Беседа с "Запрещёнными барабанщиками". Часть 3
 

Лаэртский: Продолжаем выслушивать, может быть, ваши какие-то истории из жизни, происходящие с вами, с вашими друзьями, с подругами, с домашними животными. Здравствуйте, вы в прямом эфире, наше внимание к вам беспредельно.

Слушатель: Доброй ночи, Александр.

Лаэртский: Здравствуйте.

Слушатель: "Запрещённые барабанщики" и многоуважаемая художница...

Лаэртский: Художник, да.

Слушатель: Да, художник. Хотел бы попросить у вас совет. Как-то мы с другом отправились на рынок, чтобы отведать их так называемой шаурмы, и нарвались на индуса, продавающего ковры. Он уговорил нас купить ковёр, и мы, не устояв, взяли у него этот ковёр. Притащив его домой, мы развернули его и увидели, что внутри завёрнуто бездыханное тело пожилой женщины. И вот теперь оно лежит здесь и уже начинает пованивать немножко. Так что прошу вашего совета, что делать.

Первый: Ни в коем случае не выкидывать. Не выкидывайте!

Второй: Перечитайте, перечитайте, пожалуйста...

Лаэртский: Страшная история...

Второй: Перечитайте, пожалуйста, повесть Даниила Хармса, которая называется "Старуха", это некая инструкция к вашим действиям, которые вы должны совершить.

Третий: Только сосиски возьмите, пожалуйста.

Первый: Да нет, ничего читать не нужно - это была шаурма, она пропала, нужно её выбросить и всё. Иначе можно отравиться.

Шафир: Шаурму насаживают в форме женщины.

Лаэртский: Есть такая мода у особых эстетов, да...

Первый: Да, конечно, песня такая есть: "Здоров, шаурма... здоровенько. Что делаете?"

Лаэртский: А в принципе, конечно... если от меня совет - то лучше подарите кому-нибудь эту всю конструкцию в сборе.

Второй: А ковёр, скажите, у вас не испортился?

Лаэртский: А уже всё, я уже вывел, да. Следующий... ну, в смысле...

Второй: Следующий ковёр.

Лаэртский: Следующий ковёр. Здравствуйте, вы в прямом эфире, наше внимание к вам беспредельно.

Слушатель: Здравствуйте, Александр, это опять Димон из Марьино.

Лаэртский: У тебя ещё какая-то история?

Слушатель: Да, ещё одна история.

Лаэртский: Ну давай.

Слушатель: У меня в своё время папа очень много пил, сейчас хоть работает, перестал. И у него на фоне пьянства были заскоки. Как, понимаете, пьяный человек спит, да? Спокойно всё, да? Вдруг резко вскакивает, прямо в трусах выбегает на площадку, ещё с криком: "Ах, сука, убежала!", там. А потом приходит, ко мне подходит, так меня обнимает: "Слушай, сын, скажи, куда она своих любовников прячет?" Ну, сейчас такого нет, конечно. Это называется белая горячка, это знаете.

Лаэртский: Да, страшная...

Слушатель: Вот видите, сейчас, слава Богу, всё закончилось хорошо, сейчас он устроился на работу и больше не пьёт.

Лаэртский: Очень страшная история. Могу я сейчас рассказать реальную историю, которая у нас произошла, в одиннадцатой родбольнице, где мне тоже довелось работать. В принципе, в научных фолиантах данная история прошла как история Каролины Побелкиной, роженицы. Дело в том, что Каролина Побелкина, в силу каких-то непонятных мутаций, родила родинку. Ну, вот вы можете себе представить - нормальный плод, живой, но он - родинка. С одним-единственным жёстким волосом, торчащим, в общем-то, из неё.

Первый: Антенна!

Лаэртский: Да, практически это как... да, очень похоже. Мы положили её, воспитывали, подключали, поняли, что это мыслящее достаточно существо, развивался, как нормальный ребёнок. Назвали его Федот, Федот Побелкин, до сих пор ещё он жив, является такой достопримечательностью, очень образованный юноша... Но, вы можете себе представить - где-то года два назад, когда уже Федоту исполнилось семнадцать лет, призывной возраст, вот-вот в армию, обнаружили, что этот самый торчащий из него волос - тоже живой, самостоятельно мыслящий, живой. То есть - братик его.

Первый: То есть, по сути дела, некие сиамские близнецы.

Лаэртский: Да, представляешь? Пришлось оформлять снова новый паспорт и, поскольку Каролина - она уже женщина в возрасте, она просто назвала, недолго думая, его брата Усом Побелкиным, то есть - Ус Побелкин и Федот Побелкин. Кстати, это спасло нашего Федота от призыва в армию.

Первый: А вот эти все новомодные операции по разделению?

Лаэртский: А вот не хотят! Мы спрашивали, Ус не хочет. Федот-то, он, вроде, и не против, а Ус говорит: "Нет, как же я, говорит, буду без..."

Первый: Они же как бы близнецы, которые, собственно, вовсе и не близнецы.

Лаэртский: В том-то дело! Такой секрет, понимаешь?

Второй: Они даже не разнояйцевые, они - безъяйцевые вообще. Беспонтовые, безмазовые.

Лаэртский: Но хорошие, ты знаешь, добрые, добрые...

Второй: А, хорошие... Извините, Ус и Федот, если вы нас слышите, я в слово беспонтовые-безмазовые ничего не вкладывал, никаких плохих мыслей, кстати, Федот, привет тебе, мы же, ну, сам же знаешь, да?

Лаэртский: Да, да, то есть я понимаю, что ничего плохого ты не имел в виду.

Второй: Просто он теперь работает в администрации президента одного фонда...

Лаэртский: Да, юноша талантливый, я же уже сказал об этом. Ирина, какую-то, я вижу...

Шафир: Я хотела историю про любовь рассказать. Это очень была трогательная история, несколько лет назад произошла с одним мужчиной, который подвинулся на желании быть молодым всегда. И он использовал в целях омоложения продукты человеческой жизнедеятельности. Его так и прозвали - масочник, так как он накладывал утром и вечером маски, значит, из одного продукта, вечером - из другого продукта, ну, сами понимаете, каких. В один прекрасный момент он так увлёкся этой идеей омоложения, что совсем забыл свою подружку, которая его очень-очень любила и никак не могла привыкнуть к его причудам. Она убегала, она не могла с ним рядом спать, потому что от него, ну, попахивало. Она спала в кухне. И вот как-то он слишком толсто маску наложил и задохнулся. Она поплакала-поплакала немного, ну, естественно, ей как женщине... похоронила она его, то есть тяжело было. И стала она гулящая, и с ней произошла очень дурацкая история, у ней начали выпадать волосы, она стала такая лысинка. И вот, в один прекрасный момент, её очередной партнёр начинает замечать, смотря на неё сверху, он видит её только темечко, она какие-то телодвижения делает, возбуждается, и тут у неё, аккурат на темечке - заря, розовое пятно. И так всегда, когда она ходила к мужчинам, делала свои дела. Все привыкли уже и звали её, когда тёмное небо по утрам, Москва ведь у нас же хмурый город, люди отвыкают от солнца и вспоминают они про Зарю и зовут её, чтобы вспомнить рассвет.

Первый: Зорька-заряница, да?

Шафир: Да.

Лаэртский: Замечательная какая история.

Второй: А про лысеньких, кстати, есть такие истории. Я однажды лёживал в одном дурдоме очень приятном в городе Ростове на Дону, и был там один персонаж, надеюсь, что всё у него теперь нормально, надеюсь, что он уже не там, - десять лет назад дело было. Так этот персонаж был совершенно лыс, он просто был без волос, у него не было никакого покрова ни на бровях, ни на ресницах, ни на голове, ни где бы то ни было ещё. И когда местная братва к нему с этим вопросиком подкатила, типа, что ж с тобой, Володя, что ж такое-то творится? Он показал свою фотографию, буквально годовалой давности, где у него огромная шапка волос такая, в духе причёски "афро", в духе молодого Макаревича или...

Третий: Анжелы Девис.

Второй: Леонтьева, там, Анжелы Девис... Вот, огромные брови, как у Брежнева, ресницы как у коровы, то есть всё нормально. И рассказал он такую совершенно дикую историю: однажды на Пасху он, пьяный, пошёл в церковь и не снял шапки. И какая-то бабушка, которая там стояла, она говорит: "Сыночек, сними шапку, пожалуйста". А он её послал по матушке, там, туда-то и туда-то. Она говорит: "Чтоб у тебя, гада, повылазило". И вот, в течение, буквально, месяца у него вылезли все волосы; он просто по ночам просыпался оттого, что у него полная подушка была волос. И в течение месяца-полутора... он потом пытался лечиться от этого, ни один косметолог, никто ему не помог. В конце концов у него поехала крыша на этой почве.

Лаэртский: Ужасная история, я, кстати, тоже...

Второй: Ужас! Не надо ходить в церковь.

Лаэртский: ...могу рассказать историю, касаемую запахов тоже, как Ирина рассказывала. В своё время один мой приятель, как и все дети, был отправлен в пионерский лагерь. И там у них, в пионерском лагере, несмотря на то что они дети, был один, значит, дэмон, который дико совершенно храпел. Неимоверно. Мальчик - а храпит. Они шутили над ним всячески, обычные детские шалости, выставляли его кровать в сад, или в коридор, или в сортир всячески, будили - ничего не помогает. Тогда однажды они взяли и положили обычный грязный чей-то носок - сырник так называемый - дико, в общем-то, вонючий этому персонажу на лицо. Ну, тот так - хр!.. хр!.. и засопел ровно, без всякого храпа. Проспал всю ночь, а наутро пожелтел и был помещён в больницу с диагнозом "острый гепатит".

Первый: Ма-ама дорогая...

Шафир: А мне мама прислала варенье из калины!.. Это варенье... я принесу как-нибудь. Надо подкладывать его под стол, потому что оно пахнет носками!

Лаэртский: Сырничками...

Шафир: Человек начинает мучиться и не понимать, откуда этот запах происходит, и начинает бегать. Вот я сидела тут как-то, такая замечательная, чистенькая, в шарфе - болела...

Первый: Это та самая "калинка моя", да?

Шафир: Тут пришёл знакомый, да, да... и вот он как начал метаться туда-сюда, туда-сюда, говорит: "Нет... я убегаю". И до меня-то дошло, что ему так воняло, что он не понимал, представляете - пришёл к девушке! А там так воняет!..

Первый: Но зато полезная калина очень, она и от давления, и для давления, там, и отовсюду. И от простуды очень хорошая. Я вот чего-то про барабанщика про одного вспомнил историю, про совершенно реального персонажа, который играл на большом барабане в так называемом жмуровом оркестре "Земля и глина", да?

Второй: "Земля и люди".

Первый: Это те, кто хоронят, похоронные команды. В моём родном маленьком городишке, недалеко от Ростова, был такой персонаж, условно назовём его Жора. И вот этот Жора однажды так напился... а хоронить надо было в каком-то колхозе, и дорога резко сворачивала в полях. Представьте себе, такая картина феллиниевская: солнцем залитые поля золотой пшеницы, идёт похоронная процессия человек так четыреста, хоронят какого-то видного колхозника, и кладбище... надо свернуть, кладбище где-то там, недалеко, за оврагом. А этот пьяный барабанщик отстаёт, отстаёт, отстаёт - и пошёл мимо. Он заснул на ходу, он играл на большом барабане, заснул и не повернул. Все пошли направо, а он пошёл прямо-прямо-прямо и прошёл так почти 150-200 метров, где-то в этом пределе, пока его не остановили и не развернули обратно, то есть пришлось остановить всю процессию, чтобы его подключили. И с ним же была такая история в другом месте - за год или за два до этого он также шёл в гору и, так как был сильно выпимши, то его перевесило просто, он не смог удержать равновесие и покатился кубарем с горы вместе с большим барабаном прямо во время похоронной процессии, чем изрядно, конечно, удивил людей, которые заказали его услуги для себя.

Второй: Причём барабан уцелел, а он сам пробился.

Третий: Барабану - хорошо, а капитану - плохо.

Второй: Я хотел бы продолжить тему про барабанщиков. Будучи студентом Краснодарского музыкального училища, я ходил на халтуры. Известно, что при каждом себя уважающем заводе состоял такой маленький духовой оркестр. Естественно, состоял он только на бумаге. Руководитель получал деньги за это всё дело, а оркестра не было. И нужно было дать концертный как бы отчёт. Отчётный концерт, точней. Седьмое Ноября, Девятое Мая, все эти известные нам, старым уже людям, праздники.

Третий: Двадцать второе апреля.

Второй: Прибегал такой человек в музыкальное училище, говорил, значит, ребята, по десять-пятнадцать рублей, надо там-то, там-то пройти колонной от сих до сих пор, по пятнашке, по двадцать рублей. Студенту... стипендия была тридцать рублей, то есть как раз малина такая сбора денег. Вот, участвуя в таком как бы параде, не помню от какого завода, клянусь, не помню, у нас в Краснодаре много заводов, Сельмаш какой-то там, как и в Ростове, в принципе. В городе перекрывалась улица Красная - это центральная улица города Краснодара, и перекрывались улицы, которые пересекали её. Ставились такие маленькие знаки с кирпичом на стоечках железных. Идёт колонна, оркестр, я иду с большим барабаном, всё, отбиваю чёткий ритм какого-то марша, не помню, но самое интересное: когда барабан висит большой, не видно буквально метра два от себя, ты не видишь ничего. Упреждение делаешь, да...

Третий: Мёртвая зона.

Второй: Да, мёртвая зона, как у водителя большого-большого автобуса, он дальше видит, а близко - нет. И я отбиваю чёткий такт марша, я чувствую, что я упёрся куда-то, в какой-то предмет, и начинаю, - это секундно всё происходит, - я лежу, то есть идёт оркестр с флажками, всё это, красотища там, я лежу, по мне кто-то... а сзади, там знамёна, они не останавливаются, кто увидел - тот остановился, а транспарант... растяжки, то есть один остановился, а третий меня обошёл, этим транспарантом обернул, а я лежу на земле, с грохотом упал, а ещё же барабан большой был с тарелками, на него крепятся тарелки такие, ну, жмуровой вариант. На самом деле было Первое Мая, да. Я упал с таким грохотом, это был всеобщий хохот, мне было страшно стыдно, вот такая была история.

Третий: Ну, деньги заплатили?

Второй: Да, пятнадцать рублей я срубил...

Третий: Значит, не зря упал, видишь.

Первый: Слушай, а Виталик рассказывал такую потрясающую историю, здесь, кстати, нет Виталика, одного из самых главных барабанщиков группы "Запрещённые барабанщики". Он в детстве был очень изобретательным мальчиком, он рассказывал истории про свои изобретения. Однажды он изобрёл водные лыжи...

Второй: Вернее, нет, он не изобрёл! Собственно говоря, они уже были изобретены к тому моменту.

Первый: Они уже были изобретены, он решил повторить это изобретение, воплотить, так сказать, в жизнь, реализовать это там.

Второй: Стать первым в Набережных Челнах воднолыжником.

Первый: В Набережных Челнах, да. И был катер, самое что интересное. И у него были лыжи, но это были лыжи не водные, он решил их приспособить, обычные лыжи к водным. А как их приспособить? Нужно жёсткое крепление. Что нужно сделать для того, чтобы было жёсткое крепление? Нужны валенки.

Второй: Он прибил валенки к лыжам.

Первый: Он приклеил к валенкам эпоксидной смолой эти лыжи, значит, болтами там прикрутил...

Второй: На шурупах, на шурупах.

Первый: И сказал: "Трогай!" Этот катер поехал вперёд, а он поехал не по воде, а по дну, и уехал вглубь. Ехал по дну, пока у него не кончился кислород в организме...

Второй: Это уже вторая попытка была! Первая попытка - он не закрепился в лыжах, и катер потянул его за собой, а лыжи остались на берегу.

Первый: Валенки с лыжами остались на берегу.

Второй: Потом он ещё пытался сотворить дельтаплан!

Первый: Дельтаплан, это была потрясающая попытка. И спрыгнуть со второго этажа.

Второй: Из металлических трубочек и реечек он смастерил дома дельтаплан, свистнул у мамы простыню...

Первый: И бумаги, которая была перепонками между этими реечками. Его, собственно говоря, или выручило, или, наоборот, ему, значит, не подфартило здесь то, что папа вошёл в комнату и увидел, что сын уже стоит со всей этой конструкцией на своих плечах и собирается прыгнуть в окно. И папа его так - хвать! "А ну, куда!.".

Второй: Это мистификация, это мистификация. На самом деле он просто не смог вытащить... размах крыльев был такой большой, что он просто не смог выйти на балкон, ему пришлось его разобрать. И когда он разобрал, он понял, что зря он это всё делал. То есть, папа тут ни при чём.

Первый: А мне другую версию... видишь, какие он версии распространяет невероятные...

Лаэртский: А вот я могу рассказать про Виталия тоже историю, просто имя такое знакомое. Вы знаете наверняка, такой клуб в Москве есть - "Tabula rasa".

Первый: Да, конечно.

Лаэртский: Вот. И люди, которые открывали этот клуб в своё время, они мне рассказали эту историю. Открылся клуб, естественно - традиция такая была, клуб нужно было освятить. Вызвали священника, его зовут отец Виталий. И сказали: ты, говорят, подходи в клуб часам к трём, уже народ немножечко разойдётся, и когда последний клиент уйдёт, ты освятишь, и мы тебя домой отвезём, чтобы ты уже как-то там, всё, не волновался. Он говорит: "Хорошо". Пришёл, народ гуляет, он одну хлопнул, другую и, в общем, - это реальная, кстати, история, - дико угорел и уснул на кухне за гримёркой, там, где у них это всё, сзади. Проснулся на следующий день только, очнулся от этого всего дела, где-то часов в одиннадцать вечера. Ему вставило, что уже, естественно, всё это закончилось, мероприятие, и он, во всей своей этой одежде, с этой вот конструкцией, называемой кадило, выпылил в зал и начал там махать, где уже было полно, в общем, народу, клуб был битком просто набит... Он сам был дико напуган и дико напугал всех посетителей, но это была реальная история, по крайней мере, мне её рассказывали...

Первый: На открытии одного русско-японского магазина по торговле аудио-видео принадлежностями была тоже очень смешная история, связанная со священниками и освящением магазина. Один священник так сильно макнул своё это, как оно называется, паникадило или что это у него, и так сильно брызнул, что переклинило одну очень дорогую видеокамеру, которая в этот момент работала, то есть он просто её замочил и принёс ущерб реальный этому магазину, и японцы не могли понять, они после этого запретили освящать все магазины, которые будут открываться на территории Советского Союза бывшего. То есть просто существует запрет, это не связано с их антиправославной позицией, это просто элементарная техника безопасности.

Лаэртский: В своё время, в МГУ, по-моему, на физфаке был очень талантливый паренёк. Он самый первый установил спутниковую антенну самодельную, сделанную из какой-то байды, на которой дети катаются, и за деньги показывал без перевода то, что ловил со спутника какого-то. Но посадили его не за это, хотя за это тоже были напряги, ну, угрюмое было время советское. Он изобрёл первый антирадар автомобильный. Тогда ещё их не было, но, мало того, эта конструкция не просто ловила этот сигнал от милицейского радара, но каким-то образом внутри себя она имела усилитель и посылала ответку мощную, которая выбивала попросту всю эту электронную начинку милицейских радаров.

Первый: Отражатель!

Лаэртский: Да, попросту, да. Такая ответка шла. Пожгли очень много этой конструкцией, и на этом он попался, и была у него серьёзная проблема.

Шафир: Я хотела объявление сделать. Мы ищем меценатов для выпуска альбома комиксов, где главными героями проходят "Запрещённые барабанщики". Если кто хочет внести свой вклад в издание этого альбома - можете присылать Саше предложения...

Первый: Сообщения.

Шафир: Да, предложения...

Лаэртский: И деньги.

Шафир: Ну, деньги - тем более... Саша, ты получишь свой процент...

Первый: По факсу.

Шафир: Да, договоримся! Делайте свои ставки.

Лаэртский: Я всегда плачу пятнадцать процентов.

Шафир: Мы тебе заплатим тридцать два.

[ ... ]

Лаэртский: И, соответственно, пришло время выслушать очередную, видимо, вашу историю. Здравствуйте, вы в прямом эфире, наше внимание к вам беспредельно.

Слушатель: Доброе утро, ребята. Вы знаете, меня чего прикалывает? Это Кузьмич беспокоит вас опять. Я почему не сплю - потому что у меня прикол. Не прикол, я неправильно сказал, я извиняюсь, сама передача, Александр, ваша, она сильно меня подпитывает, то есть я, в общем-то, после неё, ну, чисто, как молодой лось, скажем так. Чисто круто. А можно привет передать моим коллегам по работе?

Лаэртский: Ну, вообще-то это считается базетической выходкой, но если вы хотите уж - передайте.

Слушатель: От всей души, просто я скажу одно слово. Привет моей уважаемой фирме (название фирмы). Всем её коллегам, и братанам, и друганам, и коллегам по работе. Ребят, а вам желаю от всей души, чтоб вы тут не спали, кофейку заварите, чайку накатите, и чтоб было все типа ништяк.

Лаэртский: Спасибо.

Слушатель: Базару нет.

Лаэртский: Ну, а теперь - история, я надеюсь. Здравствуйте, вы в прямом эфире, мы полны внимания к вам.

Непонятные звуки.

Лаэртский: Гортанью как человек булькает, давайте пока не будем, а то может перенапрячься, и что-нибудь случится, потом, опять же, нам иск. Лучше ещё звонок. Здравствуйте, вы в прямом эфире, наше внимание к вам беспредельно.

Слушатель: Здравствуйте.

Лаэртский: Здравствуйте.

Слушатель: Меня зовут Иван, знаете, какая история со мной приключилась?

Лаэртский: Пока нет...

Слушатель: Я в Москве не живу, я тут только проживаю. А прописан я в ближайшем Подмосковье. У нас там комната в коммуналке, мы решили её проверить, поехали туда. Посмотрели- вроде там всё в порядке, пошли обратно. Захотелось чего-нибудь перекусить, и видим такое громадное здание, то ли школа, то ли нет, в здании света нет вообще, и внизу только какой-то магазин "Продукты" маленький, там светится окошечко. Заходим туда, поговорили с продавцами, спросили, где тут можно перекусить. Нам говорят, поднимитесь на второй этаж, там есть пельменная. Времени где-то семь часов, уже темнеет, поднимаемся наверх, там где-то помещение в четыре спортзала, может, я утрирую немного, такое огромное, в углу - следы костра, выбиты окна, помещение явно нежилое, на стенах надписи везде, поворачиваемся направо - там дверь, обитая каким-то кожзаменителем или кожей, даже не знаю, а над ней - вывеска: "Кафе Светлана". Мы как-то тормознули немного, потом постояли, зашли туда. Заходим, а впереди коридор где-то метров пять идёт абсолютно белый, а в конце него - решётка. И тишина полнейшая, света тоже нигде нету, практически просто темнота полнейшая, не темнота, видно плохо. Заходим туда, там дверь, в этой решётке, мы её открываем, а там какой-то ресторан. Там тоже пусто, за столиками никого нету, за стойкой тоже никого нет, и опять нигде нет света. Мы уже собираемся уходить, в это время где-то в коридоре вдалеке включается свет, и выходит женщина. Лет сорока, в бигудях, в халате и в шлёпанцах на босу ногу. Так смотрит на нас и говорит: "Шницель, суп с лапшой, говорит, котлеты, вы, говорит, что-нибудь будете?" В принципе... мы так опешили, просто истерика была у всех... такая вот история.

Лаэртский: Это очень страшная история, очень страшная. Спасибо. Я, кстати, по поводу еды, если позволите, может быть, расскажу такую историю. Вы же вращаетесь в светских кругах и вообще в кругах и наверняка слышали про Майю Майонезную.

Первый: Да, конечно. Конечно.

Лаэртский: Тогда я для наших радиослушателей расскажу. Майя Майонезная - это известная очень дорогая московская проститутка, в общем-то, которую когда люди приглашают в ресторан, то есть она просто так, ну, может, конечно, пойти, но очень за дорого; как правило, она любит сперва такой светский вечер романтический и всё такое. Приглашают её когда в ресторан и подают на стол что-либо связанное с майонезом - майонезный соус или... ей достаточно увидеть надпись "майонез", как у неё закатываются глаза, и она просто падает, дико ударяясь всем туловищем об пол, в обморок. Но мало кто знает, в чём причина этого. А я могу сказать. Дело в том, что в юности Майя жила в рабочем квартале, тогда её звали не Майонезная, а звали Островитянская, у неё была фамилия Майя Островитянская, и, идя однажды у себя во дворе, возвращаясь из школы весело, ничего не подозревая, она получила просто сверху, - ну, какой-то хулиган кинул, - банку с майонезом. Ей попала, значит, по темени эта банка, майонез весь расплескался, казалось бы - другой человек потерял бы сознание, да? Нет, с Майей этого не случилось, она начала бешено носиться по всему этому микрорайону, утирая этот майонез, облизывая его с рук, то есть у девочки был попросту стресс, её поймали, в общем-то, связали, где-то вылечили, и после двадцати двух лет у неё стала проявляться эта патология, этакая странная ассоциация физиологическая со словом "майонез". Поэтому, господа гусары ночные, не угощайте ваших дам майонезом и прочими подливами, потому что - мало ли что.

Первый: Здесь может быть очень невероятное, на первый взгляд, объяснение, но тем не менее. В состав майонеза одним из основных ингредиентов входит уксус, уксусная кислота.

Лаэртский: Да-а-а!

Первый: Дело в том, что любая из кислот, которая попадает в организм человека, вызывает какие-то необратимые процессы - они кажутся обратимыми на первый взгляд, а потом они оказываются всё-таки необратимыми.

Второй: Конечно, женская месть самая страшная - кислотой в лицо плеснуть.

Первый: После употребления кислоты любым человеком, насильно или по собственному желанию, происходит интоксикация организма и появляется, во многих случаях, рецидив, желание употреблять это ещё, ещё, ещё и ещё. В случае с Майей Майонезной это как раз таки классический, академический случай, когда появился тот самый рецидив. Пожалуйста, не злоупотребляйте майонезом и любыми другими кислотосодержащими продуктами.

Второй: Да, скушал на ночь майонез - будет ночью энурез, как говорят в народе.

Лаэртский: Ира, есть ли у вас какая-нибудь история интересная ночная?

Шафир: Про лампочку, тоже медицинская история. К нам, опять же, в хирургическое отделение привезли мужика, у него была во рту лампочка. Оказалось, что он поспорил со своими вечерними гостями, что он засунет в рот лампочку и вытащит её оттуда. Не вытащил. Посадили его в такси, довезли до больницы, лампочку благополучно извлекли из его рта. Через полчаса привозят ещё одного человека с лампочкой. Оказалось, это таксист, который вёз этого мужика, он тоже решил попробовать. Вот такая вот история.

Первый: А интересно, что все такие истории, они носят такой многолетней давности характер, их гигантское количество - "Красная рука", "Чёрная метка", "Синее пианино" и так далее. Про лампочку - тоже одна из тех историй. Ещё есть такая история про троллейбус и про троллейбусные вожжи, вы, наверное, все знаете, да?

Второй: Ага.

Первый: Это не та вожжа, которая под хвост попала, а та, которая... у троллейбуса есть на рогах такие вожжи, их можно сдёрнуть с электрических проводов и можно поставить, будучи умеющим человеком. Один человек сдёрнул эти вожжи с троллейбуса, и все думали, что он водитель, он на самом деле просто-напросто оказался прохожим, который захотел так пошутить. Водитель выбежал, и начался спор, кто здесь водитель этого троллейбуса, кто сдёрнул вожжи... там собралась громадная толпа, ну, все знают эту историю - точно такая же хрестоматийная. Но что касается всех этих историй, они все скомпилированы в отличную книжку. Эту книжку сейчас меня просит читать моя дочка. Там убивают бабушек, дедушек, которые залезают в красный рояль, все их, оказывается, какие-то люди собрали в одну большую страшную чёрную сказку.

Второй: Да, это один очень известный персонаж эту книжку написал, очень известный детский писатель, на мультфильмах по сценариям которого мы выросли вот такими дебилами, сидим здесь все, плетём, пересказываем эти истории... а что касается, кстати, красных рук - одна совершенно чудовищная история произошла в городе Белая Калитва, откуда я родом, в средней школе номер три, когда я учился в шестом классе. Дело в том, что ребята нашли на городской свалке, - ребята были на два года старше меня, учились в классе восьмом, - нашли на городской свалке отрезанную человеческую руку. Из больницы. Рука была гангренозная, была перемотана гниющими бинтами, полежала так уже недельку после того, как её ампутировали. Естественно, притащили её в школу, и как раз была линейка, посвящённая очередной годовщине со дня рождения Владимира Ильича Ленина, двадцать второго апреля, и один из этих товарищей положил, значит, эту руку на плечо впереди стоящей пионерке и таким загробным голосом сказал: "Должо-о-о-ок!", после чего эта девушка упала... и дёрнул за сухожилие, и рука её, естественно, схватила, гниющая рука с ошмётками мяса... девушка упала в обморок и потом она недели две в школе не появлялась, а когда появилась, она уже была немножечко такой приблажной, потому что такую психотравму, конечно, пережить - это очень страшно.

Лаэртский: Да, это очень, очень страшная история. Я, кстати, вспомнил одну историю, мне рассказал мой товарищ, но я реально видел человека, с которым эта история произошла. Живёт он в посёлке Архипоосиповка, который находится на побережье. Между Джубгой и Геленджиком, по-моему. Я с трудом разбираюсь в географии, но суть не в этом. Начнём с того, что ещё в раннем детстве он, как все дети, играл с гранатой с какой-то, и граната взорвалась. Он лишился пальцев на одной руке и глаза, то есть глаз у него стеклянный и пальцев нету, что уже само по себе неприятность. А уж в зрелом возрасте он стал работать тоже спасателем, как и ты на этой станции. И однажды, когда ему всё чего-то очень надоело, он взял катамаран, поскольку они были в его пользовании, сел и выехал в море. Море было неспокойно, и там погода очень часто меняется, на побережье, собственно, в какие-то там считанные десять минут, - доплыть он до берега, естественно, не успевал, - налетела какая-то вьюга морская, и его унесло в открытое море попросту на этом самом катамаране. Где он проплавал две недели без еды и без питья, то есть пил он конденсат, слизывал с катамарана, который образовывался утром. От изнуряющих солнечных лучей прятался в воде под катамараном. И его спасло, в общем-то, какое-то турецкое или какое-то там торговое судно. Сейчас он до сих пор работает там спасателем на этом самом пляже, и я лично его видел, наблюдал. Это реальная история.

Первый: Саш, а что касается стеклянного глаза. Здесь, по соседству с вашей студией и с редакцией "Эха Москвы", на Старом, правда, Арбате, жил замечательный художник, которого все называли Кембридж. Как его настоящее имя, не знал, наверное, никто - все мы его знали под именем Кембридж. Он рисовал натюрморты и продавал свои картины там, где сейчас на керамических плитках разрисовано, всякие оптимистические картиночки.

Лаэртский: Груднички, да, пишут картинки, да, да...

Первый: Там Кембридж продавал свои неважные натюрморты, - как мне тогда казалось, сейчас я чуть изменил своё мнение насчёт этого, хотя тоже неизвестно, изменились ли мои вкусы или нет, но дело не в этом. Кембридж известен чем? Он нарисовал этикетку для всем известной и любимой водки "Пшеничная", там, где поле, там, где, среди колосьев ржи, каким-то там домиком деревенским, ходит-петляет дорога. Кембридж был автором этой этикетки, и потом его судьба бросала из стороны в сторону, он работал грузчиком... работал в винном магазине, работал реквизитором на "Мосфильме", ещё много у него было различных работ и точек преткновения... У него был стеклянный глаз. Этот глаз он забывал мыть, потому что был всегда пьян, иногда кидал его в стакан с водкой, чтобы он дезинфицировался. А на отворотах его клешёванных джинсов масляной краской, так как он был художник, у него всегда под рукой, были нарисованы американские флаги, тогда это считалось ещё очень жестокой и небезопасной альтернативой этому всему, значит, советскому строю. Где сейчас Кембридж - я не знаю, слышишь ли ты нас или нет...

Второй: Но нужно сказать, что ему всегда без очереди давали в те времена, когда узнавали, что это Кембридж, в дикой очереди всегда его впускали вперёд, и ни один из мужиков не возмущался, говорил: "Это Кембридж пошёл, это он нарисовал эту замечательную этикетку". И всегда его без очереди пускали и давали ему две бутылки в руки или сколько...

Первый: В те времена, когда с двух часов начинали продавать. И самое что обидное, недавно мы с Витей рассматривали этикетку этой же пшеничной водки, той, новомодной, которая сейчас существует, она совсем другая. Она по мотивам сделана той же кембриджевской этикетки, в овале, но она другая, она переписана, перерисована, если тот художник, который...

Лаэртский: Называется репродукция какая-то. Или копия.

Первый: Это не репродукция, не копия, это по мотивам.

Второй: Это подделка.

Первый: По мотивам, примерно сделано так, даже не соблюдая в точности. Это как "Ваш Тулуз-Лотрек? Или Тулуз-Лотрек Тулуз-Лотрека?", как в замечательном фильме "Как украсть миллион". Нет, конечно, это не абсолютнейшая копия, и отличить можно, то есть на раз. Это неважная картинка, и как-то очень странно. Та картинка имела какой-то уют, уютные тона, пластику, всё остальное, ностальгию, теперь уже этого нет.

Лаэртский: Да, я понимаю тебя.

Шафир: Саш, а вот на память возьми, групповой портрет.

Лаэртский: Спасибо!

Шафир: Нарисовала, узнаёшь?

Лаэртский: Да... смотри-ка: это вид из нашего окна даже у тебя передан. В мельчайших подробностях, кстати.

Шафир: Я бесплатно тебе дарю. Потом можешь через несколько лет выручить деньги.

Лаэртский: Спасибо...

Первый: А это кто, это кто?

Лаэртский: Вот этот?

Первый: Да. В жёлтой...

Лаэртский: Ну, это на балконе кто-то стоит...

Первый: Это кто?

Лаэртский: Дома, я не знаю, может, кто-то наблюдает... это кто?

Шафир: Это знакомый один...

Лаэртский: Просил тоже, типа, подрисовать. Есть такая фишка у художников, типа, "ты подрисуй меня, там натюрморт, а меня - ма-аленького на столе, или хоть имя моё как будто ножиком выцарапали на столе", да? Я знаю таких людей.

Первый: Ну, а с другой стороны, на вопрос: "Кто?" обычно отвечают, конечно, запросто: "Конь в пальто".

Лаэртский: Может быть, послушаем какую-нибудь историю от наших уважаемых радиослушателей. Мы хотим услышать ваши истории, дорогие. Здравствуйте, вы в прямом эфире, наше внимание к вам беспредельно.

Слушатель: Алё, здравствуйте.

Лаэртский: Здравствуйте, да.

Слушатель: Саша?

Лаэртский: Да-а-а!

Слушатель: Привет.

Лаэртский: И вам также.

Слушатель: Это Вадим, художник также, говорит с вами.

Лаэртский: Здравствуй, Вадим, да.

Слушатель: Мне вот что интересно, а вот Пётр Журавлёв, он всё слушает, все эти правдивые истории с вами?

Лаэртский: Ну-у, он находится за стеклом сейчас, в люльке, и репетирует, я не знаю, слышно ли ему сквозь окно, просто холодно... ну, по крайней мере, по нашим жестам он догадывается, видимо, о чём речь идёт.

Слушатель: Ага... Это интересно! А дело в том, что я тоже художник, и Ира рассказывала историю про некие лампочки, которые глотали...

Шафир: Они не глотали.

Слушатель: А?

Шафир: Не глотали, не глотали, просто засовывали в рот.

Слушатель: А-а, потому что лампочки бывают разного размера, они бывают шаровые лампы, например, у меня на кухне висит...

Лаэртский: А бывают дневного света лампы ещё, я знаю. Ну, длинная такая и узкая.

Слушатель: Да, кстати говоря... У меня такая история есть, дело в том, что как-то я проживал у приятеля в Сергиевом Посаде, у него была огромная странная собака, её звали Дора, но это был кобель, как потом выяснилось. И он панически боялся высоты. И однажды мы наблюдали такую сцену, когда он совокуплялся с соседской собакой на крыше, причём нашу собаку, Дору, мы не могли затянуть даже на ступени нашего крыльца никакими способами. Ему предлагали, там, я не знаю, блинчики с кальмарами, акульи плавнички, но ничего его не могло заставить зайти выше земли. И тут странная сцена, когда на крыше совокупляется Дора, кстати говоря, с собакой, которую звали каким-то мужским именем, я не помню, потому что соседи определили, что она, оказывается, была, оказалось, женщина. Сначала его звали как мужчину. Ну, это не самое главное. Самое главное - что эта Дора охраняла участок наш, и после этого, поскольку вы сами знаете, что проблема в любом городе у людей с туалетами, и чтобы человеку дефецироваться - это целая история. Так вот к нам ходили иногда на участок некие люди, чтобы справить нужду, и, в один прекрасный момент, мы слушали музыку очень долго, увлеклись Шокхаузеном и поутру обнаружили застывшее тело, такую тушку, человека с застывшими полуспущенными штанами, потому что, видимо, человек хотел 222дефецироваться, но дело в том, что Дора, она очень внимательно следила за входящими и выходящими, и именно этого человека она очень долго держала около забора, и если бы... а дело в том, что утром так получилось, что кому-то из нас захотелось тоже выйти по этому же поводу, и мы увидели этого застывшего, то есть это, фактически, какая-то некая мумия, превратившаяся в столб такой хрустальный, дефецирующийся хрустальный столб... это было очень страшное зрелище.

Лаэртский: Мы вас понимаем... спасибо. Это очень страшная история. Кстати, могу тоже рассказать историю, произошедшую с мамой одной моей знакомой. Мама этой знакомой - она очень такая респектабельная, почтенная женщина, прямо женщина, где все буквы большие, в этом слове. И шла тоже она летом из театра из какого-то буквально, и, ну, извините за такое слово, понос пробил. Никуда не деться, у всех бывает. Она перескакивает через такой маленький зелёный заборчик, через какие-то кусты, быстро уже, - невмоготу, припёрло её, тётка взрослая, за пятьдесят лет ей, - ставит, значит, сумочку и начинает делать своё дело. Слышит - какое-то происходит, понимаешь, бурчание. Какое-то бурчание и недовольная возня. Она смотрит вниз - а там лежит мужик в хламину пьяный, она всё это сделала ему на лицо. Она, значит, хватает сумку, через эти кусты, сгорая от стыда, значит, бежит; а тот на карачках ползёт в другую сторону и трясёт вот этим жутким лицом своим. Это тоже реальная история.

Первый: А вот ещё одна реальная история, которую мне поведал один человек, тоже реальный, таксист города Москвы, по национальности, по-моему, армянин. Как-то мы ехали на репетицию, а он такой очень эмоциональный человек восточный, он рассказал такую историю. Один его друг, у него случился приступ аппендицита. Тоже армянин, да. Друг у него армянин. Его положили в больницу. В больницу и всё, то есть обследование, анализ крови взяли тут же, быстренько, всё. Приходит молоденькая медсестра, даёт ему бритву и говорит: "Пожалуйста, вы сейчас, это самое, побрейтесь, пожалуйста". И вышла. Заходит через некоторое время, минут через пятнадцать, заходит и... она недоумевает: человек побрил своё лицо. Она говорит: "Что же вы сделали?" - "Ты сказала мне, слушай, я побрился, всё, да, красив..." Она говорит: "Извините, не там вы побрились. У вас сейчас операция предстоит, аппендицит". Ну, он побрился там, где нужно, в общем, суть не в том. Суть в том, что на следующий день после операции пришла его жена, а по традициям восточных народов, если муж разводится или собрался разойтись с женой, он бреет своё лицо. И она ему сказала: ты мне тут изменяешь с медсёстрами, ты побрил своё лицо, то есть ты здесь по девкам, мол, какой там, говорит, аппендицит. Насилу он как-то выкрутился из такой щепетильной ситуации. Еле ноги унёс.

Второй: Бывает.

Лаэртский: Ну что? Может быть, тогда, на этой-то истории мы и поставим крест в нашей беседе? Ну, такой, маленький крестик, я просто хочу сказать, что надеюсь, что это не последняя наша встреча, историй-то ещё очень много и музыки очень много...

Первый: Да, мы ещё тему футбола не затронули. А также тему регби и всего прочего.

Лаэртский: И вообще тему большого спорта. Также кручение обруча.

Первый: Кручение обруча...

Второй: Прыжков в ширину.

Лаэртский: Да.

Третий: Бег со штангой по воде.

Лаэртский: Я благодарю вас за то, что вы нашли время посетить мою уютную квартирку, где я играю, в общем-то, в студию, как я всем говорю...

Первый: И в нарды неплохо, кстати, у меня уже денег не осталось.

Лаэртский: Ну, так я стараюсь... и выражаю, в общем, как обычно, всякие надежды и так далее и тому подобное, успехов вам... Ирочка, спасибо вам за прекрасные ваши работы, творите дальше...

Шафир: Ну, я надеюсь, вы повесите над своей кроватью и будете любоваться каждое утро!..

Лаэртский: У меня такой спальни-то никогда не будет, чтобы это развесить... тем не менее, спасибо вам.

Первый: Здесь в студии над кроватью...

Лаэртский: Над той раскладушечкой?..

Второй: Сань, и тебе спасибо.

Первый: Спасибо огромное, Саш.

Второй: Спасибо, что ты есть, Саш.

Лаэртский: Да забудь!..