Беседа с Дмитрием Зима. Часть 3
 

Лаэртский: И мы продолжаем нашу беседу с Дмитрием Зима - автором книги "Расшифрованный Нострадамус" и книги "Имя и Судьба", а также психоаналитиком, и Айратом Дашковым. Соответственно, огромное количество людей сейчас приходят к нам. Они не могут, так сказать, докричаться снизу, потому что у нас сейчас вставлены модные евроокна с кондиционером, поскольку воняет Калининский, воняет экс-Калининский проспект газами. Почему воняет он газами? Потому что не ставят катализаторы в автомобили, а из американских вынимают, поскольку обслуживание их дорого. Вот и придётся скоро нам всем ходить в респираторах... Но! Глаза их, в общем-то, снизу задают один вопрос: "Побольше, в общем-то, побольше о Конце. О Конце, об Апокалипсисе, о Конце Света!" Мы, конечно, эту тему затронули. Каждый из присутствующих в студии видит это себе по-разному. По крайней мере, размышляет об этом по-разному. Но хотелось бы услышать всё-таки вот именно ваше мнение, Дмитрий, как автора данной книги. Я уверен, что ваше мнение не отличается от мнения Нострадамуса. Хотя, как вы уже выше сказали, он вообще об этом ничего там не говорит, в общем-то... Что неудивительно, поскольку как он может говорить о Конце Света, потому что это означает, что закрывается вот эта династийность предсказателей. Поскольку...

Зима: Да, обидно.

Лаэртский: Обидно. Поскольку он парень умный и ушлый, он должен обеспечить своим детям будущее достойное. То есть, предсказать Апокалипсис и дико, в общем-то, на этом как бы погореть - не умно было бы.

Зима: Да, точно. Неблагодарное это дело...

Лаэртский: Да-а-а!

Зима: ...предсказывать Конец Света. Вот. Ну, давайте вернёмся к этой животрепещущей теме, волнующей многих. В частности, даже... мы вот... я вот могу напомнить некий факт (может быть, люди уже забыли): в середине 99-го года, где-то в начале лета Папа Римский вдруг стал рассуждать на эту тему. Он так вот как-то мимоходом стал вдруг говорить, что в принципе, в наше время, события, мол, происходят очень быстро, ну, может быть, Конца-то Света и не будет, но вот что-то может да и быть, хотя может и не быть, мол. Чего-то он стал об этом рассуждать. И вот тогда вот напряглись, помнится, газеты и журналы, и прочие телерадиокомпании. Действительно, как-то ждут продолжения. Что там? Либо Папа продолжит свою мысль, либо случится то, о чём он говорит-то.

Лаэртский: То есть, я даже помню, там даже выкрики были: "Папа! Ну, ты уж давай уже!"

Зима: Конечно. "Не надо держать народ в неведении!"

Лаэртский: Дескать, да... "Уже скажи что-нибудь, Папа!" - говорили они. Даже газеты все пестрили попросту: "Папа! Скажи что-нибудь!"

Зима: Но вот Папа как-то замолчал эту тему и не стал дальше распространяться. И вот мы стали думать, а по каким таким причинам, собственно говоря, он об этом стал рассуждать? Мы полезли, в общем-то... есть такая поучительная книжка, она называется "Библия" и состоит из Ветхого Завета и из Нового Завета. Мы стали там рыться. Думаем, может быть, где-то там есть информация... И вы знаете, оказалось - есть. Оказалось - есть эта информация. Вот все, наверное, слышали о Втором Пришествии, о Воскресении Христа. Говорится, что, мол, Христос воскрес в третий день. Причём особо хотелось бы подчеркнуть - не в третий день, а в самое начало третьего дня. Утром, когда ещё было темно - так говорят все евангелисты в один голос. Вот вроде бы как состоялось Воскресение, но как-то вот хитро Новый Завет обходит эту тему и говорит, что вроде да, вроде состоялось, но оно ещё раз будет. Вот что-то будет ещё раз! А когда? "А это не ваше дело - знать времена и сроки", - так говорят Деяния Святых Апостолов. Я дословно процитировал. Вот, не наше дело - знать времена и сроки. А хочется знать. Правда ведь?

Лаэртский: Даже ещё такое... вот, знаете, что меня больше всего задевает в этом, что... что, дескать, "ну мы-то знаем! Мы-то знаем, а вы - нет".

Зима: Да-да-да.

Лаэртский: Вот эта вечная, знаете, тяга к жрецам. Тяга к элитарности даже вот в этом. Это меня дико коробит, сокращённо ДК.

Зима: И вот нас тоже ДК соответственно. И мы... хотелось нам всё-таки что-то найти. И вот, как-то почитывая Послания Апостолов, вы знаете, мы натыкаемся на очень интересную фразу. Вот, если кто нам не верит, можно открыть Библию, да? Второе Послание Апостола Петра. Третья глава. И, по-моему, восьмой стих. И там, конкретно рассуждая о Втором Пришествии, Апостол Пётр вдруг заявляет, что на самом-то деле у Господа Бога один день - как тысяча лет, и тысяча лет - как один день. И вот тут-то мы и вспомнили о Воскресении в начале третьего дня. Забавный факт - если один день как тысяча лет, это что получается? Это получается, что Воскресение в третий день означает Воскресение в третье тысячелетие? А мы сейчас в каком тысячелетии? Вот, мы стоим на пороге третьего тысячелетия. Соответственно, похоже, о нашем времени говорится. И вы знаете, стали проверять факты - действительно получается так, но за небольшим нюансом. За одним небольшим нюансом: ну, не обещан Конец Света. Вот, всё что угодно обещано, а Конец Света не обещан. И Новый Завет тоже не отличается здесь оригинальностью. Он обещает смену эпох. Да, смена эпох будет, а вот Конца Света - нет.

Дашков: Может быть, будет даже смена цивилизаций? То есть, можно ли сделать такой предварительный вывод, расшифровав Нострадамуса?

Зима: Ну, что значит "смена цивилизаций"? Смена мироустройства - я бы так это сказал. Вот сейчас наш мир строит большу-у-ую Вавилонскую Башню. Опыт есть, слава Богу. Ещё в Библии описаны принципы строительства и эксплуатации Вавилонских Башен. И сейчас, в принципе, строится тоже самое. И ведь в чём же главный вот такой вот смысл Вавилонской Башни? Чем Вавилонская Башня отличается, скажем, от Московской башни, от Нью-Йоркской башни, от Останкинской, в конце концов, башни? Ну, чем они отличаются? А отличаются они одним маленьким фактом: Вавилон, по Библии - это место, где Господь смешал языки. Соответственно, люди перестали понимать друг друга. Вот они говорили на одном языке (там, не знаю, на вавилонском, на иврите, ради Бога - на любом языке), но не понимали друг друга. Вот не понимали и всё. В принципе, где-то вот как сейчас вот тоже люди не очень понимают друг друга. Вот, допустим, вот Кремль никак не может понять господина Гусинского. Господин Гусинский не может никак понять Кремль... Да и, вот там, допустим, соседка... Вот сосед у меня, допустим, документы постоянно спрашивает. Он меня знает, но... Я прихожу домой, а если он выпьет, он говорит: "А-а документы ваши есть?". Я ему регулярно отвечаю дежурную фразу (я повторять её здесь не буду), он, соответственно, ей удовлетворяется, иногда вызывает милицию. Тогда уже милиция проверяет у меня документы... Ну, никак он не может понять, что я - это я. Может быть, я меняюсь как-то, когда вот по дороге... ну, не важно. Вот, в принципе, от этого-то Башня и становится Вавилонской! Может быть, она и не была Вавилонской? Вот такое...

Лаэртский: Дмитрий, вот насчёт третьего тысячелетия... Ну, то есть, я в принципе целиком, наверное, разделяю, скажем так, вот эту арифметическую логику, да?

Зима: Да-да.

Лаэртский: ...но с другой стороны... В своё время, когда я заработал первую стружку себе под кожу, то есть на "Красном Пролетарии", то есть, точил, понимаете, и... у мастера всегда спрашивали... мы, тогда молодые ребята... голод был страшный, одёжки не было - как сейчас помню, до дома на трамвае добирались, а то - и на "конке", когда денег не хватало, на подножке трамвая - все через это прошли... Я у него спрашиваю, типа (его Иван звали - как сейчас помню): "Иван! Ну, сколько ещё деталей?" Он на всё, на любой вопрос, касающийся количественной субстанции какой-то, отвечал: "Сто". Дело в том, что сама по себе цифра "сто", она на любом языке очень проста в произношении, и в то же время очень конкретна, и в то же время достаточно ёмкая. То есть, к примеру, в русском языке (самом великом, безусловно, и наиболее полно передающем эмоции человека) есть понятие "с такую-то тучу", да? И все поймут. Но реально цифра "100" - она интернациональна. Может быть, это просто был какой-то иероглиф, а не конкретная дата в устах упомянутого вами персонажа и её не стоит так вот буквально принимать... Ну, вот, что... Я, конечно, могу ошибаться, но как-то я не особо всё-таки доверяю именно вот цифре "100". Если бы он сказал, что у Господа, там, дескать, "один день как девяносто три" - это был бы чёткий просчёт, а вот...

Зима: Там тысяча.

Лаэртский: Да. Но тысяча тоже не пойдёт. Нет. Хотя ближе.

Зима: Я понимаю. "Девяносто три... Девятьсот тридцать пять с половиной..."

Лаэртский: "Лун", к примеру. "Лун".

Зима: Да.

Лаэртский: Это было бы похоже. А здесь... ну, понятно. И ежу ясно... вы знаете...

Зима: Метафора.

Лаэртский: Да, метафора. Когда человек спит, к примеру, он за секунду сна может прожить целую жизнь. То есть, сон длится как будто дикое количество времени, а реально он длится секунду - мы это проверяли. Может быть, здесь имелась в виду как раз та концентрация внимания, которую Бог соблаговолил, так сказать, обратить на происходящее на Его подопечной Земле, да? Вот, к примеру, сегодня он...

[второй кассетный переворот]

Лаэртский: ...речь идёт о, так сказать, процентном содержании именно внимания Его сюда.

Дашков: Я извиняюсь, можно я...

Лаэртский: Да-а!

Дашков: ...предположу, что... Хм! Простите.

Лаэртский: Ничего-ничего.

Дашков: Вот идёт ли речь о том, что, возможно, эта... это Пётр, да? таким образом транслирует эту...

Зима: Да-да-да. Апостол Пётр.

Дашков: Да. Можно ли предположить, что он был способен на такого рода сложную метафору, кроме как буквального понимания "тысячи лет" как тысячелетия? У меня возникает сомнение: может быть, сам Иисус Христос и был способен на такого рода метафору, а вот они-то вот?

Зима: Да-да-да. Вопрос понятен...

Дашков: Вот, кстати. Если мы предполагаем такое?

Зима: ...о том, что Пётр.

Лаэртский: Я тут думаю о том, что, к примеру, уже тогда было, в общем, дикое совершенно животноводство. Согласитесь.

Дашков: Угу.

Лаэртский: И, скажем так, давать там, скажем, как бы сто овец для того, чтобы произвести, вот, впечатление на публику, как в приданое бабе - да, это было как бы "круто". То есть, мне кажется, цифра "100" - она всегда была культовая как раз не в устах Бога, а именно в устах Его, так сказать, "братвы", попросту говоря. Как раз Он-то такими понятиями, мне кажется, не должен оперировать. Для Него, как для любого нормального человека, время-то не существует. То есть "сегодня", там, "завтра". Есть время - "всегда". А как раз люди, которые со слабой психикой - они пытаются время раздробить как-то, чтобы им было проще ориентироваться. Просто понимать, во сколько телесериал, во сколько баба Клава придёт с колбасой, во сколько начнётся "Вымечко", и так далее. Вот.

Дашков: То есть, какие-то недроблёные единицы времени реальные люди ещё дробят на мельчайшие части, удобные для себя.

Лаэртский: Да-да-да. Причём эта частота дробления - она, как правило, тоже очень дебильная. То есть, если уж дробИ, то дробИ на секунды. Поскольку, как ни странно, секунда ближе к вечности, нежели сто лет. То есть, дебильность - из серии, как покрасить забор масляной краской или поставить "Big Foot" на "Москвич", к примеру.

Дашков: То есть, речь идёт о том, что это могли быть другие единицы измерения, да?

Лаэртский: Скорее всего. И, скорее всего, они, вероятно, были ближе к эмоциональному восприятию мира. Недаром раньше говорили наши друзья индейцы: "Сегодня - третья луна". Практически, я не уверен... когда были облака - и Луны-то не было видно! А скорее всего, те чувства непосредственно, скажем, дикие, которые охватывали человека в момент "вертелова" всех этих светил, они и определяли какое-то время. Как птицы, к примеру. Они же не ложатся спать, там, в пять утра, да? Они не знают, что это - пять утра. Они существуют вне рамок этого человеческого деления времени. Также и те. То есть, в принципе, это жуткий базетизм - пытаться разложить всё на часы, там, на минуты...

Зима: Да, и узнать ещё заранее... Особенно, это в предсказаниях будущего. В принципе, по большому счёту, наверное, нет большой разницы... плюс-минус, там, лет десять. Вот.

Лаэртский: Конечно. Никакой. Абсолютно.

Зима: Для истории даже сто лет, тысяча лет - это такие мелочи, такие пустяки...

Лаэртский: Безусловно.

Зима: Поэтому мы не стали опираться на эту цифру. Как там - "один день как тысяча лет"... и что там "начало третьего дня" - это может быть начало третьего тысячелетия... И нам пришлось написать ещё одну книжку. Она... Мы разнообразием названий не страдаем... Если там - "Расшифрованный Нострадамус", то здесь, соответственно, "Расшифрованный Апокалипсис". Ну, а чего останавливаться, собственно, на полдороги? Есть ещё много очень поучительных книг, которые хотелось бы, может быть, где-то расшифровать. И в этой книжке, конечно же, мы разобрали этот вопрос очень подробно. Были там и другие цифры. Кстати, каждый знает, наверное, число такое устрашающее "666"?

Лаэртский: Да. Да-а.

Зима: И вот оно, оказывается, тоже расшифровывается! Расшифровывается. И никуда не денешься от этого. Просто, перед этим числом ("666") стоят ещё два числа, которые менее красивы, и поэтому их обычно не замечают. А там стоит ещё число "42" и "1260". Это, кстати, по поводу круглых дат! Вот такие вот не круглые даты стоят. Ну, не заметили их. Слишком дробно и некрасиво. А "666" привлекло внимание людей. Вот. Но, тем не менее, если сложить эти циферки в ряд, выстроить системку, то мы получаем (смотря от чего отсчитывать) промежуток времени тоже с 2001-го по 2038-ой год. Такой вот промежуток, когда события Апокалипсиса должны как-то реализоваться. Но, хочу опять же расстроить людей, ожидающих Конца Света. Нету там Конца Света! И вот, тоже очень интересный момент... мы смотрели, читали сначала Апокалипсис и думали: "Боже мой, какая страшная книжка! Вот напредсказывал же человек! А чего напредсказывал? Страшно же. Жить не хочется". И тут мы находим одну фразу... я уж не помню, в какой главе, но опять же, глава - это не суть важно. Если кто-то хочет почитать, то он может это открыть, и целиком почитать, и найти эту фразу. Очень просто... фраза эта такая... Когда Иоанн Богослов писал свой Апокалипсис, он описывает такую сценку: приходит к нему Ангел и имеет в руках книжку закрытую. И говорит Иоанну: "Возьми-ка, Иоанн, и съешь эту книжку. И она будет в устах твоих сладка, как мёд, а в животе твоём станет горько". И Иоанн, как пишет... опять же, это его слова, от себя мы ничего здесь не придумываем, это всё строго его, и он документально описывает, как он съедает эту книжку, и "она у него в устах сладка, как мёд, а в животе стало горько". Вот мы и подумали: "Что ж такое? Книжки ел. Не мышь всё-таки! Апостол!". Что-то в этой фразе было не так. Сладкое - стало горьким... Было сладко - стало горьким... И тут до нас дошло, что Апокалипсис-то на самом деле, это - сладкая книжка, но умышленно сделана горькой. Вот. И, когда мы так это поняли, мы, соответственно, проследили эту логику и увидели, что, действительно, нет Конца Света! Нет Конца Света. Да, трудная смена эпох. Но, во-первых, всё зависит от нас. То есть, суть-то всех пророчеств - она крайне проста! Вы знаете, это смешно... Есть огромная книжка Библия. Её можно читать и думать: "Боже мой, как много люди написали!" А ведь суть-то, она: "Вот живите человеками - и будете жить человеками. И будет всё нормально. А если не будем жить, как человеки, тогда, соответственно, будут беды".

Дашков: Но тут, опять же, такой встаёт вопрос о... скажем так, о взглядах. О взглядах разных людей на то, что является "быть человеком". Ну, к примеру, вот сейчас расплодилось дикое количество "менеджеров" разных. Вот, все визитки последние, которые мне давали, это везде - "менеджер"...

Зима: Да. Вот есть "Homo Sapiens", а есть "Номо Manager".

Лаэртский: Вот, да, практически. Является ли вот такой социальный статус "менеджера" нормальным, к примеру? Или, например там, человек, который работает, в общем-то, отстрельщиком, но работает на правительство. Вот кто нормальней - "менеджер" или человек, который работает отстрельщиком? То есть, в принципе, я тут ни в коем случае не хочу как-то вас обидеть и так далее - но тем не менее. Само слово: "Быть нормальными человеками", оно, мне кажется, само по себе немножко... то есть, кто устанавливал эти нормы?

Зима: Понятно.

Лаэртский: Вот, Сорокин очень хорошо в своём романе "Норма" это описал. Что значит с чьей-то стороны норма, да? С чьей-то - нет. Может быть, найти какое-то более точное определение. К примеру, начать с того, что не "кидать на бабки", отдавать долги - начать с этого воспитание современного нормального человека с того, что если не отдал долги - ты пидор. Писать такие рекламные плакаты над Арбатом, то есть внедрять это в массовое сознание. Прежде всего - порядочность в делах, пусть даже в делах Апокалипсиса. Поскольку "бабки" - конкретно "апокалипсные" все дела, когда они... да. Тем не менее, начинать порядок в них, может быть.

Зима: Да. Есть такая тема для размышления... Что считать нормальным? Кого считать нормальным? Евангелисты не очень углубляются в этот вопрос и обходятся одной фразой: "Возлюби ближнего своего и в принципе вполне достаточно". Я представляю себе, допустим, мать, которая любит своего ребёнка, как она будет его "отстреливать" или "на бабки разводить"... Это как-то несолидно, что ли... Евангелисты все говорят: "Ребята! Любите друг друга, всё остальное - запутаетесь". Запутаетесь, как пить дать. Кого считать нормальным? Как считать нормальным? Не сможете вы разобраться. У каждого - своя справедливость. У каждого - свои оправдания. Да просто - по-человечески общаться друг с другом! И, опять же, понимать друг друга. Как-то находить общий язык. И, рассуждая на эту тему, мы с Надеждой помечтали немножко о новой эре - какой она будет. Мы решили - демократия там, демократия, говорят... Во-первых, нет никакой демократии, - это всё фикция, придуманная капиталистическими акулами. Так же, как и коммунизма никакого не было. Всё это - фикции. И мы тогда подумали, что хорошо бы было такое - ноократия, правление разума, власть разума, да - это вот хотелось бы, конечно. И, главное, что это за эра. Это эра - когда люди достигнут такого состояния умственного развития, когда начнут понимать друг друга.

Лаэртский: Ну, в принципе, это - просветление у буддистов. То есть - дико просветлился.

Зима: Да. Говоря на одном языке, умудриться понять друг друга. Кто что хочет сказать и кто что имеет в виду. Это - большое искусство!

Лаэртский: Ну, давайте, сейчас чуть-чуть прервёмся, потому что мне надо там пойти перевернуть (я для утренней смены там курошку жарю).

[...]

Лаэртский: И мы продолжаем нашу беседу с Дмитрием Зима и с Айратом Дашковым. Соответственно, кстати, сегодня у вас будет возможность пообщаться с нашими гостями, задать им какие-то вопросы. Телефон мы позже, безусловно, напомним... Айрат, на чём мы там остановились... у тебя я вижу...

Дашков: Мне кажется, что мы остановились на проблеме, заключающейся в том, что мы не знаем, что должно произойти до установления новой эры. Мне кажется, большинство населения это волнует. Не только то, что будет после 2035-го года, как мы его ни назовём - "Новая Эра", "Золотой Век" или, вообще, "смена стадий в развитии цивилизации". Их волнует, какой ценой всё это будет осуществляться. Они понимают прекрасно, что как бы там прекрасно ни было, как до того не было прекрасней, им это всё фактически уже не достанется, правильно? По крайней мере, власть предержащим. Ради чего? Не ради себя же всё это мутить сейчас, а ради своих потомков? И людей беспокоит то, именно какой ценой... я просто не представляю, если всё должно так кардинально измениться, быть "прекрасно, так как никогда не было"... то, что происходит сейчас, настолько далеко от этого идеала, что я просто не представляю, что должно произойти, чтобы всё так круто могло измениться, просто полярно. И, в связи с этим, никто нам не даёт ответа: ни Нострадамус, ни... кстати, у меня возникло подозрение, что сила, которая открыла перед Нострадамусом какие-то свои замыслы или, по крайней мере, знает о том, что будет... Я так понял, что эта же сила и решала, в каком объёме ему открыть. Вопрос в том, сама эта сила знает ли, каким путём пойдёт человек, либо она лишь, действительно, дала все карты в руки, и, как говорит Нострадамус, это дальше должны решать люди? Мне этот вопрос представляется крайне сомнительным, потому что существуют другие, гораздо более древние теории, которые передаются как какое-то знание на нашей планете намного больше времени... пришли к нам сакральным путём от предыдущих цивилизаций о том, что всё подчинено каким-то циклам. И если новый Золотой Век в две тысячи тридцать каком-то году будет началом нового цикла, то этот цикл должен начаться неминуемо. Вне зависимости от того, что будут делать люди. Может, нам вообще ничего не делать? Продолжать сидеть дома, смотреть телевизор, кушать бутерброды и ждать, когда он придёт?

Зима: Ну, это, конечно, оригинальная такая позиция... Как в ресторане. Посидим. Долго ждать только - до 2035 года. Это же мозоли вырастут на этом месте. Ну, насчёт того, что от нас зависит... Ну, как, зависит! Человек - существо свободное. Он может всё испортить. Взять, вот, раз, запланирована новая эра. Небеса, там, потрудились. Господь Бог, там, ангелы небесные, не важно. Запланировали они новую эру. И говорят людям: "Вот вам карты в руки". Взяли люди карты в руки и... Бог знает, как ими распорядились. Взяли - и по другому распорядились. Но кто же запретит-то? Вот как Библия чётко прописала, кто мы такие: "Человек - это Сын Божий". Чего там скрывать-то, собственно говоря. Бог сотворил, Бог отец. Кто же тогда человек? Соответственно, обладает определённой самостоятельностью. На самом деле, как будет проходить этот переход, трудно сказать. Вот я сам не знаю. У меня фантазии не хватает.

Дашков: Вы же говорите, что хорошо, чтобы люди призадумались и изменили своё мышление как таковое. Я не представляю, как это может произойти. То есть, фактически, гуманизм и демократия. Мне кажется - тупиковый выход. Никогда они не призадумаются, если за всю свою историю никогда не делали выводов из неё. То есть, все войны заканчивались, через какое-то время начинались снова. Значит, есть какие-то другие движущие силы, которые... Просто страшно им думать о том, что люди ничего не призадумаются, и надо создать нам, может быть, собственную партию свою, Александр, какую-нибудь?

Лаэртский: Здесь я думаю о том, что как раз...

Дашков: Фракцию.

Лаэртский: ...первая часть твоей речи, касаемой того, что ничего не делать - это, может быть, и есть самое правильное.

Зима: Между прочим, меньше испортим.

Лаэртский: Во-первых. То есть, человек по сути своей есть "мясистый хирург" - существо крайне необразованное до той степени, чтобы реально вмешиваться в историю и поворачивать её. Печальные примеры - Гитлерок, Сталинок und прочие все. Историю можно немножко повернуть культурой. Например, господин Чайковский какую-то оперу написал. Тем самым скорректировал культурное сознание. А именно так вот, создание партии какой-то, как ты сказал, мне кажется - какой-то тупой скальпель, который только навредит. Вот именно, мне кажется, ничего и не надо делать, поскольку... они-то этого и ждут. Да. Вот они сидят и ждут. То есть, они долго провоцировали нас на какие-то действия, в частности... Грубо говоря, мозг человека - он, видимо так устроен, что вот то, что ему предсказали, то волей-поневоле он ждёт, что сбудется. И не просто ждёт, а помогает этому сбыться всячески. Да-а-а.

Дашков: Меня вот беспокоит что...

Лаэртский: Что!?

Дашков: То, что...

Лаэртский: А, извини.

Дашков: То, что не есть ли что-то юмористичное в том, как мало времени нам дано на обдумывание. Вы в своей книге написали, что Нострадамус также зашифровал в текстах катренов и дату раскрытия пророчества, и где это будет сделано и что сделаете это именно вы. Может быть, вас в лицо он не видел в этом "огненном зеркале"?

Зима: Надеюсь.

Дашков: Но ему шепнули, как вас зовут. Я помню, в тексте у вас там... ну, вы - человек скромный, понимаю, сами об этом говорить не будете. Я читал вашу книгу.

Зима: Да-да-да.

Дашков: Таким образом, по сравнению вообще со всей историей, вот эти несколько лет перед решающими событиями - это же ничто! Это всё равно как человека поставить над пропастью и предупредить его о том, что он может упасть в момент пинка ему под зад. То есть - пинок, и в этот же момент предупреждающе кричит: "Стой!" И вроде бы они одновременно начали, и ведь не заподозришь, да?

Зима: "Осторожнее! Сейчас!"

Дашков: Ведь как-то это негуманно получается - так мало времени на обдумывание, почему тогда?

Зима: За редким исключением, пинок, в общем-то, сами себе даём. Кстати, очень интересный момент. Заинтересовались мы таким персонажем как Сатана, Дьяволом. Интереснейший персонаж на самом деле. И думаем - как же он может выглядеть. Стали мы копаться во всём этом, и думаем, а что же слово-то обозначает? А означает оно - вражда, ненавистничество, ненависть...

Лаэртский: То есть, попросту эмоции.

Зима: Да.

Лаэртский: А вы знаете, кстати, что является верхом проявления базетизма агрессивного - это попытка визуализировать непонятное.

Зима: О! Да.

Лаэртский: К примеру, ведь Бог и кошка для базетических одно и то же, как ни странно. То есть, кошка всё понимает - сказать не может. А Бог меня зато понимает, потому что я пришла, увидела Его и помолилась Ему. Реально - и то, и то как раз и есть в какой-то степени сатанизм и грех, потому что нельзя...

Зима: Не сотвори себе кумира!

Лаэртский: Вот. Безусловно.

Зима: Не изображай. Не надо.

Лаэртский: Да!

Зима: Да-да-да. Это действительно так.

Лаэртский: И тоже самое с этим дэмоном, о котором вы упомянули... не хочу его дважды в эфире упоминать... не его, а, скажем так, это, потому что попытка какие-то рога придать... меня это вначале смешило, а потом стало бесить. То есть, все вот эти страшные фильмы, где рогатый чёрт выскакивает - меня это дико резвило...

Дашков: Но это не они придумали. В принципе, для них это было бы слишком круто, если бы они ещё это и сами придумали...

Лаэртский: Дело в том, как мы и говорили - это тяга попасть в элиту, тяга к жрецам. То есть, для народа нужен образ какой-то. Будь-то вымпел переходящий какой-то, будь-то чёрт какой-то, не важно, что... Именно идол, визуальный образ которого способен вызвать в людях какие-то примитивные эмоции. Либо там желание поделиться с ним сокровенным, либо испугаться его. Не вникая глубоко в суть природы своего страха или желания делиться сокровенным.

Дашков: Но идол дан специально людской массе, чтобы ей было легче говорить с непостижимым на одном с ней языке.

Зима: Не у всех так было.

Лаэртский: Не у всех, конечно.

Зима: Не у всех, потому что Заратустра, допустим... у него все Боги какие-то абстрактные. У него сам Бог - это вселенская мудрость (Агурамазда - мудрый Господь) и его ипостаси: бессмертие, целостность, и, главное, каждый может общаться с этой мудростью. То есть - какие-то абстрактные Боги. Поэтому, вы знаете, очень интересный момент, когда переводчики, насколько я знаю... я даже авестийский язык близко даже не лежал у меня где-то, но, тем не менее...

[Кассетная Смена]

Зима: ...уровня абстракции дойти. Поэтому, целостность, наверное, означает Бога-Скота. Почему Бога-Скота? Ну, вроде есть какие-то аналогии. Поэтому, были абстракции. А по поводу, что пинок над пропастью... Тема пинка над пропастью. Как уже нога занесена, кроссовок опускается и где-то подходит к ягодицам; и тут человеку кричат: "Осторожнее! Сейчас упадёшь!"

Лаэртский: А! Да-да-да.

Зима: Но на самом деле, тут немножко не так. Во-первых, всё это было предсказано гораздо раньше. Как там Иисус Христос об этом говорил: "Нежданно придёт Сын Человеческий, как тать ночью". А суть-то в чём? Кстати, никто не задумывался над вопросом, а зачем Второе Пришествие понадобилось. Что, Первого не хватило? Вот Бог пришёл на Землю. Он что, с первого раза не мог решить свои вопросы? Вот, есть у Него какие-то вопросы, захотел Он дать какой-то Закон. Ну, дал Закон. А второй раз зачем приходить? Вот суть-то в том, что за Закон дан. А Закон Иисус Христос дал простой: "Любить". Вот любить, что толку приказывать? Вот можно издать, я предлагаю. Вот сейчас Владимир Владимирович издаёт закон: "Всем возлюбить ближнего своего". Точка.

Лаэртский: Да-да-да...

Зима: И что, все бросились лобызать друг друга? Естественно, нет. Что выросло - то выросло. Какие мы выросли - такими мы и будем. Но, есть ещё один момент. Вот вы знаете, в чём причина наших бед? Тоже очень-очень древняя история. В своё время... с этого, по-моему, где-то Библия начинается... Как вот Адам кушает яблоко...

Дашков: Но это было чуть позже.

Зима: Ну, не важно, вторая глава, третья глава. Всё равно, там эта история стоит одной из первых, да? Вот он кушает яблоко. Естественно, вопрос возникает. А за что же Господь Бог так разгневался? За то, что яблоко съел? Ну, как-то не солидно. Всё-таки не надо быть Господом Богом для того, чтобы за яблоки... да? Вполне достаточно, он бы мог сторожем там где-то работать на овощном складе. Ну, яблоки, яблоки, да? Нет. Суть в том, что именно это было дерево познания Добра и Зла. Вот когда человек стал делить мир на добро и зло, вот этот - негодяй, а вот этот вот - годяй. И понеслось. А негодяй не согласен, что он негодяй. У него, может, свои какие-то причины есть считать себя не негодяем. Ну, и, соответственно, начинается дальше...

Дашков: То есть, он сделал себя мерой всех вещей?

Зима: Да, безусловно. Стал делить мир на добро и зло, а головёнка, в общем-то, не очень развита оказалась. И начались проблемы.

Дашков: Извините. А вот надежда на любовь как на спасение, то есть это не есть ли тоже сфера человеческого. То есть это - тоже субъективное деление...

Зима: Тут ещё смотря, что любовью назвать...

Дашков: Ну-у-у.

Зима: Дружелюбие. Дружелюбие, скажем так. Потому что русский язык - он могучий язык, он самый могучий язык. И вы посмотрите - можно любить бутерброд, можно любить женщин, можно любить детей - и всё одно слово, один термин, а? Вот англичане не так, они хитрые. У них там любовь - это любовь, а нравиться - это нравиться.

Лаэртский: Да-да.

Зима: А вот в русском языке - всё любовь. Вот любовь и любовь. Между прочим, это во второй нашей книжке есть ("Расшифрованный Апокалипсис"), там немножко мы вернулись к основной нашей теме - к психоанализу. Дело в том, что любовь - это не просто так вздохи на скамейке и прочее. Это некая сила, которая объединяет. Во-первых, это самое главное. Вот, пожалуйста - человек любит бутерброд, он объединил себя с бутербродом, правильно? Любит женщину - объединил себя с женщиной, образовали они семью. Вот это вот любовь. Но, смотря какая, конечно, по-разному тут бывает. Тем не менее. Любовь - это некое моё. Вот Фрейд об этом тоже долго много писал. Правильно? У него человек - не цельный человек, у него сознание-то хитрое. У него есть сознание, есть бессознательная часть. И вот сознание как бы порции бессознательного осваивает. Вот это основа - любовь, гармония, согласие. Просто поиск согласия. И когда люди перестанут делить мир на добро и зло... ну, хорошо, ну, осудили мы, нашли всех плохишей - чего с ними делать? ГУЛАГ строить? Вот этот вопрос всегда надо задавать. Да, всё, вот этот - плохой. Что дальше? Все, партия целая плохая. У-у! Партию целую на этап, в столыпинский вагончик и чух-чух, да? Как-то нехорошо. Мириться надо, мириться. Мириться с теми, какие мы есть. Люди-то сами по себе - хорошие.

Лаэртский: Да-а! Но давайте сейчас буквально... мне было, кстати, дико интересно вас слушать сейчас. Ваша речь, и Айрата, и Ваша, Дмитрий, прямо, что ручей весной.

Зима: Ну, спасибо.