Сценограмма программы "Принцип домино". Часть 3
 

Ханга: По телефону прямого эфира вы можете связаться со студией и ответить на вопрос нашей программы: "Можно ли прожить без мата?" Ждём ваших звонков.

Ищеева: Наш следующий герой не позволяет себе непечатных слов. Но при этом общается на языке, который люди старшего поколения ошибочно считают нецензурной бранью. У нас в гостях редактор и телеведущий Фёдор Павлов-Андреевич.

Входит Павлов-Андреевич, садится на центральный диван.

Ищеева: Добрый день, Фёдор! Итак, как же общаетесь вы? Присаживайтесь.

Павлов-Андреевич: Я, как я общаюсь? С вами?..

Ищеева: Надеюсь, не со мной... Со сверстниками.

Павлов-Андреевич: С вами я общаюсь так: "Здравствуйте, Елена, я очень рад встрече с вами сегодня вечером... или ещё день?" Особенно я рад встрече с тем, кто справа, а втройне особенно я рад встрече с Александром Лаэртским...

Ищеева: А что это вдруг втройне?

Павлов-Андреевич: И Александром Никоновым.

Ищеева: А вот в своём кругу как вы разговариваете со своими сверстниками, с ребятами, для которых вы делаете журнал?

Павлов-Андреевич: (паясничая) С ка-а-кими ребятами?

Ищеева: Вот так вот?

Павлов-Андреевич: (продолжая кривляться, отклячив губу и глядя пустыми глазами перед собой - очень по-мудацки) Не-е-ет, вот... я чё спросил... с какими ребятами я так разговариваю?

Ищеева: Нет, это вам не подходит - это не про вас... Это новый русский, я так узнала. А молодёжь...

Павлов-Андреевич: Нет, нет, я на самом деле как-то приноровился, мне приходится быть не двуликим - а каким-то пятиликим Янусом, если такие бывают. (Скорее - Анусом). Моя какая-то профессиональная востребованность от меня... тавтология некоторая получается, но всё же... требует быть разным. Когда я веду праздник журнала "Молоток", когда мы на площади собираем 20.000 человек (кошмар какой) и стремимся с каждым из них одновременно общаться - мне приходится говорить, используя то, что старшее поколение, как вы правильно заметили, почему-то считает нецензурной бранью. Хотя это всего лишь слэнг...

Ищеева: А вот покажите этот слэнг - как это происходит? К примеру.

Павлов-Андреевич: Как формируется слэнг?

Ищеева: Нет, не как формируется - это мы далеко уйдём. Что это за слэнг - пару выражений.

Павлов-Андреевич: Мне кажется, определить это нельзя, есть люди, которые держат руку на пульсе - у них это получается. Например, девчонки там сидят - они точно умеют так разговаривать.

Ханга: А вы можете показать, чтобы мы хотя бы поняли, о чём идёт речь.

Павлов-Андреевич: А-а-а... а-а... Какие-то слова?

Ханга: Слова... манеру.

Павлов-Андреевич: Вы знаете, манеру я попытался изобразить - так, скажем, разговаривают где-то ближе к окраинам. А, а, ы... можно поговорить, как рэперы (опять начинает кривляться) - нарма-а-ально... ну, вот видите, всё равно меня как-то сносит. Я, в общем, конечно, не актёр - я больше, как бы исследую это с филологической, если мне будет позволено сказать...

Соловьёв: Конечно... извольте...

Павлов-Андреевич: ...точки зрения...

Соловьёв: (растопырив пальцы, мерзким голосом, очень глупо и неталантиво) Хотя чисто, если хочешь по па-а-цански... (Ну прямо братья по разуму. Как говорил физрук из м/ф Beavis&Butt-Head: "Жалкое зрелище!" Некоторое время переговаривается с юным другом таким образом).

Аплодисменты публики.

Павлов-Андреевич: Я хочу сказать, что на самом деле у вас в студии здесь сегодня образовались такие весы. Вот на этой чаше, которая справа от меня, находится гиря килограмм в 10. (Да побольше!) А вот здесь как-то - 50 грамм. И вот знаете, почему? Не потому, что эти люди менее достойны, а прежде всего потому, что Виктор Соловьёв - лицо эфирное...

Соловьёв: Владимир.

Павлов-Андреевич: Владимир Соловьёв, я имел в виду - Владимир...

Соловьёв: Благодарю вас... да... (Кокетливо) Потому, что я - победитель?

Павлов-Андреевич: Нет, просто потому, что сегодня у вас есть шанс в очередной раз доказать свою состоятельность перед широкой аудиторией. Так вот, Владимир... я, к сожалению, не смотрю телевизор, поэтому вообще плохо ориентируюсь - но, по-моему, Владимир постоянно в эфире. Я вот вчера случайно включил и видел его там. И мне кажется, что человек эфирный изначально заряжен гораздо большей энергией, нежели люди, которые привыкли выражаться письменно. (Чушь какая).

Ищеева: Давайте вернёмся к нашей молодёжи, которую вы сегодня у нас представляете. В вашем журнале вы используете ненормативную лексику (О-о-о... Совсем деревянная тётка. Печально, печально), чтобы стать ближе, чтобы поднять рейтинг вашего издания, чтобы вас читали, чтоб вас уважали...

Павлов-Андреевич: Конечно. Прежде всего потому, что мне сейчас приходится вести телевизионные передачи, которые мне по возрасту подходят чуть меньше, чем мой журнал, хотя от него я тоже постепенно отдаляюсь. Мои читатели - это 13, 15, 19 основная аудитория, а мне немножко больше. На 5 лет. Но при этом я себя чувствую абсолютно тем персонажем, который там больше рад поклубиться, покидать сокс...

Ищеева: "Поклубиться" - это...

Ханга: В клуб сходить.

Павлов-Андреевич: Да. Покидать сокс, чиста-а-а там, побомбить там...

Ищеева: Нет, это такие выражения... Вы мат используете в журнале? (Вот беда-то)

Павлов-Андреевич: О-о-о, отличный вопрос, с этого можно было начать. (С этого и начинали. Выпендриваться надо было больше). Мат мы в журнале не используем, прежде всего потому, что я не уверен, что наша аудитория так уж обильно матерится. В жизни сейчас Великий пост (Браво!!!), я не хочу показаться ханжой, я стараюсь... это единственное моё поползновение в адрес канонов православной церкви, я стараюсь... я человек верующий, хотя не очень церковный. Я стараюсь во время поста не материться. (sic!!!)

Ханга: А на ваш взгляд - что хуже: слэнг ненормативный или мат?

Павлов-Андреевич: Я полагаю, что мат хуже, когда он произносится неискренне и тогда... Если бы вы, Елена, начали сейчас материться... или вы, Елена - это одинаково было бы неорганично. Потому что с вами я бы предпочёл общаться иными доступными нам с вами способами. Но в то же время - у меня есть, например, очень близкий друг, девушка, с которой мы общаемся с 8 лет, лучшие друзья практически, и которая удивительной красоты, элегантности, интеллигентности человек, очень начитанный, высококультурный, не побоюсь этого высокопарного словосочетания. Вот когда она матерится - а её голос подобен звону колокольчика, я не преувеличиваю... когда она матерится - это потрясающе, это так красиво!

Никонов: А главное, это очень сексуально - когда девушки матерятся.

Павлов-Андреевич: Моё отношение к ней чисто дружеское, мы друзья. И она мне с самого начала сказала, что всё - мы будем друзьями.

Ищеева: То есть, мат сегодня среди молодёжи не в почёте, не в моде - я правильно поняла?

Павлов-Андреевич: Вы знаете, я думаю, что иным способом мыслит, например, министр образования Владимир Филиппов, который однажды заявил, что журнал "Молоток" - это самое грязное, матерщинное и туалетное издание. Каково же было его удивление, когда на сцену на конкурсе "Учитель года" вышла наш редактор Маша Филиппенко, которая является лучшим учителем года, а при этом занимается в нашем журнале связью с читателями. То есть, она слышит язык в том виде... "нэйтив", как говорят англичане, в котором он существует. У него просто, не побоюсь этого слова, отпала челюсть, потому что он увидел и сопоставил журнал "Молоток" и своего лучшего учителя года - она преподаёт латынь в школе!

Ищеева: Приятное открытие было!

Павлов-Андреевич: Да, это было потрясающее открытие. Поэтому мы исповедуем очень простую философию - язык в чистом виде, в том, в котором он живёт на улице, в том, в котором он живёт в школах, в том, в котором он живёт под партой. Потому что место нашего журнала - под партой.

Ханга: Можно ли при помощи обычной тряпки и порошка вычистить русский язык? Можно! - считает наша следующая героиня, если самому при этом не быть тряпкой. С рецептом искоренения непечатных слов нас познакомит директор одной из московских школ Нелли Васильевна Романько.

Входит Нелли Васильевна Романько.

Ханга: Нелли Васильевна, добрый день. Пожалуйста, присаживайтесь на центральный диван. Скажите, как же с матом бороться при помощи порошка и тряпки? В буквальном смысле слова или в переносном?

Романько: Вы знаете что... С матом бороться с помощью порошка и тряпки - это у нас пройденный этап, настолько пройденный, что я даже о нём и не вспоминаю. У моих учеников нет желания писать на стенах и тем более на стендах, которые они сами рисуют.

Ханга: А как вы отбили это желание?

Романько: Вы знаете, что мы... десять лет назад вся школа была исписана и не только на стенах, и на стендах, и даже на доске ученической - там было не просто написано, там было вырезано. (О да! Было дело!) Мы начали с того, что поменяли все до одной доски...

Ханга: Так...

Романько: И сняли все стенды. С помощью детей вымыли все стены.

Ищеева: Неужели это помогло?

Романько: Нет, ну это не сразу...

Ханга: Из года в год?

Романько: И приняли решение... да - и приняли решение, ничего некрасивого не вешать. Ни одного стенда, ни одной газеты. И всё, что мы вешаем, всё, что мы делаем - не делать самим.

Ханга: В каком смысле?

Романько: Самим учителям. Пусть делают дети - но с нашей помощью. Постепенно, они свой труд никак... я вам клянусь, когда меня спросили: "Стираете за детьми?" - я говорю: "Да нет, нет этого"...

Ханга: То есть, вы заставляете самих ребят стирать...

Романько: Да нет этого даже... не приходится уже стирать. То есть, нет потребности в этом.

Ищеева: А почему вы обратили внимание на эту проблему - а многие школы живут, всё исписано...

Романько: Вы понимаете, это ужас какой-то... Я вот приняла школу и посмотрела...

Павлов-Андреевич: Это граффити было!

Романько: К счастью, это было одно слово, но во всех, на всех, где только можно и нельзя было. Стали разговаривать с ребятами, стали приводить примеры... много мероприятий. А прежде всего обратили внимание на себя.

Ханга: Как вы думаете, мат - это недостаток культуры или болезнь общества?

Романько: Вы знаете, это недостаток культуры. Не надо общество сюда привязывать. Было до войны, была война и после войны... вот я отношусь к категории детей довоенных, и росла я как раз и помню первые годы, Победу, даже бомбёжку помню... и такого, как сейчас, мата не было. Раньше говорили "водилы ругаются". Действительно, как женщина сказала - ведёт машину, действительно, бывает такая ситуация, что волей-неволей... да и у меня это бывает. Но я не говорю, что там "трёхэтажный" - но вот какие-то слова такого типа, они вырываются. Вырываются иногда, бывает такая ситуация, очень страшная ситуация. Трудно мне объяснить, может быть, жизнь и смерть так вот наблюдаешь...

Ханга: Я говорю о подростковой среде.

Романько: А в подростковой среде - я вообще и учителя, мы начали с себя. Естественно, учителя никогда... преподавательский состав у нас очень хороший, никогда мат не употреблял. Но прежде чем бороться с матом, надо бороться с грубостью. Вот мы с этого начали.

Ищеева: Простите, а если бы в вашей школе оказался вот ученик, как сын Александра, который дома... 8 лет, он знает все слова, и он бы просто общался на этом языке со своими одноклассниками.

Ханга: Для него это норма жизни...

Ищеева: Как бы вы себя повели?

Романько: Вы знаете, я бы привлекла сюда не учителей с ним побороться, а привлекла бы самих учащихся.

Ищеева: Каким образом?

Романько: Я просто бы...

Павлов-Андреевич: Макаренко - отличный был педагог!

Романько: Вы знаете, вы не язвите, это на самом деле так.

Павлов-Андреевич: Кошмары моего детства были связаны с Макаренко...

Соловьёв: С Макаренко? Тогда вам не 25 лет, а много больше.

Романько: По улице идут парни и девушки, красивые, одеты красиво. И вдруг парни открывают рот...

Ищеева: И беда...

Романько: При девушках. А в ответ девушка открывает рот...

Павлов-Андреевич: Я очень хорошо помню, как в школе меня прорабатывали всем классом - учитель выходил, спрашивал: "А что мы ему поставим за поведение в четверти?" - и все: "Не-еуд!"

Ищеева: Вы тоже ругались?

Павлов-Андреевич: Нет, я что-то позволял себе, но сказать, что это страшно, то, о чём вы сейчас говорите - это другая тема.

Все, кроме Лаэртского и Соловьёва, наперебой говорят что-то - разобрать невозможно.

Никонов: Вы меня вызвали - давайте поговорим.

Романько: Вы знаете, я бы и вас вызвала, и родителей вызвала.

Ищеева: Это и есть родитель.

Никонов: Я папенька.

Романько: Если б у него сын ругался или дочь - я б его вызвала.

Никонов: Вот давайте. Я пришёл - давайте поговорим.

Романько: Я бы сказала, что в нашей школе это не положено. Это у нас не заведено. Мы всё-таки прививаем своим детям уважение к себе прежде всего. И если девочка, которая растёт, взрослой становится, девушкой выходит из школы...

Никонов: И потом открывает рот на улице!

Романько: Матом, и позволяет, чтобы при ней юноша ругался матом - да что же у нас тогда будет?

Никонов: Секунду, вы только что с улицы вернулись, где девушки открывали рот там... как лягушки.

Романько: Поэтому я в своей школе делаю всё, чтобы этого не было.

Никонов: Зачем?

Романько: Как зачем?

Никонов: На улице всё равно жизнь осталась.

Романько: Вы знает что?

Павлов-Андреевич: Позвольте, я объясню...

Романько: (перебивая жестом) Я, так сказать, не из тех, которые вот...

Соловьёв: Они всё равно в конечном итоге умрут. Может, тогда детей сразу давить в колыбели. Ведь всё равно помирать.

Ищеева: Логика такая!

Аплодисменты.

Опять бардак в студии.

Ханга: Мы хотим узнать мнение зала...

Соловьёв: Если я правильно понимаю, Фёдор только что сказал, что ему 25. Исходя из этого, в России с 86-го года перестройка. Это 15 лет. 25 минус 15 - десять. Фёдор, в каком же возрасте вас прорабатывали, что вы оказались в коммунистической школе?

Павлов-Андреевич: В школе, в 13 лет.

Соловьёв: В 13 лет? В 13 лет уже была эпоха демократии. (Угу. В советской школе в 1989 году была эпоха демократии... Мудро!).

Романько: Если мы начнём воспитательную работу и каждый случай будем прорабатывать, как это было раньше - мы никуда, мы заедем в тупик.

Павлов-Андреевич: Слава богу...

Романько: Нельзя прорабатывать, надо просто каким-то образом подойти к ребёнку, объяснить, что можно, что нельзя. Я не уверена, что на улице мои дети могут не ругаться.

Ханга: Я хочу узнать мнение зала - согласны ли вы с последним высказыванием?

Гостья студии, пожилая дама: Я учительница тоже - но начальных классов. Много лет проработала с малышами. Представьте, что пришли 6-7 летние дети...

Романько: Представляю...

Учительница: И будут они ругаться у нас на перемене, на уроке, друг с другом... мы это не допускаем. Если ребёнок сказал один раз - мы пропустим, не заметим, понаблюдаем. Если он ещё раз, второй, третий раз - мы попробуем отвлечь его от этого занятия. Разными методами. Но когда мы увидим, что это постоянно - тогда мы приглашаем родителей, мы разговариваем с ними...

Ханга: А что делать, если родители вот такие? Вот что вы ему скажете?

Учительница: Тогда придётся и с родителями, и с детьми проводить работу. Это - наша низкая культура. Мне кажется, скоро это пройдёт. Мы наговоримся и не будет у нас этого больше. Мы вот на это надеемся.

Ханга: Спасибо за ваше мнение...

Лаэртский: Прошу прощения. А вы не боретесь в вашей школе с такими выражениями, как, например "вау", "зис из кул" и прочая нечисть? Мне кажется...

Соловьёв: Или, как говорят англичане - "нэйтив"...

Лаэртский: Да, какие-то слова и выражения совершенно чужеродные.

Учительница: Маленькие дети сидят рядышком, мне другим приходится заниматься. У меня другая возрастная категория.

Ищеева: Вот у нас вот кто может "вау" сказать - давайте послушаем...

Соловьёв: А люди постарше говорят "ваучер"...

Гость студии, юноша: Я хочу сказать - с моими ровесниками, бывает, выпадет слово мата... мы брали это с вашего поколения, а младшее поколение берёт как бы с нас. При младшем поколении мы не хотим ругаться и пытаемся этого не делать. Например, в присутствии дамы тоже пытаемся не ругаться матом. Я хотел бы сказать и дать совет - давайте, когда при своих ровесниках, ради бога... ну, в умеренном... А вот при дамах и при взрослых людях, пожилых - сдерживаться. Потому что мне самому стыдно иногда...

Ханга: Замечательно...

Юноша: ...когда большой человек выражается на...

Ханга: Замечательное пожелание.

Аплодисменты, перебивающие речь юноши...

Ханга: Лучше один раз увидеть наше ток-шоу, чем сто раз услышать непарламентское выражение. И как знать - может быть, в следующий раз вам не придётся выкидывать слово из песни или мучительно искать ему приличную замену.

Ищеева: "Дети на экспорт" - такова тема нашей программы завтра. Смотрите нас во вторник, в 14:20 на канале НТВ. Увидимся!