
Беседа с Андреем Тумановым. Часть 1
Дата - 05.03.2001 г. Время - [0:15 - 3:45]
Александр Лаэртский - Лаэртский, Андрей Туманов - главный редактор газеты "Ваши 6 соток"
Лаэртский: Здравствуйте, геройские отважные орлы. Вот, собственно, наступило 5 марта. С одной стороны, вроде как это и весна, с третьей стороны, все мы, учёные, опасаемся так называемого фальшстарта природы, о котором неоднократно говорилось в программе "Монморанси". Что это такое - поясню для тех, кто не в курсе. Это когда почки бухнут, всё лезет, в общем-то, у животных и у людей просыпается, скажем так, похоть и где-то с 1 апреля вдруг неожиданно снова начинаются жуткие холода и зима даёт о себе знать. Естественно, все эти дела дико увядают и потом вторично распускаются унд поднимаются с некоторой долей такого недоверия, что ли, к окружающей среде. Поэтому готовьтесь - всё, что будет в ближайшие дни происходить на улице, солнышко, потепление, пение первых глупых перьев - это вовсе не означает, что весна пришла. Соответственно, сегодня у нас будет масса музыки в программе и гость, которого мы ожидаем. Естественно, до момента его появления в студии по традиции я не буду объявлять, кто это - потому что всякое может случиться, знаете - ну там, хулиганы, скользко... вдруг женщина красивая на пути встретится или мужчина... да... если гость - женщина. Поэтому - в момент появления. А пока что будем с вами слушать всяческие пиесы преимущественно жизнерадостного свойства.
[...]
Звучит allegro energico from Symphony No. 6 in A minor (Gustav Mahler)
Лаэртский: И я рад представить гостя в нашей студии - сегодня это главный редактор газеты "Ваши 6 соток" Андрей Туманов. Здравствуйте, Андрей.
Туманов: Доброй ночи.
Лаэртский: Я очень рад видеть...
Туманов: Я тоже очень рад присутствовать в этой студии и заодно хотел господину Лаэртскому показать среднестатического слушателя - он, наверное, всё-таки не видит тех, кто по ту сторону эфира находится, в своих квартирах...
Лаэртский: Почему, мы периодически устраиваем встречи в нашем красном уголке... Вы понимаете, как человек своего рода публичный, вы занимаетесь средствами массовой информации и вы наверняка догадываетесь, что грядёт-таки кризис средств массовой информации, грядёт выключение электричества глобальное, и мы, как модная радиостанция, готовимся к этому. Для этой цели мы будем создавать лектории - те же радиопрограммы, но они будут проводиться в красных уголках при жэках, вот... извините, что перебил.
Туманов: Очень интересно... Правда, насчёт кризиса я с вами не совсем согласен - кризис уже давным-давно грянул и та журналистика, которую мы сейчас имеем... мне самому, как редактору, несколько стыдно за неё, поэтому я последнее время представляюсь как "редактор", а не как "журналист". Я вернусь к тому, что хотел сказать - вы видите перед собой как раз среднестатического ночного слушателя, как раз я сижу в своей маленькой комнатке ночью где-то часов до четырёх, работаю за компьютером. У меня, как правило, какая-то радиостанция - телевизор я не очень люблю, только новости смотрю, а вот радиостанция... как правило, "Эхо Москвы". Не подумайте, что я льщу вашей радиостанции...
Лаэртский: Ни в коем случае, ну что вы... как я могу...
Туманов: ...но по крайней мере среди других радиостанций её выделяю в связи с профессионализмом. Вот здесь в коридоре я видел - на стеночке висят такие бумажечки, как правильно ударения ставить в некоторых словах.
Лаэртский: Да, мне приходится корректировать сотрудников...
Туманов: Если кто-то из ведущих ошибается...
Лаэртский: Я их не увольняю! Я просто пишу, что, дескать, уважаемые... я гуманист.
Туманов: Я был на многих радиостанциях - я такого нигде, честно говоря, не видел... Вот это меня подкупило.
Лаэртский: Потому что на других радиостанциях принимаются воистину драконовские меры, то есть, людей могут уволить без ведома, а также те радиостанции, с которыми я имел дело, там могут даже нанести тяжкие и средние телесные повреждения неугодным людям. То есть, входит, к примеру, главный редактор в кожаных штанах и в кепке "Буффало" и начинает наносить просто ди-джею побои. Ну, на то он и ди-джей, дело в том, что его функция - объявлять пьесы да глупо резвить слушателя. Поэтому к побоям он относится так же, как Тузик к шапке, к примеру. Или шапка к Тузику. Они не могут друг без друга, понимаете?
Туманов: Я к этому маленькую историю, раз уж мы заговорили... У меня был один знакомый милиционер, который был интеллигентом среди милиционеров - он был сержант, но он учился где-то, мы о литературе с ним разговаривали. Он читал Пушкина, читал других каких-то поэтов - был настоящий интеллигент. И тут какой-то хулиган - не помню, то ли закурил в неположенном месте, то ли что... он подходит, ему под дых так - раз! Со всей силы даёт. Я возмутился - как же так, мы с тобой только что о таких высоких материях говорили, и тут ты берёшь и этому человеку под дых... Отвечает: "Понимаешь, я просто перешёл на его речь. Если бы я просто подошёл и начал вежливо что-то говорить - он бы меня не понял... А тут я просто на его языке сказал - он всё понял и успокоился".
Лаэртский: Да., есть ещё такое понятие - "спуститься на этаж ниже", или на три этажа ниже. К примеру, даже есть такие строки... ну, написанные вашим любезным слугой: "Лицо болит от ушибов, полученных в ходе беседы на тему Густава Малера вчера во дворе с соседом"... Дело в том, что народ наш подчас удивляет своими такими парадоксальными вещами - я, например, наблюдал дикую схватку между двумя нейрохирургами, не знаю, чего они там не поделили. Видные достаточно люди - но махач был страшнейший, в результате оба вывалились сквозь стекло, слава богу, был третий этаж и внизу ещё козырёк. Отделались лёгкими повреждениями рёбер и так далее. С другой стороны, также я видел человека, внешность которого... по внешности судить, конечно, нельзя, но тем не менее говорила сама за себя - то есть... ну... как бы это сказать, чтоб не обидеть... человек-пассатижи, назовём его так. При этом он возвышенным голосом не просто читал в автобусе, был поддатый - а прямо-таки пел хорошо поставленным голосом строки из "Ромео унд Джульетты". И всё шпарил наизусть. То ли это был какой-то спившийся интеллигент - непонятно. Поэтому вывод какой-то сделать нельзя. Но - я и хотел бы непосредственно перейти к вашей профессии. Дело в том, что выпускаемая вами газета ориентирована как раз тоже на среднестатистическую аудиторию. Стало быть, максимальную аудиторию. Я считаю, что тот круг, который вы охватили - это... ну... это платформа для будущей революции... я очень волнуюсь, извините... Потому что все эти новомодные журналы, я не буду их перечислять - где там голые девки всякие, модные ди-джея, MTV унд сплошной гомосексуализьм, конечно же, малоинтересны широким слоям публики. Высокая мода должна быть, но какой-нибудь бабушке из Саратовской области или девчонке из деревни Карачаево где-нибудь под Владивостоком... это до неё и не дойдёт. У вас широкий круг почитателей. Вы же даёте людям не просто чтиво...
Туманов: А как выжить в этих условиях жизни?
Лаэртский: Я это как раз и хотел сказать... И вы знаете, не подумайте, что люди, которые приходили сегодня весь день, приносили дары, со своими жалобами - я же тут приём веду и днём... они знали, что вы придёте и задавали массу вопросов. Я один из них, глобальный, сформулировал и хотел бы вам передать его. Только не подумайте, что люди как-то вот... глупый вопрос - он имеет под собой основу. "Что можно снять со своих шести соток в зимнее время? Как можно их использовать?"
Туманов: В зимнее время...
Лаэртский: Потому что бытует мнение, что сей?ас модно иметь не 6 соток, а 12 или 24, с тем, чтобы одни были засеяны, а другие отдыхали...
Туманов: А ещё лучше в Барвихе, да? Или на Лазурном берегу...
Лаэртский: Дачку!
Туманов: Да. Маленькую. Можно посидеть даже в тюрьме где-нибудь в Америке за это...
Лаэртский: А действительно, ведь, скажем так, 6 соток... щас посчитаю, у меня где-то раз в десять больше земли - и то я толком не могу ей распорядиться, потому что, если вырастет дыня, так половину занимает. Как же люди справляются? 6 соток - это как то, где мы сейчас сидим...
Туманов: Нет, нет! Больше гораздо, что вы. Бог с вами. Я на такой площади только картошки сажаю...
Лаэртский: Так как же зимой эффективнее использовать свою землю?
Туманов: Как эффективнее использовать... чего можно снять? Давайте подумаем - для чего наш народ использует эти 6 соток? Наверное, не только для того, чтобы прокормиться - картошка, морковка и так далее. Вот представьте - зима, находимся мы сейчас в Москве. Грязно, кругом машины едут. В воздухе витает - я не знаю, какое-то напряжение. Отработаешь неделю - это ужасно, выжатый, как лимон. Что делать? Где человеку сбросить эту нервную энергию? Чтоб ему на следующую неделю, в понедельник, выйти свежим, чистым? Можно пойти хорошенько выпить. Но поверьте старому журналисту - это не принесёт облегчения...
Лаэртский: Редактору!..
Туманов: Да!.. И не принесёт к понедельнику свежести головы.
Лаэртский: А наоборот - будет состояние всеобщей срамоты.
Туманов: Усугубит - я скажу неправильно ударение. Так вот, теперь представьте - вы приезжаете на свой участок - сейчас, зимой. Засыпано всё снегом, дорожки... вы берёте, вытаскиваете из сарая лопату снеговую, начинаете чистить дорожки. У вас там обязательно висит кормушка на дереве - а вы с собой привезли несколько засохших батонов, крупы какой-то старой.
Лаэртский: Бутылочку... Ну, всё-таки...
Туманов: Ну, кому как...
Лаэртский: Зима же...
Туманов: Да, я согласен - не повредит. Не повредит. Но если вы за рулём - лучше этого не надо делать. Так вот - насыпаете в кормушку. Только вы насыпали в кормушку - уже синички прилетели, уже воробушки там где-то шебуршатся. А вы лопаткой дорожки прочистили, если печка есть - всё, эту печку вы затопили. Конечно, дом вы не протопите, но вы посидите рядом с огоньком. И вот для меня полдня, проведённые на моей даче которую я возделываю уже 20 лет... 20 лет. Понимаете, это... не знаю, для кого-то - сходить в театр, снять нервную энергию. Для кого-то - съездить в ту же Ниццу. А для меня хватает этой дачи, скромной тихой дачи, где всё тихо, где сосед через две улицы, сторож живёт, у него собачка немножечко там тявкает...
Лаэртский: Чуть-чуть колченогая.
Туманов: Да... Недалеко там поезда где-то проходят, Владимирское направление, которые куда-то увозят людей...
Лаэртский: Андрей, но есть и другие ассоциации... Например, моя - она не столь весёлая, надеюсь, вы простите меня, если я буду откровенен, хорошо? Дело в том, что с самого детства... вы простите, я очень волнуюсь... я был сторонником, скажем так, некой платформы в любом деле, в любой отрасли и на любой территории. К примеру, поясню... если мы с девчонками... парнями... ехали в поход - то я никогда не понимал похода без базы, то есть без точки, на которую всегда можно вернуться унд отогреться. Это может быть какая-то хижина небольшая, может быть какая-то поляна, где стоит базовая палатка, понимаете... может быть даже пасека или улей, неважно что. Просто база. То же самое я ощущаю и с дачами. Когда я летом вижу... вот вы сказали про машину, если есть машина. Но это редкость - большинство людей на своих шести сотках имеют этот дачный вагончик обычный и вот они едут туда в поездах с этими саженцами, все потные... Когда я смотрю на это, я не чувствую там этой самой базы. Я чувствую даже не то чтобы жалость к этим людям - потому что набитый дачниками вагон... я вижу, вы тоже прослезились...
Туманов: Не согласен!
Лаэртский: Потом они везут эти дощечки, которые новые русские выкидывают, когда стеклят балконы свои. Стройматериалы все на себе, оттуда потом волокут эти картошки. Никакого отдыха толком нет, потому что, заметьте, от этих участков, расположенных вдоль дорог, до водоёма даже не дойти. Вместо заборов, я сам это видел, просто натянуты верёвки, вы видите постоянно прыщавую спину соседа справа или слева. Вряд ли это является каким-то расслаблением, может быть, это как раз такой практический очень подход к добыванию просто пищи... Потому что отдых... какой там может быть релакс в таких условиях? Они даже воду питьевую везут с собой из Москвы многие, представьте себе!
Туманов: Представляю. Но не согласен категорически, потому что каждый понимает отдых по-своему.
Лаэртский: Ну, вы считаете, они отдыхают?
Туманов: Конечно! Они даже не отдыхают, они живут этим - это две разные вещи.
Лаэртский: А почему, когда они возвращаются - звонишь, бывало, по молодости лет, когда все мы, так сказать, были молоды... звонишь там подружке и говоришь: "Ну как, что там, где была все выходные?" - она: "Да предки на дачу таскали"... А мама её говорит - ну, заходи, Саш, к нам, чайку попьём. Раз, бывалоча, заходишь - а мама такая вымотанная, говорю: "Что там, Людмила Петровна, с вами?". Она такая: "Ой, на даче так нагорбатились, так..." То есть, вид у неё, как будто только что после аборта вышла - жутко смотреть. И я ещё тогда стал задумываться - какого же чёрта тебе нужна эта дача и что ты там за эту картошку гробишь свой организм? Ты вся потная, солнечный удар схватила, приехала - и завтра спозаранку ей на работу вставать. "Ой, в этом поезде ехали"... я не говорю только свои ассоциации, я опираюсь на факты и на свой какой-то, пусть он, конечно, меньший, чем у вас, вы внутри этого - но всё-таки жизненный опыт. Взгляд со стороны на это вот...
Туманов: Вот именно что со стороны! Потому что со стороны не понять людям - вот альпинист лезет в гору...
Лаэртский: Да-а-а!
Туманов: Он тоже уставший, потный, несчастный - а спускается, вообще из него можно верёвки вить.
Лаэртский: Или наоборот, быстрее, чем хотел!..
Туманов: Он счастлив. Счастлив, и полезет ещё. Так и человек - с дачи приезжает вымотанный. "Откуда едешь?" - (хрипло) "Ой, с дачи, отдохнувший"... Человек еле ноги передвигает.
Лаэртский: Но это другие! Нет, я не согласен. Вы имеете в виду другие дачи - когда человек, есть у меня такие знакомые, постоянно пропадает на даче, чего-то там строит... но вы извините, эта дача - не 6 соток, а 60. При этом это не коттеджи какие-то - он своими руками строит капитальный дом, обкладывает его вагонкой - это уже... то есть, зимой там даже можно, скажем, жить. А я имею в виду как раз вот эти вот...
Туманов: Огороды!
Лаэртский: Да-а-а-а!!! Вот, вот, вот - это выражение классное... "Где были?" - "Да на огород ездили, с этой картошкой умотались"... Вот эта фраза меня убивает, это из серии, знаете, как некоторые люди говорят... Спрашивают: "Что ты такой бледный?" - а он в ответ говорит: "Да что-то мне не очень хорошо". Ощущение такое, что ему всегда по жизни должно быть хорошо... требовательный такой.
Туманов: Сейчас мы говорили всё больше про Москву... электрички идут, машины идут, дачи... А Москва и Россия - это две разные вещи, наверное...
Лаэртский: Конечно.
Туманов: Всё-таки Москва - это не Россия. Попробуйте выехать... вот я сейчас шёл к вам в редакцию, казино рядом, "Мерседесы" стоят, сияют...
Лаэртский: А понравилось вам казино это?
Туманов: Швейцары... да ни в жисть туда не зайду...
Лаэртский: Мне как-то обидно немножко, я старался, чтобы людям было хорошо... ну, как хотите, не хотите - не заходите.
Туманов: Не пойду, ей-богу. У каждого свои интересы. Кто-то живёт этим, для кого-то это хорошо. Москва богатый город, может быть, даже не совсем справедливо богатый. Даже я уверен, что не совсем справедливо богатый. Обидно за другую Россию, из которой, в общем-то, Россия и состоит. Эти небольшие города, эти небольшие посёлки, деревни... а вы представьте на секундочку обычный небольшой посёлочек. Там есть какой-то сельмаг. Там обычный набор продуктов - кильки в томате, водка там, хлеб, крупы и так далее.
Лаэртский: Пиво обязательно! И обязательно почему-то здесь же продают грабли и гвозди... Я в данном случае не иронизирую, когда вы это говорите, я не просто поддакиваю или как-то там вот... я реально ощущаю эту жизнь, поскольку очень много этого видел и чувствую запах этих магазинов, вижу этих людей - я ощущаю это физически.
Туманов: Вот. И теперь скажите, смог бы человек прожить на остальной части России, за исключением Москвы, выжить элементарно... я не говорю про нынешний год, когда жизнь чуть-чуть получше стала, пенсии начали платить - а вы вспомните 91-й, 92-й, 93-й - далее без остановки... когда люди не получали пенсии, не получали зарплаты, всё было развалено, в магазинах ничего не было - как можно было выжить, не имея огорода? Не имея картошки своей, не имея банок засоленных. Поэтому извините - эти 6 соток несчастных, эти несчастные огороды, загороженные ржавой проволокой возле дорог железных и так далее... вот я без всякой иронии говорю, что они спасли вообще-то Россию. Если бы не они - ей-богу, революция была бы, очередная революция, очередной голод на Поволжье, люди с вилами бы вышли. И Борис Николаевич не в Барвихе сейчас отдыхал...
Лаэртский: А лежал бы, заколотый вилами, в земле...
Туманов: Совершенно верно.
Лаэртский: А также владельцы лабрадоров, которые активно посещают ежедневно церковь ходят грехи замаливать, тоже лежали бы рядом с большими косами в своих модных задницах. Кстати, мы пришли опять же к тому, о чём я говорил - то есть, прежде всего такой практический подход к огороду и в то время, когда было не очень хорошо, когда было...
Туманов: А у нас почти всегда не очень хорошо! К сожалению.
Лаэртский: Вряд ли можно было сказать, что люди ездили на огороды отдыхать всё-таки...
Туманов: И отдыхать! Понимаете, всё здесь - и еда, и отдых, столько всего... я могу рассказывать очень долго об этом, как люди живут и чем на дачах, я думаю, это займёт много времени...
Лаэртский: У нас очень много времени. К тому же, близится дачный сезон и уже вот-вот это... озимые пора.
Туманов: Да, я немного оглядываюсь на...
Лаэртский: На этого?..
Туманов: ...на дачную историю...
Лаэртский: Ах, вы об этом... вы не оборачивайтесь назад, потому что он всегда у нас присутствует, это практикант с другой станции, мы его йодом иногда мажем, но это не очень помогает - он не будет к вам прикасаться, пусть стоит...
Туманов: Очень хорошо.
Лаэртский: Стой там...
Туманов: Так вот, сейчас, может быть, немного с иронией поговорим - я почему-то считаю, что наша страна - это страна победивших идей Ким Ир Сена. Идеи чучхе знаменитые. Помните, году в 85-м во все редакции приходили такие красочные журналы, "Северная Корея" они назывались, красивые-красивые...
Лаэртский: Да, из посольства.
Туманов: И там идеи чучхе были. Что я из этих журналов понял - что идеи чучхе, это, вообще-то, опора на собственные силы. Что империалист тебе не поможет и от него не надо ждать никакой помощи.
Лаэртский: Так же, как и государство, кстати. Рассчитывай сам на себя.
Туманов: Да! Рассчитывай сам на себя. Если тебе надо покушать - пожалуйста, посей риса и покушай. Всё нормально...
Лаэртский: Нет, ну нормально...
Туманов: А кроме этого - как в Северной Корее люди жили? Есть основное производство - 8 часов отработали, да, отлично... А потом-то 4 часа - надо поехать на сельское хозяйство в добровольном порядке... в добровольном только. Люди садились на автобусы, выезжали в поля, сажали рис или собирали - всё практически похоже на нашу действительность. Они там строили тот коммунизм северокорейский, а мы его построили... так что, в принципе, вся страна у нас, опять же - за исключением Москвы, Москву не берём...
Лаэртский: Не берём, конечно... это отдельно совершенно.
Туманов: ...опирается на собственные силы. Представьте, живёт среднестатический человек - женщина, бабушка... безработный...
Лаэртский: Лучше девочка... Девушка.
Туманов: Девушка. Какое отношение этот человек имеет к тому правительству, которое сидит в Москве?
Лаэртский: Да никакого... о чём я и говорил.
Туманов: Что это правительство ему дало?
Лаэртский: Да ни черта не дало. Кроме единственно, разве что... НТВ... не прикрыло... (смеётся) ... простите, я волнуюсь...
Туманов: Ну, может быть, и не прикроет... правительство - оно такое, у него много мнений одновременно - как ветер откуда дует, такие и мнения. Так что выходит - нам надо ставить памятник Ким Ир Сену, мавзолей, опять же, может быть...
Лаэртский: Вот согласитесь... мы делали эксперимент...
Туманов: В стране?
Лаэртский: Нет, здесь, на радиостанции. Брали змею и кидали её в ящик - в большой ящик с единственной дыркой. Через сутки она находила выход и вылезала именно через эту дырку. Так же и здесь - если корейскому народу помогали тамошние идеологи, может, экономисты в какой-то степени...
Туманов: Корейцы сами нашли выход.
Лаэртский: Это доказывает то, что все экономисты, которые у нас там, скажем... как это - "Вы кем работаете? - Я экономист". Мне сразу становится смешно, то же самое, как "да я помощник депутата". Я просто начинаю дико смеяться. Очень много таких смешных профессий, от которых нет реальной пользы никому, даже самому владельцу этих профессий. Но тем не менее народ, получается, сам нашёл этот выход и умудрился как-то выжить. А не пытались ли вы проводить анализ дальнейшего развития событий - даже в то время, когда было голодно, даже если было то, что в определённых кругах называлось "капуста", "лавэ" там... в магазинах ничего нельзя было купить - всё-таки были определённые личности, которые строили модные эти коттеджи тюремного типа из красного кирпича... но это не было столь повальным, как в последнее время. Поэтому у владельцев 6 соток вот этих... "шестисоток"!.. (радостный смех) появляется стимул стремиться вот к этой ко всей байде.
Туманов: Я понял вопрос. Я имел счастье немножечко поиграть на фондовом рынке на нашем российском... увлекательнейшее занятие. И знаете, вот на Западе есть индекс Доу-Джонса. В Японии - индекс Никкей. В зависимости от того, выше он или ниже, отслеживается экономическая ситуация в стране. Но для того, чтобы там успешно играть на фондовом рынке, надо предугадать, как этот индекс поведёт... и там есть опытные игроки на бирже, они по каким-то показателям отслеживают, что через неделю индекс там скакнёт, эти акции покупать, эти - продавать... Так вот, я долго пытался вывести такую формулу для России. Как отслеживать, как Россия живёт? Как экономика, как состояние России?
Лаэртский: Это называется - "нащупать пульс".
Туманов: Да. И нашёл. Так называемый "картофельный индекс" - я его так назвал. Вот если вы едете по любой железной дороге от Москвы или от другого города, вы можете увидеть, что вдоль дороги располагаются огороженные проволокой так называемые самозахваты.
Лаэртский: Кстати, меня интересовало - это действительно самозахваты?
Туманов: Это действительно самозахваты, потому что эта территория принадлежит железной дороге. Охранная зона. А у железной дороги руки не доходят.
Лаэртский: В принципе, действительно, это охранная зона. То есть, можно что-то и на рельсы подложить...
Туманов: Можно. Но лучше картошку посадить. И люди сажают картошку в этих неудобьях.
Лаэртский: Почему мне ещё было неуютно всегда смотреть на этих людей - потому что они горбатятся под солнцем, всё это сажают, уезжают... неохраняемая собственность, нету базы... нету базы, о чём я и говорил.
Туманов: Неохраняемая собственность, которая у железной дороги, непонятно чья, но вроде бы железной дороге она принадлежит, но у железной дороги руки не доходят - это проецируется вообще на всю нашу земельную собственность... чья она у нас в стране? Наверное в том же положении, что и у железной дороги - вроде бы и чья-то, но ни у кого руки не доходят, вроде бы и ничья. Извините, у нас за последние 10 лет земли так деградировали, потому что они непонятно чьи, что восстанавливать их придётся не один десяток лет. Если когда-то будет перелом и их начнут восстанавливать. Потому что они беднеют, эрозируют, становится не земля, а песок - песок, на котором ничего не растёт.
Лаэртский: Я целиком согласен с вами, но есть же и другое опять же мнение. Когда, например, я видел, как одна жуткая совершенно тётка, владелица модного коттеджа, вырубает вроде бы на своём участке сосны красивые - я говорю: "Скотина, что ты делаешь - я тебе щас все родинки бритвой посрезаю!"
Туманов: Правильно!
Лаэртский: На что она мне ответила: "Моя земля - что хочу, то и делаю". Слышь, говорю, животное - эта земля общая! То, что ты заплатила бумажные деньги, сворованные твоим мужем у меня же и у государства за эту землю - это не значит, что она твоя! Я говорю - это земля любого, это земля даже японца, грека... еврея, неважно, чья. Мы живём на одной земле.
Туманов: Вот здесь я с вами согласен.
Лаэртский: Так что, давай-ка мои сосны, животное, не трогай. Она, конечно, в суд там, всё до драки дошло, муж прибежал, "Сайгу" достал я - ну, понеслась. Смысл не в этом. Вы говорите там - чья земля... может быть, действительно не имеет смысла реально отдавать в собственность людям эту землю - ну, нельзя так поступать, что типа "это моя земля, что хочу, то и делаю"... Это великая ответственность. Её можно сдавать в аренду...
Туманов: Нигде в мире нет полной собственности на землю, что "чё хочу, то и делаю"...
Лаэртский: То и ворочу, да.
Туманов: Нигде в мире этого нет, даже в той же Америке, что нам в пример ставят - что там такая частная собственность, что дальше некуда. И там не дадут срубить дерево или кустик, и там, если у вас некошеный газон, придут и могут оштрафовать: "Почему у вас газон некошеный - вы извините, это же сорняки летят, если у вас заколосился газон"... не положено, вы мешаете другим. Поэтому или скосите газончик, или мы вас оштрафуем.
Лаэртский: То есть, можно как-то взять землю действительно в аренду в глубокую, в далёкую... но для меня более чем странно, когда земля становится частной собственностью. Особенно у нас здесь, когда с определённого момента, а именно с семнадцатого года, эта культура владения землёй утрачена конкретно. Да и тогда уже эти помещики со своей голубой кровью, с кровосмешением, начинали, попросту говоря, конкретно терять квалификацию земледельцев. Заброшенные усадьбы, всё это... уже как-то начиналась деградация.
Туманов: Я иногда слушаю, как депутаты некоторые там...
Лаэртский: Да, смешная профессия!
Туманов: ...минсельхозовцы, АККОРовцы, рассуждают о том, как надо землю приватизировать, давать в собственность крестьянам... знаете, мне просто страшно становится. Такое впечатление, что эти люди никогда не видели вот эту землю воочию, они никогда не были в деревне. Представьте, отдать крестьянину землю...
Смех Лаэртского
Туманов: А что такое крестьянин и где - вот есть крестьяне-труженики, а есть такая пьянь, извините... А я кто? Я тоже хочу землю...
Лаэртский: И я хочу!
Туманов: Я, может быть, не крестьянин, но извините, я эту землю... в своё время, 20 лет назад, нас посадили на эти участки на территории кирпичного завода. Была ещё яма на месте, где мой участок, и ровняли бульдозером эту керамическую глину - я полтора метра этой глины до песка снимал, потом сверху засыпал. Это без всякой техники, это всё своими руками. Возил тачками, таскал с фермы навоз, подворовывал, честно скажу, и торф возил - всё своими руками. Теперь у меня чернозём, такого чернозёма нет ни на одной пахотной земле. Даже в Орловской области нет такого чернозёма - у меня всё растёт, неэрозированная, хорошая земля, на которой урожай, на которой арбузы-дыни растут, черешня, вишня - всё растёт. Я снимаю урожай в 20-30 раз больше, чем в колхозе, в совхозе, больше, чем голландцы снимают.
Лаэртский: Видимо, надо начать вообще с определения, что такое крестьянство... Давайте сейчас прервёмся ненадолго, наши уважаемые пусть тоже подумают о том, что такое крестьянство, мы будем общаться и по телефону ещё.
Туманов: А потом мы расскажем ещё про картофельный индекс экономический. Многих это заинтересует, особенно тех, кто на фондовом рынке хочет поиграть.
Лаэртский: Конечно...
[...]