Сентенция о метании тынзяна на хорей

Ежедневно я изымаю из своего почтового ящика кучи писем. Мне пишут много, регулярно и часто. В основном из налоговой инспекции и Мосэнерго. А этот день стал приятным исключением. Среди привычных унылых конвертов позитивно вибрировало нечто яркое и многообещающее. Я бы даже сказал - Европейское. Ведь конверты - это как города. От одних несёт нищетой и бесперспективностью. От других чем-то другим, как правило, тоже невесёлым. А этот конверт был, ну как коробка конфет, что ли, не знаю, как объяснить. Легко перепрыгивая через три ступеньки, я перепелиным пёрышком взлетел на свой четырнадцатый этаж. Бросил в угол сумку с бутсами. Повесил боксёрские перчатки на вешалку для шляп и, насвистывая шестую симфонию Густава Малера, вскрыл письмо.

Уважаемый Александр! Добро пожаловать на Чемпионат мира по высшему пилотажу 2009 года, который проводится на знаменитой британской гоночной трассе в Сильверстоуне.

На соревнованиях соберутся более 60 сильнейших пилотов со всего мира, в том числе и сборная России по высшему пилотажу. Компания Mazda UK выступает генеральным спонсором Чемпионата и в рамках этого мероприятия представит новую Мазда 3 MPS.

С уважением Грэм Фадж (директор по связям с общественностью Mazda UK)

Я, как вы сами понимаете, не совсем поверил своим глазам. Я не пилотировал уже лет десять. А десять лет назад я пилотировал, конечно, но совсем мало. Так, пару раз дали рогастый штурвал в моментально вспотевшие ладошки. И говорили - только вниз не смотри!

Так что - растерял я навыки. А в нашем лётном деле даже при очень хорошей физической форме и высоком интеллекте, кх... навыки всё же стоят на первом месте.

Набираю старине Грэму. Говорю, что, дескать, я бы и рад выступить, да боюсь подвести команду. Мол, навыки меня покинули. Смеётся. Не захочешь, не летай, говорит. Просто приезжай. Пивка попьём, в наш университет сгоняем, благо до Оксфорда тут пять шагов. Потом помолчал, и так полушёпотом - Вичка подтянется!

Виктория дель Пино! Дочь испанского строительного миллионера, моя старая знакомая, с которой мы в юности пешком пересекли за одну ночь всю Прагу с севера на юг! Девушка с полным отсутствием даже признаков лицемерия. Пожалуй, самое светлое и доброе существо из всех существ, встреченных мной на жизненном пути.

С этого надо было начинать, отвечаю - и начинаю паковать рюкзачок.

Хитрец Грэм замолчал. Вслушивается, елозит ли молния? Елозит, Грэм, ещё как елозит! Вылетаю! Встречай.

Шторка, отделяющая наш бизнес-класс от эконома, зашевелилась, и сквозь неё протиснулся грудничок, едва научившийся ходить. Рядом с моим креслом он упал на гузу и стал тянуть ко мне свои ручки. Я поднял ребёнка и он ушёл. Потом пришёл снова, упал, я поднял - он ушёл. И так весь полёт. Придёт, упадёт, уйдёт. Короче, выходил я из самолёта с реально раскачанными бицепсами и весь гибкий, как гимнаст.

Время у меня было, и я решил погулять по Лондону. Отправился на Бонд-стрит.

Бонд-стрит удивил неприятно. Я ведь привык бродить вальяжно и задумчиво, чтобы все понимали, что думаю думу, или у меня светлая печаль. А здесь взад и вперёд, а также поперёк со страшной скоростью носились английские граждане и гости столицы. То есть, идти спокойно там нельзя. Совсем. И гибкость, приобретённая в самолете, очень мне пригодилась. Пару раз я едва увернулся от столкновений с зажатыми в голодных руках хот-догами. А если мне нужно было куда-то зайти, то оттуда непременно нужно было кому-то выйти. Причём срочно. И с баулами. Признаюсь, я не разу в жизни не был на вещевых рынках, но почему-то ассоциация именно с отечественными вещевыми рынками навязчиво угнездилась в голове. Только заменить наших граждан индусами. Да, точно! Вот таков нынешний Бонд-стрит. Из каждой лавки орёт какая-то неприятная музыка. Всё это на искажениях, с хрипом. Пахло чебуреками. Возле большого магазина, торгующего разными штанами и кепками для здешних неформалов, бойкие, стрёмного вида негритята из-под полы продавали CD-болванки с какой-то музыкой. Прикиньте, а? В Лондоне!

Погрустневший, я сел в машину и отправился в деревушку Сильверстоун. Куда катится этот мир? - вертелось в голове. Но постепенно настроение стало улучшаться. По бокам замелькали дивные пейзажи. Маленькие домики, поля, овечки и аккуратные рулеты из сена. Всё это было под солнцем. В холле уютного отеля, к которому вплотную прилегало столь родное моему сердцу поле для гольфа, меня встретили представители компании Mazda. Я протянул им загорелую сильную руку, и представился - Гуттаперчевый мальчик с Бонд-стрит! Шутка была оценена. Всё же, как ни крути, а мыслю я совсем на английский манер. И в утончённом лесу английского юмора, столь дремучего для иных, я чувствую себя как отважный белорусский партизан в Беловежской пуще. "Гуттаперчевый мальчик с Бонд-стрит". Дарю. Пользуйтесь на здоровье!

Отужинав деликатесами разных народов, я крепко заснул сном уверенного в себе, счастливого человека. Утром меня повезли на аэродром, где проходили соревнования. Данный аэродром построили в 1943 году и вплоть до окончания войны использовали как базу американских и английских ВВС. Потом здесь обучали пилотов-чайников, а затем воины окончательно покинули данную территорию и её облюбовали гонщики. В 1950 году, когда мне было минус четырнадцать лет, в Сильверстоуне прошёл первый национальный этап гонок "Формула-1". На событии присутствовал царь ГеоргVI и огромная толпа подданных - болельщиков. А теперь по бывшим взлётным полосам на новенькой Мазде рассекал я, горделиво оглядывая легендарный объект.

Приехали. Гляжу, по полю птицей несётся ко мне Вика! Волосы развеваются, конь, а не девка. Точнее, лошадка. Красавица! У неё в 16 лет было больше лётных часов, чем у всех вторых пилотов российских авиалиний, вместе взятых.

За ней, раскинув для объятий руки, солидно идёт Грэм. Вначале я обнял Викторию. Всё такая же изящная, сильная спина. Всё так же нежными цветами пахнут её волосы. Сердце моё заколотилось и скупая слеза сверкнула в углу глаза моего на Сильверстоунском солнышке. Затем падаю в крепкие объятия Грэма. Грэм - настоящий мужик. Всё понял. Ладно, говорит, оставлю вас. У меня тут работы невпроворот. Вечером по пивку? А как же! - отвечаю.

И вот мы с Викторией вдвоём. Вспоминаем нашу юность. Разглядываем стоящие в огромных ангарах спортивные самолёты. Она по ходу рассказывает мне, что первый послевоенный чемпионат мира по высшему пилотажу проходил в 1960 году в Чехословакии. И с тех пор проводится регулярно, раз в два года. Я с удивлением узнал, что в 1966 году он проходил в Тушино. Мы там неподалёку жили, и я отчётливо вспомнил, как меня смазывают тальком, а за окном жужжит. Победительницей того чемпионата стала наша Галина Корчуганова. Через два года в Великобритании чемпионат выиграла Светлана Савицкая. Затем Лидия Леонова, Валентина Яйкова, Любовь Немкова, Виктор Чмаль, Михаил Мамистов, Сергей Рахманин. Причём Сергей Рахманин выиграл два чемпионата подряд.

Всё это за период с 1960 по 2007 год. Очень, я считаю, неслабое достижение. Наверное, подумал я, страна гордится своими героями и активно способствует развитию данного вида спорта. Этой мыслью я поделился с Викой. Пойдём, я представлю тебя тренеру вашей сборной - предложила Прелесть. Пошли. В одном из ангаров мы нашли приветливого мужчину средних лет. Это - Смолин Виктор, главный тренер сборной команды России по самолётному спорту, сказала Виктория. Мы познакомились и начали беседу. На улице в это время пошёл сильнейший ливень, полёты были приостановлены, и беседа проходила неторопливо. Я поделился своими юношескими восторгами с тренером, выразил своё восхищение тем, что и в данной, малознакомой пока для меня области, люди делают великое благо для своей страны. И выразился в том смысле, что страна платит им тем же.

Но на этих словах тренер рассмеялся. Знаешь, говорит, наш вид спорта в России по статусу сравним разве что с метанием тынзяна на хорей! Кёрлингу уделяется больше внимания. Кёрлинг даже стал Олимпийским видом спорта. А спортивной авиации будто и нет вовсе.

Хм, думаю, мне довелось однажды метнуть кожаное лассо на палку, которой управляют оленями. Это было в Надыме, лет пять назад. Я, естественно, попал мимо палки. Всё из-за ветра. Не будь ветра, я насадил бы эту штуку. А так она пролетела в трёх сантиметрах от шеста, и шлёпнулась на ненецкую мохнатую кошку. Мысли мои вернулись из Надыма в Сильверстоун. Я стоял удивлённый. Я знаю, что малой авиации в России практически не существует, и даже знаю причины этого. Но не стану тут о грустном. А вот высказанная тренером сентенция меня как бы оглушила. Типа, на дворе двадцать первый век, а крупнейшая в мире космическая держава всё продолжает выезжать на энтузиазме профессионалов высшего уровня, периодически подкидывая им какие-то мелкие бонусы, и выдавая это за полноценную поддержку вида спорта. Узнаваемая национальная тенденция.

Вспомнил одного дебила. Пацану пятнадцать лет. Учиться не желает. Все разговоры, как у бабы, о шмотках. На вопрос - кто тебя, такого дурня на работу возьмёт? Отвечает - папа меня пристроит. Вот такие "пристроенные папами" и рулят здесь всем. Дарю кстати вам ещё выражение - Пристроенный папой!

Дождь закончился, завертелись винты. Опять выглянуло солнышко. С полей запахло сеном. И этот запах в сочетании с запахом топлива создавал своеобразный и неповторимый амбре. Я бы знаете, как назвал такой одеколон? "Тарзан", например. Сочетание техногенной мощи и природной свежести. Думаю, Жан Батист Гренуй разделил бы мои ассоциации.

Из глубокой задумчивости нежным поглаживанием по плечу по меня вывела Виктория. Не грусти, всё пройдёт, сказала она. Хочешь, я тебя прокачу на самолёте?

Как мог я отказать? Только, сказала она, ты должен будешь пройти инструктаж.

Вика, говорю, может ты мне, сама вкратце расскажешь что почём и всё? Нет, говорит, так нельзя. Это обязательная предполётная процедура, а я с тобой рядом посижу.

Мы внедрились в маленькую комнатку, расположенную в штабе Мазда. Там я заполнил анкету, где встречались, например, такие пункты - не беременный ли я? Не занимался ли последние три дня подводным плаванием? Нормальное ли у меня артериальное давление?

Меня это насторожило. Неуверенной рукой я поставил свою подпись там, куда мне указал изящный пальчик Виктории. И настороженно приступил к прослушиванию инструкций.

Высокий лётчик по имени Чарли раскрыл ноутбук, и не спеша начал. Чем дальше он рассказывал, тем больше возрастало внутри меня что-то наподобие нервного напряжения. Однако я сохранял лицо, бодро подмигивал Вичке, и даже пытался шутить.

Если вдруг почувствуешь себя плохо, бодрым голосом продолжал инструктор, просто скажи I am sinking (что означает - опустите меня на землю, и побыстрее!), а если не успеешь сказать, то постарайся хотя бы опустить один из своих четырёх больших пальцев вниз, как император Рима. Вообще, раз в полминуты Виктория будет спрашивать, всё ли у тебя хорошо. Если всё хорошо, но ты не сможешь говорить, то задирай все пальцы вверх. Если сможешь говорить, отвечай - айм окей!

Если хоть что-то в организме пойдёт не так, сразу ори - айм сикинг, и все пальцы вниз!

Я по инерции продолжал улыбаться сильно утончившимися губами. Внутри зарождались молнии. Если вдруг, ты услышишь фразу "Ball out!" (полтора сальто вперёд из сидячего положения) - откидывай стеклянный колпак, отстёгивай всё, что найдёшь, кроме парашюта и прыгай. Не забудь, главное, скинуть наушники, а иначе это будет твой последний трофей в жизни, который потом будет затруднительно отделить от твоей головы.

А если я не расслышу фразу "Ball out"? - с надеждой в голосе спросил я.

Ориентируйся по Виктории, выпрыгнет она - не сиди как дурень, сигай следом. И чем быстрее, тем лучше. Тут у меня вообще всё опустилось ниже плинтуса.

Ну вот почему именно я? Ведь кто-то сейчас гуляет по уютной Бонд-стрит, пьёт пиво, совершает покупки. Что же у меня-то всё не как у людей? Господи, я же ещё совсем молоденький! Видимо, я выглядел не парализованным от ужаса, а сильно сосредоточенным перед совершением хорошо обдуманного поступка человеком. Поставив ещё какую-то подпись, я вышел на воздух. Виктория что-то щебетала, про какой-то Карлов мост, а я напряжённо думал, как мне соскочить с проекта. Время терпит, Санёк, так… Острая зубная боль? Может, расстройство кишечника? Вот придумал, скажу, что... Но в эту самую минуту ко мне подбежали два мускулистых чела, и стали стремительно надевать на меня парашют.

Вот оно! Не успел покормить голубей… Мой сикинг, кажется, уже настал. Я бы даже сказал, что и какинг тоже. Но этого всего опять же никто не заметил. Поскольку парашют был тяжёлым и занимал всю спину, то к самолёту я подходил в позе молодёжного поп-певца. Шишка с пузиком горделиво торчат вперёд, худенькие лопатки и ножки оттянуты парашютом далеко назад.

По бокам идут эти два бойца из ларца, и по очереди втирают, как пользоваться парашютом. Дескать, выпрыгнул, сосчитал до десяти, дёргаешь кольцо. Кольцо? Какое кольцо?! Это вот этот металлический треугольник, размером с автомат Калашникова? Сам, конечно, молчу. Только соплю от натуги. Когда летишь, язык не высовывай, ноги вместе, руки на стропы. Ага, конечно, мужчины. Я же прыгун тот ещё. Да я, если вообще выпрыгну, то про ваш парашют сразу забуду. И вывалю от ужаса наружу всё, а не только язык! И падать буду в позе морской звезды с поросячьим визгом.

Не помню, как оказался в самолёте. По сути, это восьмицилиндровый двигатель мощностью четыреста лошадей, к которому приделаны крылья и два сиденья. Одно спереди, другое сзади. Вот вы видели такие стулья, в которые сажают детей, чтобы покормить? Вот такого плана сиденья в этом монстре. Я очутился почему-то спереди. Между ног у меня был джойстик толщиной с карандаш, по бокам какие-то проволочки и трубочки, а снизу я отчётливо видел английского кузнечика, который сидел на полосе. Видать, зашёл проститься.

Всё завибрировало, и мы начали разгоняться. Чтобы не пугать Вику, я сам каждые десять секунд, как мантру, бубнил - айм окей! Мы почти вертикально взлетели, резко легли на правый бок, и вдруг мне стало хорошо! Вот представьте, очень хорошо и легко. Наверное, так чувствую себя дети, когда их катают на каруселях. Сделаем петельку? - спрашивает моя шалунья. Конечно! Мощный форсаж, мы переворачиваемся вверх ногами и входим в собственный дымный след. Потом сразу ещё. Внизу замелькали маленькие домики, поля, овечки и аккуратные рулеты из сена. А так же съёмочные группы разных стран пытающиеся зафиксировать наши передвижения. Затем бочка. Небо, овечки, горизонт, небо, овечки, горизонт. Потом опять вертикальный взлёт, и почти полное отключение двигателя. Тишина и удивлённая птица справа. Несколько секунд свободного падения, форсаж и ещё петля.

Поддай, Викуся! - орал я фальцетом, переходящим по мере перегрузок в нормальный такой шансонный сексуальный баритон. И моя малышка перевернула самолёт вверх шасси. В таком виде мы летели почти минуту. И этой минуты мне не забыть. Я в позе эмбриона висел на ремнях, подо мной эти овечки, человечки и всё это одна жизнь! И это происходит здесь, сейчас. Да нет ничего, что могло бы заменить это состояние. Его можно достичь только в таком полёте и только с таким пилотом. Из самолёта я выходил сам. Моя осанка выправилась. Парашют уже не весил ничего. Я жарко расцеловал Вику, потом всех кого встретил в радиусе пятидесяти метров, а они все расцеловали нас.

Что я могу сказать. Кто не летал, тот не поймёт. А про посещение Оксфорда я рассказывать не стану. Это личное. Моё, Виктории и Грэма.

Только добавлю, что на этом чемпионате первые и вторые места среди женщин завоевали наши Светлана Капанина и Елена Климович. Спасибо вам, женщины!

"Медведь", октябрь 2009