Беседа с Кириллом Немоляевым. Часть 3
Лаэртский: Да, слушай, опять тут личного плана сообщение: "Кирилл, я правда в вас влюблён. Буду ждать вас на выходе с радио. Есть ли у меня шанс? Женя". Все-таки Женя - м-му...
Немоляев: Мужчина, чёрт!
Лаэртский: Нет, ну я бы так не сказал, скажем так...
Немоляев: Это, наверное, женщина, и просто, как бы, вот...
Лаэртский: Нет, подожди, или я что-то неправильно понимаю, если ты назвал Женю мужчиной, то тогда кто ты у нас? Подожди, я что-то не понимаю, какие-то у вас сложные с Женей отношения, интересные какие-то.
Немоляев: Мы же говорили о ди-джейках, понимаешь.
Лаэртский: Так ты же с радио выходишь-то.
Немоляев: Согласен. Тут сложно, тут совсем по-другому. Когда выходишь с радио, это, вообще вот проблема - выйти с радио. Выйти из эфира - это не проблема, а вот выйти из здания......
Снова слышится короткий смешок в исполнении Александра.
Немоляев: Что, что, что такое?
Лаэртский: Нет, тут просто смешные письма приходят, а ты думаешь, что я над тобой, что ли смеюсь? Не-е-ет! Ты что, я очень тактичен. Значит, про водителей осторожных ответили, вот вопрос следующий: "А Кикабидзе" - это вот Ёж Димон спрашивает такой вопрос - "Кикабидзе использует ненормативную лексику?"
Немоляев: Ну, вот из тех произведений, которые мы прослушали, там два слова.
Лаэртский: Да, было.
Немоляев: Вот одно из них - слово "жопа"!
Лаэртский: Да, было... Да-а-а!
Немоляев: Как бы, оно повторяется много достаточно раз, а ещё вот другое слово не хотелось бы говорить.
Лаэртский: Да, я его там тоже, это самое, хорошо оно было прослышено.
Немоляев: Просто слово, ну, "попа" как бы...
Лаэртский: Да-а-а!
Немоляев: ...оно ведь по-грузински означает совсем не то, что мы привыкли подразумевать, в своё время оно означало не то, и только теперь начинает означать то, под чем мы это привыкли понимать в русском языке.
Лаэртский: Да, да, безусловно. Так, далее... ну, тут очень много интересных вопросов, вот, например - каким образом, Махлин спрашивает, выиграть на скачках. Вообще, есть такое правило, что на скачках новичкам всегда везёт. Приходите, сразу ставьте, как там это, тройной экспресс денег там, или как... Как у них? Я не помню, я последний раз ходил тоже, вроде как...
Немоляев: Нет, просто на скачки нужно приходить один раз, выигрывать самую максимальную сумму и уходить.
Лаэртский: ...и уходить. Далее. "Александр! Большое спасибо вам за передачу. Стою голый на кухне и ем холодец. Какая всё-таки у меня жена умница! А вы любите холодец?" Роберт Аполлонович спрашивает. Роберт Аполлонович, безумно я обожаю холодец, причём...
В студии снова слышится писк - то ли пейджера, то ли сигнализации.
Лаэртский: ...причём я хочу сказать, что не следует путать холо... Машину грабят опять. Э-э, что не следует путать холодец со студнем, пожалуйста. Студень и холодец - это совершенно разные вещи. Это во-первых, во-вторых, то, что сейчас мы все подразумеваем под холодцом, ну, то, что подаётся под видом холодца - это, в общем-то, жалкая подделка из серии китайских магнитол, там, типа, "Кенсоник" или адидасовских бутс, которые мы потом уничтожаем на специальном полигоне, поддельных бутс, я имею в виду, китайских. Настоящий холодец - это попросту...
Немоляев: Настоящий холодец - это противопоставление жаркому.
Лаэртский: Это просто мясо, ничем не залитое.
Немоляев: Совершенно справедливо. Потому что, если мы заливаем мясо, то непонятно, почему, собственно говоря, это получается холодец-то?
Александр что-то пытается сказать, но Кирилл не даёт ему слова вымолвить.
Немоляев: Посмотри, вот холодец и жаркое - это ведь тоже очень интересная тема. Это слова-антонимы.
Лаэртский: Вообще, жаркое, да?
Немоляев: И холодец.
Лаэртский: И холодец. Ты знаешь, вот, люди некоторые контрастный душ, а мы, значит, будем, значит, лупить их по спине по очереди то жарким, то холодцом - это будет массаж эдакий. Ну а чего? Классно.
Немоляев: Можно, можно, можно, можно.
Лаэртский: Да. Далее. Значит, про голого, который холодец ест, мы рассказали всем, далее, "Саша, нравится ли вам иногда дразнить животных?", спрашивает Пупс. А как ты узнал?
Молчание... вслед за ним раздается смешок по-Лаэртскому.
Лаэртский: Да, ну ладно. Про водителей мы рассказали, кхе-кхе, вот... "Хотелось бы услышать о таком предмете, который мы, ботаники, называем "левретки в цветоводстве", а именно - бансаи, карликовые баобабы размером не более десяти сантиметров". Евгений Карлович интересуется. Ну, такие продают в Европе повсюду повсеместно. Что ты про это можешь сказать?
Немоляев: Я вот тут увидел очень интересное объявление, что вместо "Музыкального альманаха" А.Варгафтика будет выходить "Музейно-галерейный", а ответственная - Татьяна Невская.
Лаэртский: Ага...
Немоляев: Это объявление...
Лаэртский: Висит здесь уже четыре года, ты знаешь.
Немоляев: ...альманах заменяется на театральный, который будет выходить еженедельно, ответственная - Алёна Карась.
Александр смеётся
Лаэртский: По-моему, ты всё выдумываешь, я отсюда не вижу и...
Немоляев: Это совершеннейшая правда, а главный директор - Венедиктов. Так что я думаю, что, на самом деле, не придраться. Просто я немножко не в тему, может быть?
Лаэртский: Почему? Совершенно, совершенно, то есть, я тебя именно это и просил зачесть...
Немоляев: Нет, просто всё к этому шло, но я, быть может, всё-таки опередил.
Лаэртский: А, ну, может быть... но так и так бы мы мимо этого бы не прошли, безусловно. "А знаете ли вы, что запретные зоны для полётов ВВС Ирака установлены американцами без согласия ООН?" Ты знаешь это?
Немоляев: Я знаю, что на Кубе существует город Гвантанама, это город, где до сих пор сохранена американская военная база, я думаю, что это даже более...
Лаэртский: Да-а-а-а-а-а-а!!!
Немоляев: ...скажем так, страшно и более актуально сейчас.
Лаэртский: Нет, ну я просто...
Немоляев: Или я ошибаюсь?
Лаэртский: Ну, я просто хочу к тому сказать, что... ...нет, ты, безусловно, в этом прав, но вот эта напористость, с которой окорочковая, так скажем, нация начинает сейчас действовать на международном рынке, она, конечно, настораживает. Ну ты вот как-то зацени! Ну, вот, чего они творят-то?
Немоляев: Окорочка?
Лаэртский: Окорочка что творят-то...
Немоляев: Ну, тоже как бы...
Лаэртский: А эти-то чего отвечают: ну, они, типа, говорят: да нет, мы тоже ещё влиятельные; вот сейчас переговоры по Ближнему Востоку, они, дескать, покажут, какие мы влиятельные. Но мы не будем им диктовать условия, говорят они, мы будем их упрашивать.
Немоляев: Всё правильно, не надо ничего никому диктовать.
Лаэртский: Не надо диктовать, надо сразу по морде бац ему, и всё.
Немоляев: Окорочком!
Лаэртский: Да. Далее. Евгений... так слушай, это опять тот же самый Евгений, значит, всё, Евгений, до свидания, спокойной ночи. Так! Что тут? Э-хе-хе-хе-хе-хе-хе... Слушай, ну тут чего-то опять такие по твою тушку, я бы даже сказал, тут такие домогательства, что я даже не буду просто...
Немоляев: Опять от Евгения?
Лаэртский: Да, то есть, там уже всё, то есть тебя... Скоро что-то с тобой может произойти, так что ты готовься. Да. Господи, Шелудивый, ну что ж ты со своим этим лезешь с этой, ну ты же, ну, десять раз одно и то же, нельзя. Дальше. "Кирилл, расскажите, пожалуйста, поподробнее о вашем совместном пикетировании клуба любителей левреток, который вызвал ноту протеста французского посольства, в которой утверждалось, что вы сорвали им презентацию".
Немоляев: Очень накручено.
Лаэртский: Накручено, я тоже ничего не понял, не будем отвечать на этот вопрос, далее. "Мой друг, Коля Камендровский, когда нажрётся - настоящее животное. Роста он высокого, волосы длинные, представляете, на что он может быть похож? Шурин". Шурин, это значит, если это шурин вот этого персонажа с длинными волосами, то кто тут у нас, племянник, что ли?
Немоляев: Брат друга.
Лаэртский: Нет, нет.
Немоляев: Не-не-не, на самом деле, даже люди, которые знают эту систему - свёкр-тесть-племянник, то есть, на самом деле это всё очень запутанно.
Лаэртский: Запутанно, и даже не стоит в это влезать.
Немоляев: Да, даже не стоит влезать, потому что совершенно не обязательно так кого-то звать, можно сказать, например: Анатолий! И не надо говорить, там, "брат тестя свёкра", это же глупость.
Лаэртский: Глупость полная. "Господа, как вы относитесь к хорошим манерам и чистоплотности, знакомо ли вам данное ощущение?" - спрашивает Алексей Сафронов. Алексей, господа все - в Париже.
Немоляев: Лаконично.
Лаэртский: И исчерпывающе. Далее, ну я прямо на все сразу хочу ответить. Что? Что такое? Господи. Какой-то луноход, как всё-таки действует на людей...
Немоляев: "Кочубей"! Первый луноход атомный.
Лаэртский: Ага, ну вот, тут про советских певцов тут тебя хотят спросить, я думаю, не будем отвечать.
Немоляев: Смотря какие певцы.
Лаэртский: "Александр, почему вы так часто используете баттхедовскую лексику?" Правда, да? Нет, скажи, я что-то за собой не...
Немоляев: Баттхедовскую?
Лаэртский: Ну, да, в смысле, баттхедовскую лексику.
Немоляев: Да нет, мне кажется.
Лаэртский: Мне тоже так кажется... просто у меня дыхание такое. Так, сейчас, подожди... Да отстаньте вы с вашим Лениным!
Немоляев: В принципе, это уже произошло.
Лаэртский: Вот интересный вопрос, очень, очень интересный: "Почему кефир одной и той же марки в один день продается жидким, как молоко, а другой день - густым, как сметана".
Немоляев: Ну, потому что известно, что от запоров лучше всего помогает трёхдневный кефир.
Лаэртский: То есть, который отстоялся три дня. Нет, а вот смотри - пиво как ценится: оно может быть, ну, даже плохое, то есть, недорогого сорта. Оно ценится за постоянство вкуса, такая есть характеристика - ПВ - у нас, у пивоваров. Постоянство вкуса. То есть, когда ты покупаешь бутылку пива и ожидаешь от него определенного привкуса и ты его получаешь.
Немоляев: Ну, вот мы знаем, что безалкогольное пиво, тоже ведь оно...
Лаэртский: Безалкогольное, да вот... А с кефиром постоянство консистенции не наблюдается. И, опять же, ты знаешь, в сметану, в двухсоткилограммовые банки стали снова меньше класть.
Немоляев: Ну, с кефиром тут... на кефире мы всегда можем увидеть число, соответственно, когда кефир выпущен. И фанатик того или иного сорта кефира должен знать, что если... то есть, он должен математически высчитать, когда он покупает пакет кефира и знать, какой у него будет привкус, потому что кефир - это продукт, который ежедневно практически меняет свой вкус. Причем меняет свой вкус порой кардинально и в определённый момент он переходит в пахту, вот ты знаешь вот это - пахта?
Лаэртский: Пахта, безусловно.
Немоляев: Мало кто знает, что это, на самом деле, как бы, кефир. Практически.
Лаэртский: Ну, то есть, где-то близкие они, значит, по консистенции, просто. Ну, по идее, даже по эффекту на желудочный мешочек, по расслабляемости... ну, тут мы можем даже сказать, что, например, минеральная вода - тоже, по идее, кефир, только прозрачный.
Немоляев: ...
Лаэртский: Ну, безусловно.
Немоляев: Ну, мы можем говорить, что минеральная вода без газа - она тоже кефир.
Лаэртский: Ну, или слабогазированная. То есть, вот, она.
Немоляев: То есть, вот, боржоми, тоже, допустим.
Лаэртский: ...э, ...э, ...э, да!
В студии после музыкальной паузы звучит классическая мелодия, исполняемая Алексеем, в этот момент Кирилл пробивается к микрофону, пытается что-то сказать, но Александр не дремлет и тоже в этот момент открывает рот и пытается что-то сказать.
Немоляев: Э-э-э-э...
Лаэртский: И... Чего? Я только хотел официально, да. Э-э-э, значит, в гостях у нас Кирилл Немоляев, давняя поклонница твоя - Вика спрашивает, какие тебе женщины нравятся?
Немоляев: Я вот, честно говоря, очень люблю героев сказок. Допустим, интересная совершенно дама - сватья баба Бабариха. Совершенно непонятно.
Лаэртский: Баба-яга тоже.
Немоляев: Непонятно совершенно, не могу сказать, что она мне нравится, но интересна. А вообще, мне полные женщины очень нравятся.
Лаэртский: Полные нравятся?
Немоляев: Да.
Лаэртский: У меня есть тут для тебя пара.
Немоляев: Где они?
Лаэртский: Ну, я покажу, познакомлю тебя.
Немоляев: Отлично.
Лаэртский: Так, что тут такое... В Австралии ты был?
Немоляев: Да, один раз.
Лаэртский: "Расскажите, пожалуйста, о вашем путешествии в Австралию, говорят, все очень смеялись, когда вы вышли из самолёта в коротких штанах и летней рубашке, забыв по невнимательности, что... эх, господи!.. что э-э-э...
Немоляев: Ну, что?!
Лаэртский: Ну, что там холодно или тепло, в общем, какой-то бред. В Австралии тепло, а в чём ты должен быть - в шубе, что ли, выйти?
Немоляев: Непонятно.
Лаэртский: Непонятный вопрос, не будем отвечать. Так. "Саша, ты меня просто обижаешь - я не Женя, а скромная девушка Вика. Спроси, пожалуйста, у Кирилла, какие женщины ему нравятся". Кирилл, какие женщины тебе нравятся?
Немоляев: Мне очень нравятся персонажи русских народных сказок. В особенности сватья баба Бабариха. Очень интересна. Не могу сказать, что она мне нравится, но как бы персонаж интересен. А вообще, мне нравятся полные женщины.
Лаэртский: Там ещё есть баба-яга такая. Кстати, насчёт полных - есть там кое-кто, могу познакомить.
Немоляев: А где это?
Лаэртский: Ну, я потом познакомлю тебя.
Немоляев: Хорошо.
Лаэртский: "Хочу представить на ваш суд" - не я, она хочет - "на ваш суд отрывок из моей книги "Кактусы - короли подоконников". Хорошо, да-а-а! У меня же тоже книга выходила, ты помнишь - "Кактусы и кошки", читал ты её тоже, дарил я тебе её, да? С чертежами с моими.
Немоляев: Спорная книга.
Лаэртский: Спорная, но какая интересная!
Немоляев: Ну, а любой предмет должен быть, правильно, спорный. Если он спорный - значит, он интересный. Он вызывает какой-то спор. Столкновение мнений, зна...
Неожиданно прямо в микрофон откуда-то попадает некий звук. Лаэртский перебивает Кирилла, делая, видимо, руками, какие-то движения, отчего через микрофон к слушателю доносятся хлопки и шлепки.
Лаэртский: Осторожно... тебе не больно?
Немоляев: Нет, нет...
Лаэртский: Хорошо. Я же, видишь, говорил, что голова - она не твёрдая. Сейчас бы ты прорубил стенку, а так, видишь...
Немоляев: Тупоголовый.
Лаэртский: Хе-хе-хе, так, значит. На это мы отвечали, всё, насчет дуэтов мы планируем, будет обязательно у нас с тобой творческий тандэм.
Немоляев: А вот вопросы про MTV я вижу.
Лаэртский: Да, сейчас, подожди, сперва - про кактусы. Про MTV тут масса вопросов, а мы сначала про кактусы. Значит, она хочет представить отрывок из своей книги "Кактусы - короли подоконников" - "Вспыхнул угольками скромный огонёк, весь под волосками кактуса пенёк. Анжелла Бражникова". Ну, это явно сексуальные какие-то у Анжеллы стихи. У тебя есть какие-то комментарии?
Немоляев: Ну, мне просто понравилось.
Лаэртский: Ну, там про пенёк там, про всё. Далее. Естественно, тут много нас спрашивают, я просто в кучу эти все вопросы сложил и письма и надписи со стен ободрал, насчёт нашего отношения вообще к российскому MTV.
Немоляев: Да, ведь...
Лаэртский: Ну, ты там внутри вращался, ты знаешь внутреннюю кухню, может быть как-то...
Немоляев: Ну да, как бы...
Лаэртский: Можно тебе задать вопрос?
Немоляев: Да, пожалуйста.
Лаэртский: Вот скажи, почему...
Немоляев: По поводу внутренней кухни.
Лаэртский: ...нет, скорей по поводу редакторских, так скажем, прибамбасок, да? Почему они всегда одевают всех артистов в меховые шапки? В такие.
Немоляев: Ну, тут всё зависит опять-таки от обстановки в помещении, во-первых. Ведь известно, что в российском MTV не отапливаются помещения. Соответственно...
Лаэртский: А мне кажется, что это связано с желанием представить русских перед своими буржуйскими вот этими - там же боссы-то всё равно все иностранные - чтобы все американцы и прочие грилевые думали о нас, что мы тут ходим все в таких ушанках дебильных, валенках и ещё с медведями. То есть, попытка восстановить традиционную советскую... ну там парк Горького, гитара под балалайку и всю эту срамоту.
Немоляев: Дело в том, что нами был предложен глобальнейший проект - выведение некоего, понимаешь, генотипа MTV, то есть, это был Витя М. Путём переставления букв, то есть - MTV - Витя эМ, то есть Витя Малеев. Это такой несколько дебиловатый подросток, который должен был олицетворять вот этого усреднённого зрителя телеканала MTV. Этот проект был зарублен на корню, потому что... ну, не хотелось бы, на самом деле, сейчас говорить, но, на самом деле, интересная мысль. Ни в одном MTV не существует перефразировки, перестановки, перестановления букв, то есть MTV - Витя эМ, то есть Витя Малеев. Ты помнишь эту книжку - "Витя Малеев в школе и дома"?
Лаэртский: Нет, к сожалению, я...
Немоляев: Это ужасно, на самом деле... а "Баранкин, будь человеком!"?
Лаэртский: А, эту фразу я слышал где-то.
Немоляев: Ну, это практически то же самое.
Лаэртский: Ну, я понял. В общем, может, тут составили конъюнктуру как раз Бивис с этим, с Батт-хедом?
Немоляев: Ну, всё равно, это два человека.
Лаэртский: Их два, но они как бы всё равно, воспринимаются как один уже. Они так же смотрят телевизор... реагируют, кстати, очень многие дебилы, они как бы говорят, что это, дескать, пародия на двух типичных американских подростков. На самом деле - это не пародия, а реальное отображение их образа жизни и образа жизни всей нации их, как же это не понятно, неужели это не видно и не очевидно, неужели такое слабоумие у наших этих, которые пишут обо всём. Ну, вообще, конечно, чего ж им. Так! Это я сейчас пока куда-то там, это самое... ДА, ну, ты говори чего-нибудь, чего ты на меня смотришь-то?
Немоляев: Да, ну я говорю.
Лаэртский: В эфире - тишина.
Немоляев: Я говорю. Я, кстати, здесь процентное соотношение, постоянно приходится говорить, потому что ты нажимаешь на кнопки, тебе необходимо жестикулировать, вот видишь, тут эта чёрненькая коробочка...
Лаэртский: Так! Все, я её отложил, давай послушаем звонки.
Немоляев: Давай.
Лаэртский: Значит так: двести три, девятнадцать, двадцать два, мы будем отслушивать ваши телефонные звонки... Здравствуйте, вы в прямом эфире, говорите, пожалуйста. Аллё! Не хотите - как хотите. Здравствуйте, вы в прямом эфире, говорите, пожалуйста, здравствуйте.
Слушатель: Ребята, что за дебильные беседы по ночам? Такую бредятину несёте, вам самим, вообще, не тошно?
Лаэртский: А как вы чувствовали себя с седьмого по четырнадцатое?
Слушатель: Я себя всегда замечательно чувствую.
Лаэртский: Беда! Я советую вам, дорогой, насторожиться каким-то образом. Вот у американцев - у них есть единственный плюс огромный, большой: у них есть свои собственные частные психотерапевты.
Немоляев: Между прочим, у нас такого нет.
Лаэртский: Человек, который чувствует всегда себя хорошо, естественно...
Немоляев: Заканчивает плохо, вот в чем дело.
Лаэртский: Заканчивает плохо.
Немоляев: Потому что ведь интересно, как закончишь, а не как себя чувствуешь, можно себя чувствовать хорошо, потом заканчиваешь плохо - и всё. А, может быть, имеет смысл чувствовать себя неважно, а закончить хорошо, соответственно, получить настоящее наслаждение - такое, какое никогда в жизни не получал.
Лаэртский: Это во-первых, а во-вторых, абсурд попросту, человек, который чувствует всегда себя хорошо - это растение, собственно. Да и то - надо поливать. Здравствуйте, вы в прямом эфире, наше внимание к вам беспредельно.
Слушатель: Здравствуйте, уважаемые, действительно, у нас мест в Кащенке ещё несколько штук осталось.
Лаэртский: Да-а-а!
Слушатель: Штучек пять. Это Саша меня зовут, ну вы меня знаете, помните.
Лаэртский: Конечно.
Слушатель: Я вас что хочу спросить, Кирилл!
Немоляев: Это хороший, кстати, подход был.
Слушатель: Да, да я, вообще, хороший, вот. Я что хочу спросить: Вот сейчас вот, вообще, я наше телевидение вообще смотреть не могу, как, хе-хе-хе-хе, включаю телеканалы - вот, например, Муз-ТВ, там разную туфту вот эту, там группа "Бзделки" разные, "Дристящие".
Немоляев: Нет, есть группа "Стрелки". Мы об этом говорили уже.
Слушатель: Да, "отбитые ушанки" вот эти вот.
Лаэртский: Ушанки, да.
Слушатель: Кирилл, действительно, вопрос серьёзный: как вы считаете, возможно ли у нас нормальный какой-то канал в плане музыки или отдельный какой-то канал, не как вот эти базедовые, действительно. Возможна ли какая-то телепередача музыкальная, и есть ли на телевидении нормальная какая-то, как вот вы относитесь к музыкальным программам, я не имею в виду MTV, у нас же много, там, "Акулы пера".
Лаэртский: Да вы так не волнуйтесь, вы что хотите узнать, собственно?
Слушатель: Вот. Я хочу узнать, возможна ли программа, которая будет отражать не только творчество таких исполнителей, о которых мы все знаем, а творчество других исполнителей. Как вас, например, Кирилл. Ваши песни, предположим, я просто пробовал звонить на другие радиостанции, "а кто это такой, мы вообще не знаем такого исполнителя, а он что делает - поёт или танцует?"
Немоляев: Вот он - главный вопрос.
Лаэртский: Ну, понятно, понятно, спасибо, спасибо вам за...
Немоляев: Вопрос: поёшь или танцуешь? А если и то, и то?
Лаэртский: Нет, ну, в принципе, я считаю, что ничего этого невозможно, потому что как средство массовой информации телевидение - это самое, как... ну, на мой взгляд - самое безобразное, что может быть. Потому что люди, которые приходят туда работать с благими намерениями вроде, полны энтузиазма, где-то спустя месяца три становятся такими, что всегда счастлив, всегда себя чувствует хорошо. И, конечно же, человек, находясь всё время в таком бесспорном таком приподнятом настроении, он...
Немоляев: В определённой степени ему становится всё равно.
Лаэртский: Да, о чём передавать, как передавать и что передавать.
Немоляев: Это же просто колоссальный способ заработать деньги. У нас в стране это, наверное, один из очень верных и прямых способов нешуточно обогатиться. Поэтому, соответственно, всё на потребу и значительно легче потакать дурному вкусу, чем воспитывать хороший. Серьёзный, по-моему, ответ. На вопрос.
Лаэртский: Да, да, да, это ещё... ну, не буду. Здравствуйте, вы в прямом эфире, наше внимание к вам попросту беспредельно.
Слушатель: Аллё, здравствуйте, Александр. К вам звонят вас вечно достающие Ёж и Димон из Марьино.
Лаэртский: А вы чего, вдвоём живете, что ли?
Слушатель: Нет, просто он ко мне здесь пришёл. Впервые мы вашу программу слушаем...
Лаэртский: Вот это в три часа ночи человек шёл к вам домой.
Слушатель: А он у меня спокойно сидит.
Лаэртский: Нет, а как человек шёл ночью, в три часа ночи к вам домой.
Слушатель: А он не в три, он пришёл, конечно, раньше, мы тут пивка попиваем, короче, расслабляемся.
Лаэртский: А, понятно.
Слушатель: Вот. Я хотел такой вопрос задать. Мой вопрос такой. По поводу того, что я вот тут познакомился с одними ребятами...
Лаэртский: Поближе, поближе к трубочке, не слышно вас, плохо слышно... Вот так вот нормально, да.
Слушатель: Ну, ладно. Просто здесь Ёжик на параллельном телефоне поднял трубку.
Лаэртский: Ну пусть положит, да.
Слушатель: Дело в том, что я с ребятами познакомился. Почему-то у них ваше имя вызвало удивление.
Немоляев: Филипп, да?
Слушатель: Они вас не знают, но заинтересовались. После прослушивания вашего искусства ровно поделились - там их человек двадцать - ровно поделились...
Немоляев: На первый-второй рассчитались.
Слушатель: Ну, да, вот так, короче, одним понравилось, вторым - вообще нет. А я замечаю, что все, кто не знаком с вашим искусством, всё время делятся. Вот так. А вот Ёжик хотел вопрос задать, можно я ему передам трубочку?
Лаэртский: Да... давайте. Передам трубку дочке, передам эстафету...
Слушатель: Да, Александр!
Лаэртский: Да.
Слушатель: Я очень сильный фанат кактусов, я их очень люблю разводить. У меня их очень много - полный подоконник. Я хочу узнать, где можно приобрести вашу книжку по поводу кактусов и кошек, если не ошибаюсь.
Лаэртский: А, понятно, вот этот хороший, хороший вопрос. Спасибо, спасибо вам, мы сейчас по порядку на всё ответим. Можно, я сразу насчёт книжки "Кактусы и кошки" отвечу?
Немоляев: Конечно, конечно.
Лаэртский: Вы знаете, вы можете книгу "Кактусы и кошки" спрашивать в любом, в общем-то, ресторане у бармена вместе с меню. То есть, сели и говорите: "А дайте мне также книжку Лаэртского "Кактусы и кошки"! Он просто обязан вам её принести, потому что мы распространяем данную литературу только таким способом, потому что эту книжку невозможно читать на голодный желудок, я хочу вам сказать. Там масса чертежей, как я уже говорил, рисунков, иллюстраций, букв тоже очень много, если вы возьмете её...
Немоляев: Но здесь ещё, я прошу прощения, Александр...
Лаэртский: То есть, я уже перешёл все границы, да? Рекламные. Ты говори прямо, если я как-то что-то где-то перебарщиваю.
Немоляев: Я хотел сказать, что если вам приносят книгу жалоб и предложений, то надо сказать, что это не то.
Лаэртский: Да, безусловно, и стукнуть кулаком по столу так, чтобы вилки дрябзнули.
Немоляев: Потому что могут подсунуть, что называется. Вы прочтёте и подумаете, что это Александр писал, а на самом деле это писали люди какие-то непонятные предлагали что-то, жаловались.
Лаэртский: Даже бывали случаи, что сами официанты пописывали, чтобы хоть кто-то как-то прочёл. То есть мы это всё отслеживаем, безусловно, но трудно бороться. И на первый вопрос - почему они делятся так?
Немоляев: Ну, что значит "делятся"?
Лаэртский: Ну, дескать, на первый-второй они так.
Немоляев: Рассчитайсь.
Лаэртский: Да, вот...
Немоляев: Так ведь это прекрасно, лучше, когда, понимаешь, если бы было единое мнение - это уже признак какого-то идиотизма. Мы знаем, что в Корее голосуют сто процентов за, допустим, Ким Ченыра. Это же ненормально.
Лаэртский: Это ненормально.
Немоляев: Соответственно, надо, чтобы всегда было разделение. Единодушие - оно тогда плохо, когда всем безразлично, допустим. Это ж самое плохое, да? А когда делятся - это прекрасно. Значит, это произведение достойно, прежде всего, внимания, соответственно, человек может составить своё мнение: "Да, мне всё равно". Значит, удалось, удалось достичь какого-то такого результата, удалось вписать своё имя в какую-то небольшую историю.
Лаэртский: Это хороший исчерпывающий ответ.
Немоляев: Да? Ну, вот так вот.
Лаэртский: Здравствуйте, вы в прямом эфире, наше внимание беспредельно к вам.
Слушатель: (очень тихо говорит) Доброй ночи.
Лаэртский: Здравствуйте, говорите, пожалуйста, погромче!
Слушатель: Скажите, а где учат таких дебилов, как вы, а?
Лаэртский: А почему вы решили, что мы дебилы, можно узнать?
Слушатель: Что же вы занимаетесь такой чепухой!
Лаэртский: Совершенно верно, спасибо, спасибо. Действительно, данный радиослушатель совершенно прав. Кирилл, вместо того, чтобы сейчас рассекать на мощных джипах, понимаешь, где-нибудь по Калифорнии с девками, с сиськами, понимаешь, мы тут сидим в заснеженной Москве. Да, уважаемый наш радиослушатель, безусловно, с этой точки зрения - мы дебилы. Но мы делаем всё возможное, поверьте, чтобы исправиться.
Немоляев: Нет, на самом деле, это заведение учебное - оно ж колоссальное, туда даже невозможно попасть, и окончить его ещё более сложно. Вопрос затронут уже философский, риторический.
Лаэртский: Вопрос серьёзный, и...
Немоляев: То есть - "где учат". Ведь, в принципе, этому очень сложно научиться, это как бы дар некий.
Лаэртский: Да, да. Да-а!
Немоляев: Очень сложно научиться. Приём где-то по двести-триста человек на место.
Лаэртский: А ведь, на самом деле, человек спросил, если кроме шуток, "где учат таких дебилов, как вы". Действительно - взрослые люди, сидим... вот ты вдумайся сам, ты вдумайся! Сейчас, в это время, наши с тобой сверстники где-то там, я не знаю, на Ямайке.
Немоляев: Там, это, сиськи...
Лаэртский: В бассейне, там, понимаешь, слушают ямайское регги, у них постоянное тепло, понимаешь, а ты вот, это самое, небось, антикоррозийку ещё не делал. Поэтому мы и дебилы.
Немоляев: Но вопрос-то не в том, вопрос - где учат! Человек, может быть, хочет...
Лаэртский: Да это он умничает просто.
Немоляев: Да?
Лаэртский: Да конечно. Решил мудрого дать, а так, безусловно, вопрос-то был совершенно о другом. Это как рэп, знаешь, музыка рэп, которая говорит тебе: "Иди вперёд! Иди вперёд! Всегда иди только вперёд!" Вот это наш с тобой рэп, человек-кнут, я бы сказал, который и говорит: "Вы - дебилы! Вы должны зарабатывать деньги, быть богатыми, и чтоб у вас ростки из пальцев росли мощные в перстнях." Вот о чём речь, понимаешь? Ну, что, я вижу, ты взгрустнул, да?
Немоляев: Ну, конечно, а как ты хотел.
Лаэртский: Ладно, отслушаем песню.
Немоляев: Да.