laertsky.com
Главная страница
Карта сайта
Форум
лаэртский
Дискография
Песни и аккорды
Стихи und поэмы
Альбомы в mp3
Лаэртский Бэнд
Голоса Родных
Концерты
Акварели
Wallpapers
Ответы на письма
Бесило-Радовало
"Медведь"
со стороны
Переводы
Видеозаписи
Радиоэфиры
Публицистика
Иллюстрации
Подражания
монморанси
О программе
Эфиры 1992-95
Эфиры 1996
Эфиры 1997
Эфиры 1998
Эфиры 1999
Эфиры 2000
Эфиры 2001
Silver Rain
Заставки
Терминология
Сайты гостей
прочее
Читальный зал
Музей сайта
Гостевой стенд
Картинки недели
Архив рассылки
Голосования
"Месячные"
реклама
laertsky.com  |  монморанси  |  1999  


Беседа c Сониным, Скобцовой и Пасько. Часть 1

Дата - 01.11.1999 г.

Александр Лаэртский – Лаэртский, Роман Сонин - молодой писатель, Наталья Скобцова - бардесса, Сергей Пасько - автор-исполнитель.

Распечатку изготовил Харрис.
 

 1   2 

Лаэртский: И я рад приветствовать в нашей студии гостей. Во-первых, это Наталья Скобцова, бардесса. Здравствуйте, Наталья.

Скобцова: Здравствуйте.

Лаэртский: Это Сергей Пасько, автор и исполнитель. Здравствуйте, Сергей.

Пасько: Здравствуйте.

Лаэртский: Очень приятно вас видеть в нашей студии, и московский писатель Роман Сонин, автор книги... вы уж, может быть, сами назовёте, потому что она выходила на двух языках, Роман, и я знаю, что ваш папа из Украины, мама из Белоруссии, сам вы считаете себя почему-то казахом...

Сонин: Добрый вечер, Александр, добрый вечер, спасибо, спасибо за ваше чудесное представление, мы, писатели, обожаем ваше творчество, обожаем ваши эфиры, очень любим, как вы о нас говорите, Александр, спасибо, и спасибо за предста... (захлебнулся) Да! И, дорогие слушатели, добрый вечер, я очень рад, что вы меня слышите, что я с вами говорю. Конечно, вы читали, не раз читали мои произведения, и теперь мне очень приятно, что я могу говорить вам живым человеческим языком. Сегодня мы услышим, вы услышите много интересного, что мы принесли-привезли из нашей летней экспедиции на остров Крым, и, я думаю, что это не оставит равнодушным никого из вас. Александр, большое спасибо, Александр.

Лаэртский: Да ну что вы, конечно же, забудьте, Роман, мне никаких проблем это не составляет, мне всегда приятно видеть здесь людей, мне симпатичных, к тому же вы люди достаточно занятые все. Я знаю, что Наталья Скобцова вот-вот прям считай, что с фестиваля, и Сергей тоже с фестиваля, а вы только что с пленума писательского; застать вас дома практически нереально, исходя из этого, я просто даже несколько удивлён, что собрал таких близких мне по духу замечательных людей здесь, в студии. Ну, и, всё-таки, поскольку у нас речь сегодня пойдёт о Крыме, да, хотелось бы узнать о нынешней политической ситуации там, потому что поступают тревожные новости вот от службы информации, что вот, дескать, там одни голосуют за человека по имени Будённый, а, нет, извините, СимОненко, другие - за человека по имени КучмА, и вот они постоянно там дерутся: одни, значит, которые в центре, значит, за Будь... а, извините, за СимОненко, значит, остальные за КучмУ... вот вы сами каким-то образом, когда были там, почувствовали вот этот предвыборный гон, это напряжение электронное, я бы сказал, мышц избирателей, вот!

Сонин: Понимаете, Александр, понимаете, всегда... любой москвич года с шестьдесят первого, может быть, и раньше, с пятьдесят, привык расценивать Крым как хороший такой, не то что спальный, нет - гуляльный район Москвы, да, понимаете, это нормальный летний район Москвы, по-хорошему. По-хорошему летний, по-хорошему район, по-хорошему Москвы. И что? Приезжаем мы этим летом в Крым!

Лаэртский: В здравницу.

Сонин: В здравницу, всесоюзную здравницу Крым! И ещё в поезде охватывает нас смутное беспокойство: летний жаркий поезд; вежливые проводницы и пустой ва'он! Александр! Пустой ва'он!

Лаэртский: Это по пути туда, да?

Сонин: Туда по пути!

Лаэртский: Ужас какой-то.

Сонин: На две трети пустой ва'он. Я просто ночью боялся, я: "'у!" А он 'улкий вагон пустой - нет людей. И, понимаете, еду в Крым, приезжаю, думаю, ну, в Крыму, наверное, другими вагонами все ехали; пустой Крым, Александр! Вы себе не можете пре... вы когда-нибудь были вот на киностудии "Мосфильм"?

Лаэртский: Да, приходилось сниматься, конечно.

Сонин: Вот Крым девяносто девятого года - это пустые декорации. Когда вот актёры ушли обедать, а декорации стоят пустые, понимаете?

Лаэртский: А скажите, Роман, вот вы же писатель, наверняка ведь... декорации тоже бывают пустые по-разному: некоторые ожидают, скажем так, своего спектакля...

Сонин: О, эта крымская приро-о-ода, крымская природа! Её невозмо... понимаете, Айвазовский, великий человек, но и то малую толику сумел передать крымской природы, малую то... 'рин Александр, да?

Лаэртский: Да! Да-а-а-а!

Сонин: О-о-о, все мы зачитывались произведениями Александра Грина... о эта грининская бунинская осень, о-о-о...

Лаэртский: Дивная пора!

Сонин: Дивная... Очей...

Лаэртский: Очарованье!

Сонин: Вы тоже читали Александра Грина, я чувствую.

Лаэртский: А ещё это: белеет одинокий парус в таги... в та...

Сонин: Александр Сергеевич Грин... и, понимаете, вот крымская природа, она куда много'ранней. Много'ранней. Крымский прибой, вот это... закат; рассвет... и вот всё на месте, всё. Но нет людей.

Лаэртский: Так вот это отсутствие людей... вот как вы считаете, атмосфЭра праздника Крыма - Крыма, насыщенного событиями, людьми, курортниками, создаётся всё-таки людьми!

Сонин: Вы пра... вы правы - атмосфЭра. Атмосфэра...

Лаэртский: Атмосфэра, она же вот она...

Сонин: Атмосфэра пронизана йодом. Флюид струится, флюид, да? Флюид струится и улетает в космос невостребованный, потому что ни одного человеческого невостребованного тела. Флюид улетает голый и неизрасходованный, понимаете? Космос наполнён флюидом, потому что флюиду некуда было деться.

Лаэртский: А ведь может и не вернуться в следующий раз флюид! Когда появится необходимость в нём уже.

Сонин: Короткое, ужасное короткое флюидное замыкание, потому что представляете? Представьте! Коктебейль. Дикий пляж. Чудная погода - начало июля. Мой пытливый взор перебегает от гальки к гальке. О, я думаю, сейчас перебегу от Ленки к Ленке... ничего подобного! На трёх километрах дикого пляжа, который привык меня тешить, приучил тешить мой взор живыми нудистскими телами, то есть практически неодетыми людьми! Абсолютно гол! На всех трёх километрах - три палатки. Взгляд потерянным зайчиком бегает от одной к другой, от другой к третьей... И каждая пробежка - полтора километра! Вы не можете себе представить, Александр, когда поднимаешься усталыми стопами к верхнему - к верхнему! - роднику, и там нет никакой очереди. Он даже... даже слив родника не засран! Вы понимаете? Там никого... и ты с ужасом понимаешь: там никого не было. Потом ты спрашиваешь себя: а Крым ли это? И оглядываешься вокруг. Да, панорама каждым штришком, каждой точкой своего чарующего пейзажа говорит: да, это Крым! И пролетающая чайка картаво говорит: Крым, Крым!.. И пробегающая ящерица, шевеля хвостиком, говорит: Кшым, Кшым... И ты нюхаешь, нюхаешь этот дурманящий ветерок и понимаешь - да, я в Крыму, это полторы тысячи килОметров от Москвы. Но где же эти, блин, крымчанки, где эти владивостчанки? Где эта шумная очередь у родника? Где этот говор, многоголосый и многогородний? Александр, там никого нет. Люди боятся ехать в Крым или, может быть, у них совсем нет денег ехать туда, понимаете, нет? Я считаю, что это трагедия нашей страны. Наша здравница, этот огромадный потенциал, этот животворный источник, он получается невостребованным. Невостребованным, Александр. Волны, волны пытливо набегают на этот дикий пляж, Александр, впервые с шестьдесят девятого года, когда я там был в первый раз - я ходил там голый тогда ещё, потому что не был нудистом - я был ещё маленьким! Александр, в этом году крабы ходят непуганые! Крабы родились и выросли, не видя людей! Понимаете? Краб ходит по берегу и не боится человека, потому что он не знает, кто такой человек. Александр, понимаете? Я не знаю!.. То есть, для меня Крым - это намного больше, чем какое-то море, это не только пляж, это даже не только музыка и летний отдых, Александр! Это... но в этом году я спрашивал себя: "Роман! Ты понимаешь, где ты находишься?" И я не мог себе ничего ответить. Я думаю, что вы понимаете меня, Александр, и, дорогие радиослушатели, если вы хоть раз были в Крыму, если вы знаете, что такое крымский закат, что такое пахнущее чудным табачным жмыхом и куриным помётом крымское молодое сухое вино, если вы знаете, что такое чарующие звуки крымской дискотэки, если вы знаете, что такое шансон прибрежного заведения, то вы бы до глубины души поразились, куда это делось буквально за два года. Там всё совсем по-другому. Я думаю, если Александр позволит - он, конечно, хозяин эфира, хозяин передачи, он очень гостеприимный хозяин, но эфир - это же деньги, мы понимаем; если он позволит, мы расскажем сегодня, что такое сегодня крымская... конечно, море - оно уже много веков это море. Горы - это горы, хотя некоторые горы именно почему-то в этом году рухнули и уплыли именно в это море. И если Александр позволит, то, конечно, я попытаюсь силой моего таланта передать, что такое Крым сегодня. А вообще, Александр, спасибо большое, что мы сегодня здесь, и спасибо, что мы можем поведать нашим уважаемым радиослушателям о том, во что превратился привычное место отдыха миллионов и миллионов москвичей.

Лаэртский: Да конечно, друзья, именно за этим мы и собрались сегодня здесь все вместе. И услышать правдоподобный всё-таки рассказ именно о нюансах Крыма нам сегодня и предстоит. Но я бы хотел всё-таки услышать мнение обо всём выше сказанном нашим Романом... мнение Натальи Скобцовой, бардессы, которая тоже посетила, насколько я знаю, вы тоже постоянно в Крыму, и тоже вот нудистский пляж, скажем так, вторая ваша, как...

Скобцова: Нудистский пляж, в общем-то, это очень близкое мне место по духу, но дело в том, что, вероятно, сегодня я выступлю оппонентом Роману, постольку, поскольку я считаю, что для истинно творческой личности отсутствие людей не является проблемой или же напряжением - напротив, отсутствие людей должно мобилизовать писателя на создание новых, светлых, прекрасных образов. Поэтому, наверное, мы будем спорить сегодня в эфире, Роман.

Лаэртский: А вот я тоже подумал именно о том же, о чём и вы, что для человека творческого это же благодать - отсутствие людей. Так же, как и для непуганых крабов, сокращённо НК - ведь природа, она распускается в отсутствие человека. Посмотрите, что стало вот с теми же подмосковными лесами, некогда целиком задавленными этим смогом, выбросами труб и прочих, в общем-то, выбросами труб и прочих, в общем-то, выбросами труб, а сейчас, когда выбросов труб уже не существует, так они же приходят в город даже, мы уже видим, что вот они, здесь, скажем так, обитатели леса, сокращённо ОЛ, они приходят сюда к нам, для них это полная природа. Человек и природа - вот они сошлись, нету больше кольцевой дороги, есть человек и есть природа. И в Крыму непуганые крабы, природа оживает, природа. Лёгкие планеты раздвигаются снова, что грудная клетка атлета.

Сонин: Служение муз не терпит пустоты, Александр.

Лаэртский: Да-а-а... Да!

Скобцова: Конечно, оно требует крымчанок.

Лаэртский: А вот, кстати, о крымчанках: скажите, пожалуйста, Наталья, вот вы же обращали, наверное, внимание, что местных жителей обычно в Крыму и в других таких регионах опознают по бледности тушек: у них не то что не модно загорать, а просто не принято.

Скобцова: Ну, конечно, дело в том, что загорают исключительно люди, которые приезжают отдыхать.

Лаэртский: Да!

Скобцова: А местные девушки, ну, понимаете, наверное, просто надо как-то отличаться от этого огромного засилья приезжающих женщин, и поэтому местные женщины, они очень следят за бледностью своей кожи, примерно так, как аристократки тринадцатого века следили за своим прозрачным цветом лица...

Лаэртский: Да, да.

Сонин: Если бы вы видели, если бы, Александр, я чувствую, вы не были на нудистском пляже. Если бы вы видели буквально год назад, как прелестны харьковчанки, харьковчанки, харьковчанки ню, понимаете? Харьковская фотомодель у костра. На бревне... камин, камин, сложенный заботливыми руками мурманского туриста, и рядом, опаленная ласковыми тёплыми лучами и крымским солнышком, харьковчанка, понимаете? Пусть она чуть как-то капризна, пусть она...

Лаэртский: Жеманна!

Сонин: Жеманна...

Лаэртский: И кокетлива!

Сонин: Пусть прямо думаешь, ну что ты?.. А потом - а-а-ах... Ты же голая харьковчанка, ты же ню... И понимаете, всё тает, в душе всё тает... И, Александр, если б вы видели... И вот: нудистский пляж. Утро. Восемь часов. Ты проснулся, ты уже проснулся, ты не можешь спать. Солнце светит тебе в глаз, ветерок, ветерок с горы (неразборчиво) развевает твои кудри, а в другое ухо шумит утренний прибой, чё-то такое шик-шик, шик-шик... И ты понимаешь - пора вставать. И ты почти бодрыми ножками топаешь к бережку и думаешь: "Как я сейчас окунусь в эту зеркальную гладь моря!" И окунаешься в неё, а выплывая назад, ты видишь на горизонте тоже Исхитах, а на ближнем плане - ах, эти милые нудистки: они вот вышли с утра и задремали и откинулись на пляже в таких непринужденных позах, понимаете, Александр? И думаешь: "Снится ли мне это?" Щипаешь себя - нет, не снится... под ножками - рыбки; а если у тебя на щиколотке родинка, глупая рыбка её, как глупый цыплёнок, щипает, думает, дай, сковырну.

Лаэртский: Бывает до крови!

Сонин: Да что вы, Александр! До щекотки, до хохота... А на бережку дремлют эти нудистки, понимаете, всё это вот, ветерок... А уже там, справа, издалека, подъезжает газик с арбузами. И местные девчонки тащат пирожки с творожком и блинчики, блинчики с курагой, понимаете? И всё это отдых, всё не зря я сюда ехал. Жизнь... жизнь струйкой, струйкой бьётся в мозг, такие есть там нюансы... Харьковчанки, понимаете? Ой!..

Лаэртский: А вот мне интересно узнать всё-таки, опять же, мнение Натальи. Наталья, Роман сейчас сказал от том, как мужчина-нудист, выходя, в общем-то, из моря, видит прекрасных нудисток и так далее; а вот женщина-нудистка, как она оценивает партнёров по пляжу?

Скобцова: Посмотрите на всё это с женской точки зрения: прекрасная женщина приезжает в Крым. Она загорает, купается, выходит на пляж, и что она там видит?

Лаэртский: Мужиков! Хе-хе, тут и там валяющихся!.. в пьяном волосатом виде!.. ну, я просто почему говорю? У меня одна приехала, говорит: "Лежит, скотина... извиняюсь за грубое выражение - яйца свои раскидал, пьяница, храпит, аж сопли пузырями!.." Вот так она говорила; тоже нудисты. Извиняюсь, что я так импульсивен...

Скобцова: Хорошо если есть что раскидать! Вы понимаете? Вы меня понимаете? Я понимаю, что мужчина, выходя на берег, он видит прекрасных женщин и видит тайну, которая лежит на берегу. А женщина, выходя на берег, видит всё! Никакой тайны, видно сразу всё - и это "всё" обычно очень неприглядно.

Лаэртский: А вы знаете, вот известного поэта Ивана Непомнящего, белорусского поэта, он сказал так: "Тело должно быть хоть чем-то прикрыто, чтобы в нём оставалась загадка". Замечательные слова! Но тем не менее огромное количество людей всё больше и больше начинают заниматься именно таким видом отдыха, как нудизьм, попросту говоря. Роман, вы же всё-таки писатель, да? Неужели вид именно абсолютно голого тела вас так радует, неужели вот эти замечательные бекё-ё-ёни и такие полосочкообразные лифцы возбуждают вас меньше, чем обычная голая тушка женщины?

Сонин: Господа, господа! Поймите, услышьте меня! Я буду счастлив, если мой голос дойдёт до вас! Поймите меня, ну при чём здесь похоть, при чём здесь вожделение? Летний отдых! Страждущее тело и душа дорываются до чистой природы. Тот самый редкий, неуловимый, недостижимый миг единения, понимаете, господа? И при чём здесь яйца? При чём здесь мужчины? Только ты и небо, ты и земля. Какие там голые бабы? О чём? Ну, может быть, харьковчанки, может быть, чуть нудистки, вы понимаете, это утренний ветерок, незапылённое утреннее солнце, утренний прибой, который ночь неохотно выпустила под первый солнечный луч. Та самая рыбка, которая, может быть, вчера ещё была эмбрионом. Всё только рождается. Ты и природа. И ты чувствуешь, что ты так же молод, как эта природа, как этот лучик... а вы говорите о каком-то... о какой-то гадости! Зачем? И я хочу сказать, что, чтобы почувствовать себя в этом, полнота ощущений нужна... И я хочу сказать... да, я хочу вам заметить, что в этом году было мало голых женщин - это плохо, было ещё меньше голых мужчин - ну, это не так плохо, но там зато был аутентинг, там было, о, сколько в этом году было музыки, вы знаете, господа, в этом году была настоящая аутентичная исконная музыка. Мы жили в тени Зелёнки - так называет местное население густые заросли кустов - и туда приехали местные музыканты. Конечно, московский снобизьм не позволял с первого часа принять... что...

Лаэртский: Гостей.

Сонин: Статус, каких гостей? Хозяева, хозяева!

Лаэртский: Да, да, да, да-а-а-а!

Сонин: За базар надо было отвечать, поэтому понятно, что принять хозяев, да... ну вот, конечно, выяснилось, что хозяева умеют не только хозяйничать, но ещё и играть, Александр, вы как музыкант должны меня понять, как хозяева умеют играть! Я думал: "Хо, музыка! Музыка - это туманный Альбион, ну или хотя бы холодный Петербург, ну, может быть, чуть-чуть суматошная Москва... Хо!"

Лаэртский: Или Хэльсинки.

Сонин: Хэльсинки ноу, Александр, ноу мьюзик. Но оказалось, что...

Скобцова: Что музыка - это горячий Крым?

Сонин: Не то что горячий Крым, как-то вот Севастополь чуть меня напряг. Я всегда к музыке очень неравнодушен, но Феодосия Айвазовского оказалась к музыке весьма близка, и феодосийский музыкант оказался стоящим (он сам об этом не подо...) на переднем крае, Александр. Он стоит на переднем крае, он об этом не знает, но он стоит!

Лаэртский: Эта позиция мужественная, когда человек, не зная, что он находится на передовой, тем не менее, находится на передовой.

Сонин: Александр, и когда феодосийский музыкант выходит на местный рынок, все торговцы в ужасе хватаются за прилавки; они чувствуют - пришёл мужчина. Это о-о-о... Любые люди чувствуют, что пришёл му... а оно не единственное, пришёл музыкант и, понимаете... Нам сегодня удалось привести настоящего живого феодосийского музыканта. Но сейчас, произнеся эти слова, я понимаю, что я неправ, что определение "феодосийский", оно правильно фактологически, но уже неуместно, потому что это просто настоящий музыкант.

Лаэртский: И так, очень плавно, Роман Сонин, московский писатель, приглашает внедриться в наш разговор Сергея Пасько. Здравствуйте, Сергей, ещё раз.

Пасько: Здравствуйте.

Лаэртский: Ну вот, наши гости уже достаточно много тут рассказали, вы всё-таки, как говорится, вам видней, вы находитесь внутри этого реактора, именуемого Крым. Э-э... да.

Сонин: А я хочу сказать, что, конечно, мы... вот эти самые гости, пассажиры, я не знаю, не буду перечислять обидные определения, наверное, которые роятся в глазах, в головах, и вертятся на устах хозяев Крыма, наверное, они бы нашли нам более звонкие и чёткие определения, но мы сегодня, надеюсь, мы их не услышим, и мы хотим услышать исконное мнение, исконное звучание, крымское звучание. Я... В моих ушах звучит этот голос, эта музыка, этот... нет, я не говорю про музыку ветра, я говорю про музыку крымских музыкантов. И поэтому я с огромадным удовольствием ухожу на задний план и сам с упоением послушаю, что такое жизнь, что такое Крым устами, глазами крымчанина, крымчанина талантливого, крымчанина многопланового, многогранного, крымчанина, который на моих глазах, ушах и при мне стократ раскрывал безумные количества... Ах, я замолкаю и хочу услышать, что такое жизнь глазами крымчанина-99.

Лаэртский: Вы пока, кстати, Роман, можете сходить в нашу массажную, там женщина сделает массаж - у нас теперь это новая услуга для гостей...

Скобцова: А для женщин?

Лаэртский: Ну если вы не брезгуете вот...

Скобцова: Романом?

Лаэртский: Нет, вашей однополней... ну, тоже женщиной, то она и вам сделает, просто у нас, как правило, мужчины любят это, там всё-таки красивая девушка...

Скобцова: Это дискриминация по половому признаку, я буду думать об этом, когда в следующий раз приду на "Эхо Москвы".

Лаэртский: Ну что, Сергей - слово, видимо, вам. Как вы можете прокомментировать всё выше сказанное нашими гостями, Романом и Натальей, вы, который, скажем так, не приезжаете на отдых в Крым, а вы, который живёте там, видите со стороны всю эту вакханалию богатых московских штучек, которые разнузданно-нагло ведут себя на пляжу, скупая всё, в общем-то, вплоть до местных женщин.

Сонин: До последнего блинчика!

Лаэртский: Да. А уезжая, понимаете ли, оставляют после себя совершенно загаженное пространство, и вы же, как местный житель, вы же, по идее, должны ненавидеть всё это, несмотря на то, что местному населению, безусловно, эти люди дают доход определённый, но не всегда этот доход бывает, скажем так... к-хе! Извините, я болею, бывает связан, скажем так, с одними приятными чувствами, да?

Повисает десятисекундная тишина.

Пасько: Ну, как сказать... в принципе, мы всегда рады нашим гостям из Москвы и особенно из дальних каких-нибудь краёв... дело в том, что, как вам сказать, всё-таки гости должны быть, Крым без гостей, на самом деле, он...

Лаэртский: Что баба без костей!

Пасько: Вот-вот-вот, правильно, совершенно правильно.

Молчание.

Лаэртский: Э... Ну, давайте сейчас буквально на минуточку прервёмся, а затем продолжим наш разговор.

[ ... ]

Лаэртский: Ну, и мы продолжаем беседу с нашим гостем из Крыма, автором и исполнителем Сергеем Пасько. Сергей, вот тут пришло такое сообщение: спрашивает нас слушатель, правда ли, что в здании атомной станции в Крыму открылся дорогой ночной клуб для новых крымских?

Пасько: Да, на самом деле это правда, потому что он продолжается уже многие годы, там проходят фестивали, ну, как сказать? На самом деле, в принципе, может, это кому-нибудь интересно, но, в принципе, это очень интересно проходят фестивали.

Лаэртский: Нет, просто бытует мнение среди огромного количества жителей России, что на Украине идут не очень хорошо вообще дела, и такие вещи, как открытие там какого-нибудь нового клуба - это такой нонсенс вот.

Пасько: Да ну, на самом деле, это большая проблема. Потому что, ну, на самом деле, всё очень сложно в Крыму происходит с открытием всяких клубов...

Лаэртский: А вот...

Скобцова: Спой хорошую песню!

Пасько: Легко! Песня, на самом деле, про любовь.

И в самом деле - звучит песня про любовь.

Лаэртский: И вот мы послушали песню в исполнении Сергея Пасько. Скажите, Роман, вот вы, как всё-таки человек наиболее старший из нас, буквально на прошлой неделе вы отметили своё пятидесятилетие - кстати, поздравляю вас с юбилеем, как вы находите эту новую волну вот именно крымской музыки, ведь раньше там пели песни совсем другие - либо на местном диалекте, либо песни заезжих московских звёзд, как-то, например, "Позади-и-и уже поворот, и остался вдалеке заманчивый брод", и массу других произведений. Сейчас мы видим там продвижение такой настоящей авторской песни плюс основанной всё-таки на современных ритмах - заметьте, это композиция в стиле реггей ведь по сути, да? Вот объясните немножечко - на ваш взгляд, исток откуда взялся данного явления всё-таки в Крыму?

Сонин: Александр, я чувствую, что у вас огромный пробел - я очень вас уважаю, но у вас огромный пробел, Александр, не только в музыке - Александр, у вас пробел в музыке - но не только в музыке просто, но и в музыке наших мест отдыха. Дело в том, что Крым семьдесят седьмого года, семьдесят восьмого, семьдесят девятого, Крым семьдесят девятого года - это был: "Конфетки-бараночки, словно лебеди сан..."

Лаэртский: Студе-е-ентки!

Сонин: ...мяночки!

Лаэртский: ...очки... тра-та-там. (хором с Романом) С облучка-а-а-а-а! Да-а-а! Да-а-а-а!

Сонин: Гимназистки румя-а-аные...

Лаэртский: ...ные...

Сонин: Ух! Ух! Ух! Ух! Ух! Ух!

Скобцова: От моро-оза чуть пья-а-аные...

Лаэртский: Да, я помню. И гусар с саблей тут на коне такой. Эх...

Сонин: С облучка. Тарам-пам-пам.

Скобцова: Дураки мальчишки.

Сонин: О-о-ой!.. Всё правильно. Крым давно уже перелистнул эту страницу и вошёл в новую, в новую культурологическую эпо-о-оху, понимаете? Крым сегодняшний, зря так сегодня смотрит на меня автор и исполнитель, я говорю совершенно иск'енне. Крым сегодняшний - это Крым аутентичный, Крым, воспринявший всю современную...

Лаэртский: Культуру!

Сонин: И искусство...

Лаэртский: И синтезирующий из них определённую свою культурологическую ячейку - КЯ!

Сонин: Александр, я жму вашу нежную руку!

Лаэртский: Спасибо! Осторожно, об перстень не наколитесь, да.

Сонин: Пусть на ней три пальца, но зато какие они, Александр! Да-да-да-да-да, понимаете, Крым сегодняшний, понимаете, каждый куст поёт свою песню. Каждый куст... И - прочь шутки. Прочь. Дело в том, что Крым, пребывая в искусственной изоляции, искусственной, я считаю, что это культурный геноцид, но именно этот недостаток культурного кисло'ода, он провоцирует работу подсознания. И вот эта вот самая художественная мысль, это самое бьющееся сердечко, оно генерит абсолютно новые, незнакомые для нас образы. И мы своим уставшим замыленным ухом, слушая эти образы, мы можем воспринять нечто, что уже недоступно многие-многие годы нам здесь, и я бы сейчас попросил нашего гостя, автора-исполнителя: сыграйте что-нибудь ещё, я считаю что для каждого нашего слушателя это будет глотком чистого воздуха, тем самым...

Лаэртский: Да. Да-а, этакой, этакой открытой форточкой в Крым.

Сонин: Химически чистым кислородом...

Лаэртский: Да-а-а...

Сонин: Не только в Крым, о чём Александр...

Лаэртский: Ну, в общем-то, в природу и туда, туда вот...

Сонин: В музыку!

Лаэртский: (дюже громко) Да-а-а!.. Извините. Я болею.

Звучит песня в исполнении товарища Пасько.
 

 1   2 

  laertsky.com  |  монморанси  |  1999
подсчетчики

 

Александр Лаэртский: laertsky@mail.ru. Администрация сайта: vk@laertsky.com.
По всем деловым вопросам пишите на любой из этих адресов.
При использовании оригинальных материалов сайта просьба ссылаться на источник.
Звуковые файлы, размещённые на сервере, предназначены для частного прослушивания.
Несанкционированное коммерческое использование оных запрещено правообладателем.
  laertsky.com     msk, 1998-2023