходил домой и тупо варил макароны - на большее сил не хватало. Перепробовал всякие, и вот после перьев ко мне пришли гнезда.

Где-то в феврале, в самый разгар третьей четверти, я проводил классное изложение. Текст назывался "Масленица на Руси". Поскольку это было изложение с элементами сочинения, каждый должен был добавить от себя два-три предложения о том, как он обычно провожает зиму. Я прочитал текст четыре раза. Очень медленно. Некоторые куски чуть ли не по слогам. Но у Фокина все равно возник какой-то вопрос, типа жи-ши. Я переадресовал вопрос классу. Повисло молчание. Киянов как раз закончил пилить расческой кусок мела.

Опилки высыпал на припасенное зеркальце, разделил их на несколько дорожек. Потом засунул в ноздрю ствол авторучки и, хитро подмигнув, с силой втянул в себя воздух. Я повторил вопрос. Руку поднял Бубнов.

- Ну, Толя, отвечай.

Бубнов встал, развернулся и молча пошел к стене, где белела на фотообоях березовая роща (я сам эту рощу приклеивал вместе с Еленой Даниловной, географичкой, которую ученики ласково называли Елда).

- Смотрите, Павел Николаевич, это Фокин ссыт! - радостно объявил Бубнов, тыча пальцем в обои.

К одной из берез была подрисована фигурка, соединенная со стволом пунктирной дужкой. Откуда ни возьмись в руках у Фокина появилась заготовка ковша для кваса (на труде мальчики занимались резьбой), в воронку этого ковша, словно в рупор, он басом проговорил:

- Молодец, Бубнов. Садись. Пять.

Сияя от восторга. Толя сел. Про жи-ши больше никто не вспоминал. Я. тоже. Нужно было еще раз прочитать текст и оставить время на "элементы сочинения". В самый разгар диктовки дверь в класс отворилась, на пороге, держа руки за спиной, возник Веденеев.

- Можно войти?

Я молча кивнул. Веденеев вошел, поставил на пол две пустые жестянки из-под фанты, подпрыгнул и резко обрушил на них свои внушительные подошвы. Затем присел на корточки, осмотрел жестяные лепешки, аккуратно кончиками пальцев прихватил их и медленно встал.

- Можно выйти?

Я снова кивнул и предложил учащимся приступить к самостоятельной работе. После чего они погрузились в воспоминания об уходящей зиме. Первое, на что я наткнулся, когда сел вечером проверять тетрадки, была фраза: "Зимой я люблю кататься на санках, на кардонке и на жопе". На обложке значилось - Мазуркина, 9 "Б". Других элементов сочинения обнаружить не удалось, но я все равно поставил пятерку. Повезло и мне. Именно в тот февральский вечер я приготовил "Гнезда №2". Соединив суровый минимализм макарон по-флотски с прелестью феттуччино с креветками и белым соусом. Вот рецепт.

Куриные грудки (2 шт.) варятся в небольшом количестве воды, чтобы бульон получился крепким, насыщенным. Затем мясо разбирают, помещают кусочки на дно кастрюли или глубокой сковороды, сверху кладут макаронные изделия под названием "Гнезда №2", 8-10 бухточек, не больше, и заливают бульоном (допустимо использовать и другие номера гнезд, скажем №5 или №8, но привлекательнее всего тоненькая двоечка). Параллельно на чугунной порционной сковороде готовится овощная поджарка: лук, морковь, можно помидоры со сладким перцем. Как только овощи готовы, ими засыпают "Гнезда №2". Все это томится на небольшом огне до тех пор, пока макароны не впитают в себя весь бульон. Есть горячими, хищно наворачивая гнезда на вилку.

Павел Рыбкин, учитель словесности
"Большой город", 20.09.2002