А. и К. Тенишевы. "Слипой и непредсказуемая среда". Часть 1

Дата - 20.03.2000 г. Время - [0:30 - 2:30]
Авторы - А и К. Тенишевы. Читает - Дмитрий Слипченко. На клавишах исполняет - Крысуцкий.
 

- Ну чё, брателла, подумал?

Я знал, что речь шла о двадцати штуках баксов, денег не было, время вышло. На выигрыш того и другого я израсходовал всю свою фантазию и весь здравый смысл. Если моё спасение имело хоть какую-то вероятность, то оно могло быть в совершенно, идиотском поступке. Я отчаянно напрягся. Голова болела уже несколько дней. Тошнота гуляла по телу, как и странные, ничем не оправданные боли. На всякий случай я пустил слюну. Внезапно, за доли секунды, я пережил ряд последовательных состояний. Я разозлился на себя за то, что потратил три дня на поиски денег! И не придумал ничего стоящего на случай, если их не найду. Я впал в уныние от того, что так позорно загубил любимое дело, а в худшем случае - свою жизнь. Я впал в отчаяние при мысли, сколько людей я так или иначе подвёл. Наконец я впал в апатию и закрыл глаза. Затем я услышал хлопок выстрела. Я вскочил, как ошпаренный. Кровать была абсолютно мокрая. Слава богу, это не кровь. Слава богу, это только сон.

Я побрёл на кухню, постепенно осознавая, как много общего имел этот кошмар с реальностью. Двадцать штук баксов висели на мне, как мельничный жернов. Начинался третий и последний день, когда я ещё мог их отдать.

Я зажёг свет, открыл окно. На улице было минус четырнадцать, в голове прояснилось. Надо было выпить воды, сменить простыни и поспать ещё пару часов, но я автоматически включил компьютер. Привычные действия успокаивали безотказно, но всё, что я мог увидеть на экране, я уже давно знал наизусть. Я загрузил Quake.

Постепенно ко мне возвращалось самообладание. В конце концов и разбудивший меня хлопок нашел свое объяснение: в доме напротив кипело неуместное и гадкое веселье. В морозную ночь, между двумя будними днями, мои соседи по кварталу горланили: "Ветер с моря дул, ветер с моря дул". Визжали гармошки и пьяные бабы. Как упорно селяне тянут за собой в город сельские привычки, ну ведь не в чистом поле живут! У меня, например, сегодня не было никакого повода радоваться.

Пили, видно, не только водку, но и шампанское, а может быть - рвали петарды. Во всяком случае, редкие оглушительные хлопки делали какофонию совсем невыносимой - пора было закрывать окно. Я потянулся, хватил ручку и зачем-то посмотрел наружу.

Немного ниже уровня моего этажа и метрах в ста поодаль чернела длинная пятиэтажка. Сразу бросался в глаза ряд освещённых окон. Три или, возможно, четыре и открытая балконная дверь - источник самобытных звуков. На балконе охлаждался пучок весёлых гостей и одна совершенно голая тётка стояла на перилах с явным намерением прыгнуть. Она поколебалась ещё мгновение, наклонилась вперёд и упала.

Очень быстро я осознал, что лучше мне не наблюдать эту сцену, чтобы потом потратить свой последний день, давая показания в милиции. Мысль пронеслась, а глаза тем временем продолжали следить за падением. Почти у самой земли падение превратилось в полёт. Женщина вышла из крутого пике под рёв и нецензурные одобрения зрителей на балконе и закружила по двору, как огромный пьяный голубь!

В этот момент я совершенно забыл о своих неприятностях, включая ледяной ветер из открытого окна. Она кружила и кружила, несколько минут - это точно, я даже привык к ней. Летала она, в общем, красиво, так что той ночью удивительнее всего в её полёте была для меня её нагота. Сам я околел и дрожал всем телом.

Тётка подлетела совсем близко и заулыбалась мне во весь рот. Моё окно тоже выделялось среди прочих погашенных, и, видимо, привлекло её. Тётка была на удивление крепкой и мускулистой. Не очень молодая, но больше о её возрасте сказать было сложно. Длинные русые волосы, в отличие от её тела, испытывали на себе влияние гравитации и болтались в соответствии с ней. Густо накрашенное лицо передавало лишь самые общие движения души. В тот момент на нём было написано, что я летунье понравился.

Она немного повисела в воздухе и медленно подгребла к моему окну. Как новый Карлсон порнобизнеса, она примостилась на наружном подоконнике и заявила:

- Привет, малыш, - я не нашёлся, что ответить, а тётка пропихнулась в неширокую вертикальную створку и спрыгнула на пол. - Пожрать дашь? - спросила она и безо всяких церемоний полезла в холодильник.

Из холодильника повеяло теплом и мои мозги немного оттаяли. Я смотрел на голый зад и осознавал, что никогда ещё подобное зрелище не вызывало у меня такую гамму чувств. Тётка разогнулась с банкой майонеза и куском колбасы.

- Гляди, какой хорошенький, - это обо мне. - Ща, погоди, и тобой займусь, - приговаривала она, отгрызая сухую колбасу крепкими, мелкими зубами.

А я пытался припомнить, что советовалось на этот случай в "Молоте ведьм", потому что твёрдо решил, что передо мной ведьма. К ним я никогда не питал романтического чувства, даже булгаковские образы производили на меня отталкивающее впечатление, и сейчас я убеждался в своей правоте.

Развязная нетрезвая тётка ввалилась на мою кухню, жрёт мою колбасу, припасённую на... Кстати, возможно, последний мой завтрак... Какая гадость!

Но человек очень быстро осваивается в новой ситуации. Если бы раньше я рассуждал о подобной встрече, сколько вопросов возникло бы в моей голове, сколько смелых экспериментов... Всю жизнь я мечтал столкнуться с неизвестным, и, если бы хорошенько задумался, летающие женщины были на одном из первых мест. И вот, получив такое удовольствие, я потерял к нему всякий интерес.

Она тянулась ко мне жирными руками, называла меня и крысиком, и жабочкой, чмокала и дурила мне голову сложными, завораживающими жестами. Я пятился, пока не упёрся в стенку. За окном скандировали: "Людка! Людка!". Я оказался втянут в орбиту отвратительного мне веселья и разозлился.

- Людка - это я, - заявила гостья. - Ты чё молчишь? А ну покажи язык - я тебя лечить буду. И она хлопнула меня тыльной стороной ладони по животу.

Мне показалось, что меня хлестнули высоковольтным проводом. Я скорчился от боли и заорал:

- Пошла вон! Вон, дура!

- Ты чего? - удивилась тётка.

- Вали, тварь! Тьфу, аминь!

Я подхватил складной стул и стал подпихивать им тётку обратно к окну. Она ухватилась за перекладину, одним движением вырвала стул из моих рук и швырнула его наружу. Дико оскалясь и пританцовывая как Мадонна фанки-панки, Людка пошла на меня. Я понял, что буду драться.

Мы сцепились посередине кухни. Из её рта воняло колбасой и перегаром. Она пыталась заглянуть мне в глаза. Я не мог понять: то ли она была горячая, то ли холодная, но от её прикосновений сводило руки и ноги. В какой-то момент мне показалось, что она хочет меня сожрать, я же собирался выпихнуть её обратно в окно.

Она вцепилась в меня, словно самка бультерьера, а я, уже не пытаясь отодрать её, хватал все, до чего мог дотянуться и бил её, колол, дёргал за волосы... Вдруг Людка взвизгнула и отшатнулась. Мы на шаг продвинулись к окну. Я продолжал колоть. Она поддалась ещё на шаг. Я с трудом завалил её на подоконник. её голова свешивалась наружу, руки вцепились в мою футболку, а ноги молотили воздух, как вертолётные лопасти. Я ухватил её за запястье и отодрал от себя вместе с воротом и куском ткани. Людка потеряла равновесие, сплеснула ногами и вывалилась за окно. По инерции я высунулся следом.

Белая фигура неслась к земле с положенной скоростью. Я ждал, что она исполнит свой трюк и полетит восвояси, но вместо этого Людка колом вошла в рыхлый сугроб и замерла.

Почему-то я решил, что больше меня это не касается. Я закрыл окно, поднял с полу серебряную вилку и снова сел за компьютер.

Не прошло и двух минут, как в дверь позвонили. Полпятого утра, долгов двадцать штук и непрерывный звонок в дверь. Пришлось открыть.

На пороге колыхалась, как я понял, давешняя пьяная компания из пятиэтажки.

- Людка у тебя? - так можно было интерпретировать издаваемый ими гомон.

- Нету.

- Как - нету?

- Улетела.

- Ты, козёл, я сам видел, как вы целовались на твоей сраной кухне! - проорал самый крупный из визитёров. - Людка! Людка!

- Да нет здесь вашей Людки! Идите, идите! - я изо всех сил пытался не впустить пьяную публику в свою квартиру. - Что там у вас? Свадьба? Проводы? Вот и гуляйте себе, во всех смыслах!

- Не, я сам видел! Пусти! Людка! - не унимался бугай и продавился наконец через меня в прихожую. Я сдался.

"Ищите, дети природы", - пробормотал я, пинаемый со всех сторон непрошеными гостями. Нельзя сказать, чтобы краем сознания я не понимал, что поступаю нечестно. Я ведь знал, что они говорили правду и имели все основания искать у меня свою подружку. Но после того, как я закрыл окно, всё происшедшее стало казаться мне очередным кошмаром. Никогда до этого женщины не влетали ко мне в окна, поэтому я автоматически пытался подыскать всему рациональное объяснение. Лучшим из них казался сон. Даже заявления пьяных свидетелей не могли поколебать мою материалистическую базу. Я просто решил, что ведьмины друзья мне тоже снятся.

Страшно матерясь, они покатились по квартире, оскверняя воздух, оставляя на полу и погребая под собой милые моему сердцу хрупкие безделушки. Не найдя Людку, здоровый мужик, который, видимо, был у них предводителем, неожиданно сменил тему и направил свою настойчивость на то, чтобы присоединить меня к своей свите.

- Ты мне сразу понравился, - заявил он. - С нами пойдёшь.

Я мечтал только о том, чтобы очистить свою территорию, и я решил одеться и сделать вид, что собираюсь идти с ними. Я надеялся таким образом выпроводить гостей и потихоньку вернуться. Наматывая на шею шарф, я услышал истошный, душераздирающий крик.

Следующей моей мыслью было удивление от того, что я не проснулся - это было бы логичнее всего. Но нет. Я стоял с мохеровой петлёй на шее, со всей ясностью понимая, что под моим окном нашли труп. Так оно и было. Все как-то сразу притихли, протрезвели и спускались во двор в тишине и порядке, так что вой и причитания над телом были слышны даже на лестничных пролётах, выходящих окнами на противоположную сторону дома. Кричали женщины, видимо, из ожидавших компанию внизу. Я тоже спустился и зашел за дом.

Людку уже вытащили из снега. Она лежала на утоптанной дорожке и, на первый взгляд, казалась совершенно не пострадавшей, наверное, она сломала шею. Глаза были закрыты, и в тот момент, когда я подошел, на труп накинули дублёную куртку. Кто-то вытаскивал из сугроба мой складной стул.

Одну за другой я курил сигареты, затягиваясь до самого фильтра. Мёртвая женщина была куда как реальна, не в пример парящей над фонарями ведьме. Я серьезно сомневался в своей нормальности. Из окон выглядывали соседи, дом весело засветился, а через несколько минут подъехала скорая помощь. Я отвернулся и побрел восвояси.

У самого подъезда меня окликнул типичный, хотя и незнакомый голос: "Гражданин, задержитесь, пожалуйста". Я сплюнул последний бычок и остановился. Меня догонял обаятельный сорокалетний мент в чине капитана, сопровождаемый крупным Людкиным дружком.

- Гражданин?..

- Слипченко, - сказал я.

- Вы, вроде как, по делу свидетель, - начал мент. - Поступила информация, что вы последний видели покойную перед смертью. Пока вас ни в чём не обвиняют, но обстоятельства для вас не лучшие.

Я кивнул. В голове болтнулся тошнотворный страх, и при этом мне сильно хотелось рассказать приятному милицейскому дядьке всю безумную историю, и пусть он решает, где мне место: на зоне или в дурке.

- Может быть, поднимемся в вашу квартиру, - предложил мент. Какой же он был приятный, розовощёкий и здравомыслящий. За несколько последних недель он был первым, кто проявил обо мне хоть какую-то заботу. Он поднял глаза от моих голых ног и улыбнулся. - Холодно и осмотреться полагается.

В квартиру мы поднялись вдвоём. Я старался осмотреть его глазами и отметил чудовищный беспорядок. Мы сели на кухне, носившей явные следы борьбы. Мент включил чайник и предложил мне рассказать всё с самого начала.

Некоторое время я не мог начать рассказ. Я трясся, пытался закурить и стал себе окончательно противен, но мой допросчик смотрел по-доброму и налил мне чаю. Без лишних вопросов он насыпал сахар на свой вкус и пододвинул мне чашку.

- Вы успокойтесь, - сказал он. - Вы, гражданин Слипченко, я вижу, трезвый. Стало быть, не пили с той компанией, - я подтвердил. - Что же вы делали?

- Работал.

- Покойная находилась в вашей квартире?

И тут меня прорвало. С огромным облегчением я рассказал всё, не задумываясь, что было в мою пользу, а что могло мне повредить. Мент качал головой и делал пометки в блокноте. Он мне поверил. Или сделал вид, что поверил, что в сущности означало одно и то же.

- Гражданин Слипченко, - начал он, когда я полностью выговорился. - Вы, конечно, чудеса рассказываете и поверить вам трудно. Вот, если б вы жили на первом этаже, тогда другое дело. Тогда я так и записал бы в протоколе, что женщина силой проникла в вашу квартиру, но записать, что она влетела, я, сами понимаете, не могу. Давайте так, вы не пили - это факт. И я его записываю. Остальные свидетели все как один в алкогольном опьянении. Покойную мы проверим, и если она тоже выпивала...

"Не надо было ни в чем призваться", - думал я, пока составлялся протокол. Хотя я решительно не мог придумать, как я мог не сознаться. Ну что я стал бы говорить? Что спал, что ничего не видел?

- И ещё, - продолжал капитан. - Я записываю, что женщина проникла к вам через дверь. В голом виде. Именно через дверь. Та-ак, - говоря, он продолжал записывать. - Имели место сексуальные домогательства. Будучи в нетрезвом состоянии, выпала из окна. Вы всё запомнили, на вас можно положиться, гражданин Слипченко?

Если до меня что-то и дошло, так это то, что этот замечательный капитан был моей первой настоящей удачей за многие дни. Мне не хотелось расставаться с ним. Я нашел в холодильнике банку икры и бутылку пива. Но капитан вежливо отказался:

- Нет, спасибо. И вам не советую, будьте сегодня трезвым, Слипченко. И попрошу вас до конца следствия пределов города не покидать.

Записав все интересовавшие его данные и душевно попрощавшись, мой новый знакомый ушел. За окном тоже стало тихо и пусто. Даже мой стул исчез. То ли в интересах следствия, то ли его просто спёрли под шумок. Вот так. Что было большим чудом, летающая на морозе голая ведьма или герой фантастического рассказа про милицию? Об этом предстояло подумать, но только после завтрака. Жрать хотелось нестерпимо. В моём-то положении...

Я съел все свои припасы, включая погрызанную Людкой колбасу. Следы её зубов я отрезал и выбросил в окно, совершая некий мистический акт. Небо светлело, надо было собираться и ехать. Ещё несколько минут я смотрел телевизор. Вести машину я был не в состоянии. Я не выспался, перенервничал так, что мало не показалось, к тому же выпил пива. Разумно было поймать тачку и добираться на ней, но из-за недавних снегопадов дороги стали отвратительными, кругом пробки, и я решил, что быстрее будет использовать метро.

Я собрался и вышел. Заявляться в контору в такую рань не имело смысла, и я решил наведаться в новое помещение клуба, где как раз шёл ремонт. Мысль о долгах я переместил в подсознание. По крайней мере, на время пути. Поймав попутку, я через пять минут был в метро. Я уже и забыл, когда ездил там в последний раз. По-моему, тогда ещё были жетоны по два рубля.

В метро я, как человек новый, смотрел по сторонам, читал рекламу и рассматривал пассажиров. К сожалению, реклама рядом со мной не была рассчитана на здоровых мужчин, а я не интересовался колготками и куриным бульоном. Хотя пару таблеток от стресса я бы, наверное, выпил.

Так мой взгляд блуждал, пока не зацепился за выразительную деловую гражданку. Она пыхтела, хваталась за поручень то одной, то другой рукой и всем своим видом намекала, что вот для неё должны освободить сидячее место. Я развлекался, наблюдая её пантомиму, и заметил, что стоящий сзади парень все теснее прижимается к её спине, будто протискиваясь мимо. А сам явно намеревается обчистить её карман. Народу было достаточно много, и собственно акта преступления я не заметил, но отчетливо видел, как его рука исчезла в складках её ондатровой шубы. Секунду-другую я раздумывал -вмешаться, или на сегодня все-таки приключений хватит, а тем временем события развивались сами собой.

Гражданка вскрикнула и развернулась в сторону парня. В свободной руке она держала сумку, а потому отпихнула парня локтём. Он моментально отпрянул, пряча что-то в ладони. Пассажирка жест заметила и, будучи не из робких, заорала:

- А ну покажи руку! - насела она без предисловий. - Он кошелёк украл! Вот отсюда, вот у меня из кармана!

Люди вокруг них расступился, обвиняемый оказался в живом кольце.

- Как не стыдно, - улавливал я через стук колёс. - Раньше такого безобразия не было!

- Да ладно, спокон веков было.

- Что ж ты, сынок, - проорал крепкий пузатый старикан, видимо, из бывших начальников. - Придётся на станции милицию вызывать.

Парень же еле слышно ответил, что кошелька не крал. Пострадавшая гражданка громогласно заявила, что кошелёк у него. Кто-то предложил поверить. Я не мог расслышать слова парня, когда он обращался к старикану, но тот согласно кивнул. И, следуя презумпции невиновности, сначала предложил проверить карманы у дамы. Она издевательски засмеялась и брезгливо повела плечами:

- Не, ну вы подумайте!

Тем не менее, всучив сумку старикану, она наловчилась эффектно вывернуть карманы на всеобщее обозрение. Кошелёк оказался на месте. Люди гудели, половина ничего не поняла и продолжала обсуждать падение нравов. Другие отвернулись, порицая некрасивую выходку приличной с виду женщины. Она же покраснела до ушей, извинилась кое-как и вышла на ближайшей станции. Парень остался.

Мне нужно было ехать до упора, ветка была новая, и постепенно в вагоне оставалось всё меньше людей. Пахло известью, псевдодневной свет непрерывно дрожал, грохот колёс накапливался в ограниченном пространстве. Я делал вид, что ко всему безучастен, а уж упомянутый парень меня и вовсе не интересует, но на самом деле исподтишка его рассматривал. Парень был удивительно красив, по мерке любого пола, особенно его абсолютно чистая и очень светлая кожа, не ней не было ни малейшего раздражения, ни одной морщинки. Глаз его я не видел, потому что теперь он читал, скорее даже пролистывал, книжку из серии "Драгэн Лэнс" в яркой оранжевой обложке.

На последнем отрезке в вагоне осталось не больше десяти человек. Они подтягивались к дверям, но парень как будто собирался ехать дальше. Я вышел на конечной станции, краем глаза продолжая следить за своим объектом, который остался сидеть в вагоне. В былые имперские времена служительницы всегда проверяли, не замешкался ли кто. Теперь не проверяют.

Поезд ещё стоял, двери ещё были открыты, я шёл вдоль перрона... И вдруг, неожиданно для себя самого, вскочил в соседний вагон. Двери сошлись, поезд двинулся в тоннель.

Всё время, пока я наблюдал за парнем, он казался мне странно возбуждённым, словно читая, пытался унять нетерпение. Теперь он приступил к действиям. Из кармана своего длинного плаща он достал шприц, положил его на сиденье и закатал рукав. Все было тривиально, а я, как идиот, следил за наркоманом. Пусть несколько эксцентричным, может быть, даже романтичным, и тем не менее... Мне стало обидно, но вот шприц...

Между нами были почти две полных длины вагона и два толстых стекла. Я старался слиться с сиденьем, но все же подползал поближе, чтобы рассмотреть подробности, и если уж я оказался вуайеристом, то хоть получить максимум удовольствия.

Шприц лежал на сиденье. Шприц, наполненный чем-то почти чёрным. Парень взял его в руки, посмотрел на свет, слегка надавил на поршень. На кончике иглы повисла тёмно-красная капля. Факты как-то не хотели уживаться у меня в голове. Только потом я понял, что это была кровь.

Поезд остановился, должно быть, чтобы машинист перешел из головного вагона в последний и состав таким образом развернулся. Наркоман подошёл к пневматическим дверям, легко отжал их и спрыгнул прямо в служебный туннель, в котором мы стояли. Он запахнул плащ и быстро скрылся за одной из небольших дверей. Шприц снова был у него с кармане.

Я решил, что с меня довольно. Следить за ним дальше я не собирался, я сел и расслабился. И всё же то и дело поглядывал на таинственную дверь, но она находилась напротив соседнего вагона, стала плохо мне видна. Наконец поезд поехал. Медленно-медленно. Я подошёл к окну. Дверь приближалась, и мне почему-то хотелось прочесть табличку, написанную, как назло, такими мелкими буквами.

Моё окно поравнялось с дверью. Собственного освещения в туннеле не было, свет падал только от поезда, я напряг зрение - и тут дверь распахнулась. На расстоянии не больше метра я встретился глазами с тем парнем. От неожиданности у меня свело солнечное сплетение. Мы проехали мимо.