Голос Лаэртского

Корр: Александр Алексеевич, читатели "Лимонки"...

Лаэртский: Почему "Алексеевич"? Зачем? Просто давай?

Корр: Саша?

Лаэртский: Конечно, ну какой "Алексеевич", ты что?

Корр: И все-таки, Саша, читатели "Лимонки" в принципе не знакомы с твоим творчеством...

Лаэртский: Дольше проживут.

Корр: Расскажи с самого начала о своих первых опытах, о своей первой группе.

Лаэртский: А, т.е. ты имеешь в виду хронологию событий или почему это получилось?

Корр: И то и другое, начнем с хронологии.

Лаэртский: С хронологии? Ну, это школьные еще дела были всякие; тупые, о которых вспоминать нет смысла совершенно. А потом была группа "Волосатое стекло". Тоже тупая группа. В принципе сама по себе. А потом началась сольная деятельность: с альбома, который называется "Доители изнурённых жаб". Но еще долгое время приписывали это "Волосатому стеклу", хотя это, собственно, уже не то. Ну и с того момента, с 1987 года, целиком все эти сольные проекты осуществлялись с помощью музыкантов разных. А основная цель, конечно, просветительская. То есть - вся эта музыка не развлекательная, а просветительская. Я бы сказал, работа такая, ну, как бы это сказать, популяризационная. Объясняются вопросы быта, отношений между людьми, медицинские проблемы - все это освещается. Т.е. как бы в данном случае музычка служит интерфейсом для передачи информации весьма важной людям, которые всухую эту информацию не могут воспринять. Да.

Корр: Альбом "Общество Туле" очень мистический альбом по сути.

Лаэртский: Да, в каждом альбоме, в общем, смотри: "Доители изнуренных жаб" - там доходчиво объясняется национальный вопрос - эта проблема существовала, существует. Но там с такой стороны показано, чтобы люди задумались об этом. Так? Альбом "Общество Туле" - это политическая сторона дела. "Пионерская зорька" - это, скорее, общественно-социальное. "Детства чистые глазенки" - это проблема в основном медицинская. Также Медицинско-общественная. Новый альбом будет о взаимоотношениях в семье: молодые женщины, матери там всякие, дети... То есть, семейный так называемый социум, поскольку известно, что семья - ячейка общества - вот это микрообщество будет исследовано в новом альбоме. Он будет называться "Вымя", кстати.

Корреспондент стучит по крышке диктофона

Лаэртский: У тебя кончилось, что ли? Что-то щёлкнуло так сомнительно.

Корр: Бигимот начал снимать фильм. А у Вас будет нечто подобное?

Лаэртский: А я не могу серьезно относиться к каким-то клипам, ну не врубаюсь я, короче. Всем этим я сам заниматься не могу, нужно, чтобы кто-то сказал то-то, то-то и то-то. А когда обычно такие люди находятся, то такую х..ню говорят, что мне сразу не хочется что-то делать больше.

Корр: Слушай, а была такая легенда, что ты живешь на площади Гагарина, бухаешь, выходишь с похмелья на балкон и орешь; "Клава, я не Гагарин!"

Лаэртский: Да, это "Пощёчина жизни" альбом, но он мутный. 1987 год еще. А почему "Гагарин? Ну, вспомни, что было при совке? Три х..ни: это "Лысый", б..дь, комсомол сраный да Гагарин - все, б..дь, пи..ец. Из Гагарина сделали чучело какое-то, т.е. он какал, как все люди, а из него сделали нечто типа идола. Не то что подставили, а вообще это образ базетический наглухо - зоб уже отрос. А жил я, да, в Гагаринском районе, там еще школа "им. Гагарина" называлась, меня это всегда шокировало. А чем он, в принципе, как космонавт, от Лайки отличается? "Лайка" - это на самом деле эстонский правозащитник Генрих Лайк, назвали "Лайкой" и зах..чили в космос.

Смех

Корр: Как?

Лаэртский: Ну как, ему сказали: "Парень, ты настолько крут, что мы тебя либо кончим, либо давай в космос лети. А выпускать тебя не будем". Солженицын, там, и прочие, это дети по сравнению с Лайком.

Корр: А "Стрелка" кто такой, чех?

Лаэртский: (смеётся) Нет, Стрелка это правда, говорят, собака. Дураку понятно, что полетов в космос нет и не было. А НАСА - это просто бабки люди отмывают. Вот сейчас показывают по телевизору, типа подгоним там что-то, да ни х.. там. А Лайка, знаешь, послали - вот детишки пускают от "Валидола" мандулу. Его только в большую посадили. Ну и "лети" сказали. Так у него был шанс выжить.

Корр: А с семьёй что сделали?

Лаэртский: Семья? А он был один. Все правозащитники обычно без пары и без грудников. Они преданы идее. Про Корчагина смотрел? (Смеётся). Т.е. они маниакальны. Он там всё защищал. "Одна борьба!" А у Лайка выбора не было. (Смеётся).

Корр: Расскажи о своем религиозном мировоззрении. Твои альбомы имеют явно языческую поэтику?

Лаэртский: Религия... Вопрос серьезный, как о нём тут расскажешь. Могу сказать одно только, что любая официальная церковь - любая, на мой взгляд - это то же самое идолопоклонничество. Ну, пришел там к идолу и головку члена себе отрезал. Или ты пришёл в храм, молишься на икону какую-то. Чем в таком случае она отличается от идола? Просто храм здоровый и иконы - это искусно сделанный идол получается. Х..ня какая-то. Религия - это внутри у каждого. Вот и всё. Т.е. общая мораль, она придумана для таких вот людей - экологически отравленных, что ли. Им некуда податься, у них внутри, в собственном храме калом намусорено, и они идут куда-то, кал выметают в какую-то общественную кучу. А так, нужно внутри себя это держать. Все.

Корр: Таким образом, ты анархист?

Лаэртский: Этого я не знаю. Определения я не могу же себе давать. Анархия - это некое определение. Кто у нас был анархистом?

Корр: Бакунин.

Лаэртский: Бакунин. Ну, я с ним не знаком. Я не знаю, что у него за храм. Если он анархист, может, он му..ак был. Может, детей убивал где-нибудь, там, грудничков в Измайлово насаживал. Почему тогда я должен быть анархистом? Я просто такой, как я. Всё.

От редакции: Посылая нашего корреспондента, мы ожидали большего, чем эта глобальная отрицаловка. Но все равно публикуем.

Сергей Рютин, "Лимонка", # 60, март 1997