Беседа с Дмитрием Яковлевичем Геббельсом. Часть 2
 

Лаэртский: И мы продолжаем нашу беседу с Дмитрием Яковлевичем Геббельсом. Вот пришёл вопрос: "Саша, как провёл праздники, понадобились ли тебе услуги феназепама?" Нет, Миш, дело в том, что я вообще не употребляю алкогольных напитков, наркотиков и других, скажем так, благ... э-э-э...

Геббельс: Фармакологии...

Лаэртский: Да-а-а... Исходя из этого, также я не употребляю снотворных средств, но... Но в связи с тем, что Дмитрий Яковлевич имеет медицинское образование... Дмитрий Яковлевич, что бы вы могли посоветовать людям, которые постоянно нуждаются в таких средствах... Причём многие, кстати, очень несерьёзно относятся к таким вещам как феназепам, димедрол. Многие даже пьют стаканами такие средства как валокордин. Им кажется, что это обычная такая жижка, не зная, что она содержит мощные барбитураты и фурнитуры...

Геббельс: Вы знаете, на самом деле выше обозначенные вами лекарства очень активно употребляли, по крайней мере раньше, в советские времена, в сельской местности. Почему-то оно оказывало на них такое влияние, как два-три стакана обычной самогонки. Буквально один флакончик в восторг их приводил.

Лаэртский говорит что-то, но его перебивает Геббельс.

Геббельс: Что касается снотворных, хотел бы всем посоветовать осторожнее относиться к таблеткам. Потому как снотворные в ампулах действуют достаточно быстро. А вот, например, есть такие препараты как элениум или реланиум, они достаточно коварны, потому что сверху обёрнуты липкой сладкой оболочкой, которая растворяется не в ту же секунду, как вы их проглотите. Я имел однажды лично печальный опыт, когда проснулся в шестьдесят четвёртом автобусе на полу... Опять же, это были весёлые годы обучения в медучилище... Я зашёл в отделение... в ЛОР-отделение, к товарищу по учёбе, которого не оказалось почему-то на медицинском посту, где он должен был находиться. Видимо, он курил или тискал какую-нибудь санитарку очередную, я не знаю. Я увидел небрежно кинутую на стол пачку реланиума, и как-то так случилось, что я понёс эту пачку с собой. И в конце рабочего дня я начал глотать одну таблетку за другой, ожидая эффекта. И как был как стекло, грубо говоря, так и остался. И только уже совершив посадку в автобус, я понял, что где-то, наверное, вот оно, меня торкнуло. И вдруг потом темнота. И тишина. И я потом открываю глаза и вижу, как люди переступают через меня, спешащие по делам на конечной остановке. Только один какой-то синего цвета старичок наклонился и сказал, что, дескать, конечная, брат. Я вышел, с трудом, конечно, облокотился на фонарный столб, помню, ещё очень стеснялся, потому что вроде как всё соображаю, а идти не могу. Так что вот такие эти лекарства, достаточно коварные.

Лаэртский: Нужно быть, безусловно, очень осторожным с применением любых лекарств, особенно касающихся внутривенных... Я знаю, многие докторы, и женщины любят вколоть себе всякие витамины. Бывает путаница. Так одна у нас, например, вколола окситоцин... И сами знаете, к чему это привело.

Геббельс: Да, я хочу сказать что если переборщить с дозой, то это может вызвать выкидыш даже у небеременных.

Лаэртский: Безусловно, она не была беременной. Но с ней это произошло. Ну, я думаю, сейчас опять послушаем телефонные звонки, потому что нам много что есть обсудить, мы не хотели сегодня зацикливаться на медицинской теме... И вот последний, может, вопрос, касающийся именно медицинской темы. Здравствуйте, вы в прямом эфире, наше внимание к вам попросту беспредельно.

Слушатель: Алло, это я, да?

Лаэртский: Да-а-а...

Слушатель: Сань, я хотел извиниться вот за выходку ту... Ну, с девками...

Лаэртский: Ну ладно, чо...

Слушатель: Мне пришлось выйти вниз, я из автомата сейчас звоню...

Лаэртский: Да ладно... Ты домой отправил их?

Слушатель: Да.

Лаэртский: Денег не дал?

Слушатель: Нет.

Лаэртский: Ну нормально, чо... Нормально.

Слушатель: А я хотел Диме вопрос задать.

Геббельс: Да, пожалуйста.

Слушатель: Можно ли говорить о пользе парентерального приёма коэнзимов Кью-10 и АшЭмБэ, однозначно...

Лаэртский: Спасибо, это очень интересный вопрос.

Геббельс: Знаете, гораздо приятней принимать всё это дело сублингвально. Потому-то во первых, меньше привлекает внимание окружающих. И опять же индетелиальный барьер подъязычного пространства все-таки... Грубо говоря, не всасывает, оставляя в полости рта все шлаки, а непосредственно живое лекарство идёт в капилляры и разносится нашим самым развитым левым желудочком по всему организму.

Лаэртский: Я помню, как то, навещая вас в Первой градской больнице, где вы работали достаточно продолжительное время, я прогуливался, ждал вас, и помню, такой крик был: "Быстрее Геббельса во вторую операционную!", потом опять: "Геббельса в третью операционную..." Смотрю, опять вы побежали, и так туда-сюда... Потом вы как то так отшутились, дескать, фетишисток отлавливали. Потом мне ваши сотрудники уже более серьёзно рассказали. Действительно, есть огромное количество женщин и граждан, которые готовы на проведение над своей тушкой любых медицинских экспериментов, являясь попросту фетишистами. Особенно красочно мне описали так называемых "клизмотоидных". Как сейчас обстоит дело с этим? Действительно, и к нам приходят многие, и к другим докторам приходят... Говорят: "Нам нужно клизмировать, не проходит..." За деньги ты всё делаешь. А оказывается, человеку это нужно для получения элементарного скотского сексуального удовольствия. Сокращённо ССУ.

Геббельс: Вы правы, да. Я только хотел...

Лаэртский: А вы, извините, что перебиваю - я помню, ваши коллеги опять же рассказывали, вы прям только глянете - всё. Это фетишистка. Всё, сразу со стола, долой из операционной вон.

Геббельс: Вы правы. Действительно, глаз уже намётан был к тому времени... Но я хочу сказать одну вещь, что именно когда вы заметили меня бегающего из одной операционной в другую, если вы обратили внимание, в правой руке у меня было оцинкованное ведро, а в левой большая губка, которую сейчас почему то используют для мытья автомобилей. Дело в том, что как раз студенты молодые из институтов проходили так называемую "медсестринскую практику". А операции в тот день были полостные, достаточно неприятные для неподготовленного глаза и носа, потому что опять же обоняние у неподготовленных людей страдает. Они испытывают отрицательные эмоции. Просто их тошнило через одного, через каждые две минуты, и я бегал с тряпкой убирал. Знаете, по определённым ГОСТам воздух в операционной должен быть чистый.

Лаэртский: То есть, фетишизм даже тут не при чём.

Геббельс: В тот день он был абсолютно не при чём.

Лаэртский: А я просто подумал, неужели такая необходимость... Неужели столько людей приходит...Понял. Может, ещё телефонный звонок, если вы не против?

Геббельс: Да, пожалуйста.

Лаэртский: Здравствуйте, вы в прямом эфире, наше внимание к вам беспредельно.

Слушательница: Доброй ночи, джентльмены. Вы знаете, я человек пожилой, постоянная ваша слушательница, слушаю вас внимательно и заинтересованно. У меня к вам такой простой вопрос. Я понимаю что юмор дело тонкое, не всем дано. Но можно так и обидеться. Я по поводу звонка Иннокентия. Он что, провокатор, или это он чокнутый?

Лаэртский: Хотите, честно скажу?

Слушательница: Да.

Лаэртский: Это записной звонок. Это звонил один из наших главных редакторов, я попросил его сыграть роль Иннокентия, так что вы не волнуйтесь.

Слушательница: А-а-а. (Cмеётся). Ну, я желаю вам всех благ, до свидания.

Лаэртский: Спасибо. Здравствуйте, вы в прямом эфире, наше внимание к вам беспредельно.

Слушатель: Здравствуйте, Александр, здравствуйте, Дмитрий Яковлевич. Меня зовут Сергей. Я хотел спросить тебя, Александр, не мог бы ты рассказать нам всем, что вы делали на телевидении в компании Александра Гордона и ещё какого-то там толстого мужика в очках.

Лаэртский: Понятно. Ну, это, не имеет отношения к нашей теме... Я был отловлен... все, наверное, знают, что я являюсь продюсером нескольких телепрограмм... был отловлен в буфете и был приглашён в качестве участника программы. Не более того, да. Ещё звонок. Здравствуйте, вы в прямом эфире, наше внимание...

Слушательница: Доброй ночи, господин Лаэртский. Я хочу спросить у доктора Геббельса - как относиться к женщинам климактерического возраста? Можно ли к этому относиться с юмором или это всё таки серьёзная вещь?

Лаэртский: Спасибо.

Геббельс: Вы польстили мне, назвав меня доктором Геббельсом, что напрямую роднит меня с моим историческим однофамильцем. А по поводу вашего вопроса не существует однозначного ответа, потому что к женщинам, пребывающим в этом возрасте, можно относиться по разному. Всё зависит от человека. И главное - это то, как к себе относится женщина в этом возрасте. Потому что многие женщины вдруг начинают ощущать какое то новое, незнакомое им чувство юмора, а многие избегают всяческих встреч с зеркалом. То есть, видимо, для начала нужно определиться, как сама женщина относится к себе. И уже в соответствии с этим строить своё отношение к ней. Конечно, чтобы ни в коем случае не обидеть её.

Лаэртский: При этом я ещё хочу сказать, многие мужчины очень не тактично подходят к данной теме, к данной проблеме. И проблемы-то из-за этого и возникают. Такое понятие как климакс у женщины у многих мужчин ассоциируется с жирной чертой, которая ставится на жизни женщины. На самом деле, мужчины должны помнить, что и им присуще это чудо организьма, называемое климакс. Сейчас Дмитрий Яковлевич расскажет немного подробнее, чтобы мужчины не думали, что это только однополое явление.

Геббельс: Я немного опасаюсь, говоря об этом в прямом эфире, развить комплекс неполноценности на эту тему у людей, которые пребывают на границе зрелого возраста и климактерического. Как известно, мужское половое бессилие действительно сильно распространено во всех странах и это является следствием многих причин, в том числе и стресса. Вот. Единственное, что могу сказать - что те мужчины, которые испытывают какое то острое желание посмеяться над стареющей увядающей женщиной, должны всегда помнить о том, что Бог всё видит и в один прекрасный момент они могут сами оказаться в страшной ситуации, когда окажутся полностью несостоятельными по отношению к женщине и не смогут правильно на неё отреагировать. Это будет для них удар.

Лаэртский: Причём даже можно сказать, что женщина и в климатическом возрасте останется женщиной. А вот у мужчин тут совсем другой момент. Действительно, вы очень тактичны, Борис Яковлевич, в данном случае... Ну, может быть, ещё звонки... Кстати, хотелось бы немного затронуть такую общественную тематику.

Геббельс: Да, пожалуйста.

Лаэртский: Вот пришла в голову нашей референте мысль, что некоторые религиозные учения проповедуют, попросту говоря, климакс. Учения, не одобряющие половых связей мощных. Ну и не мощных. Вообще всяких.

Геббельс: Вы знаете, это, наверное, можно каким-то образом отнести к исламскому вероисповеданию, потому как... В общем-то, понимаете, всё это не так просто. Люди, которые считают что исламисты, ваххабиты относятся к женщинам как к животным - неправы. Они берегут своих женщин от постороннего глаза. Они их берегут для себя и их уважают глубоко в душе. Ну, опять же, эти мнения, которые иногда появляются в народе, я как раз о вашем вопросе...

Лаэртский: Да.

Геббельс: ...я думаю, что это перебор. Само-то религиозное учение не имеет прямой направленности... В основном это придумали земные люди, исходя из своих каких-то мелких внутренних интересов.

Лаэртский: Хороший ответ. Ну, я предлагаю ещё звонок...

Слушатель: Здравствуй, Сань и здравствуй, Дмитрий Яковлевич Геббельс, сокращённо ДЯГ. Я спешу поделиться моим случаем. Меня зовут Андрей Андреевич, а фамилия моя Здрасте. Когда все узнали мою фамилию, надо мной начали издеваться.

Геббельс: Хорошо, что я сказал сейчас вам "доброй ночи". По моему, было очень тактично.

Слушатель: Они проходили мимо меня, люди всякие, и говорили: "Здрасте". Или кто-нибудь кричал в институте у нас: "Здрасте", а я оборачивался, но это не мне кричали. А когда мне кричали - я не оборачивался, и так вот всю жизнь. А я ведь ещё м-м-молодой...

Лаэртский: Спасибо. Я могу в утешение вам сказать одно, что у нас тут одно время на радиостанции работала такая Люба Здорово. А вот "Здрасте" ведь редко люди кричат. Типа там: "А, здрасте"... Это в основном какие-то вокзальные дела. А нормальные люди как правило кричат: "Витёк, ёхнды... Здорово!" И вот эта Люба получала дикие всё время травмы, психические, я имею в виду, И где то через два года совершенно облысела, после чего я подарил ей парик и уволил.

Геббельс: Да, но это редчайший случай - видимо, страшный стресс испытала девушка...

Лаэртский: Не, она женщина уже такая, под полтинничек.

Геббельс: Вы знаете, не имеет значения, потому что известно - у женщин отсутствует ген облысения. Вы же в курсе, что на все процессы в организме имеется свой ген, который отдаёт определённую команду и происходит тот или иной процесс.

Лаэртский: Конечно, да. Ну, может, она притворялась женщиной...

Геббельс: Может, просто обожглась она, это ожог просто был.

Лаэртский: Слушайте Дмитрий Алексеевич... Дмитрий Яковлевич...

Геббельс: Как вам удобней...

Оба смеются.

Лаэртский: Мне пришла в голову страшная мысль. Есть же огромное количество работ, куда принимаются только мужчины. В охрану там, в пожарники и так далее. В референты...

Геббельс: Водители автобуса - только мужчины.

Лаэртский: Да. Подделать паспорт достаточно просто, для этого нужны определённые средства. Сделать такой паспорт женщине, которая хочет устроиться на мужскую работу, очень просто. Как вы думаете, может, стоит во всех учреждениях периодически делать такую... половую проверку сотрудников. Вдруг это не сотрудница, а сотрудник? Он заходит в женский туалет, разговаривает с женщинами о их девичьем сокровенном, хулиганит короче. Это же неправильно. Мы должны каким-то образом идентифицировать таких псевдоженщин. Может, кстати, и среди мужчин есть такие псевдомужчины.

Геббельс: Я понял ваш вопрос. Дело всё в том, что этот вопрос отчасти проработан уже, просто вы не в курсе. В основном на всех работах, куда принимаются только лица мужского пола, существует обязательное медицинское обследование. Я лично его проходил, устраиваясь на работу в автобусный парк, где отстоял большую очередь.

Лаэртский: Ну известно, что были бы деньги. Например, даёшь человеку сто долларов и говоришь: "Не ощупывай меня". И он напишет что угодно. Всё можно обойти. Может, делать какой-то внезапный ощуп? К примеру: крупная корпорация, работают одни девушки-операционистки, тут врываемся мы, скажем так - ощупывающая полиция. Так бы я её назвал. С неограниченными полномочиями. И внезапно всех ставим... ну а что сделать? И начинаем методом непосредственного контакта проверять половую принадлежность секретарш там, сотрудниц. И потом приводим и говорим: "А это мальчик у вас".

Геббельс: Ну можно, конечно, так сделать. Но вы знаете, мне кажется, что логичнее, наверное, всё-таки женщине рваться на мужскую работу, чем мужчине на женскую. Потому что, как известно, сколько бы демократии не было в государстве, всё равно женские должности менее оплачиваемые, чем мужские. И, например, мужчина, который мог бы заделаться в операционистку, энергии бы тратил гораздо больше, чем получал бы денег, потому что операционистка, она же может быть и секретарша, как правило, должна метнуться по жёсткой команде и принести, например, крепко заваренный чай, не расплескав его. Причём чеканя шаг дорогими каблучками. Это может у него не получиться, он будет испытывать стресс, переживать, а в результате в конце месяца получит шестьсот рублей.

Лаэртский: У-у-у....

Геббельс: А вот что касается женщин, то они могли бы прорваться на ту же самую водительскую работу на автобусе, но дело в том, что частенько случается, я по себе знаю, в тех же самых аппаратах под названием ЛИАЗ отказывает гидроусилитель руля. И если я, уперевшись изо всех сил ногой в лобовое стекло, ещё как-то могу спасти жизнь этой сотне, которая упакована у меня за спиной, то женщина, я думаю, просто этого сделать не сможет.

Лаэртский: Угу. А вот в инкассаторской службе - ведь женщины тоже по идее должны туда рваться?

Геббельс: А почему в инкассаторской службе? Эта служба и опасна и трудна, по-моему...

Лаэртский: Но ведь многие женщины насмотрелись в юности книги, где вот она ходит такая и плачет: "До свиданья мой лас..." Нет... Что же она там поёт то... Ну где она гусаром была. Вот. И хотят тоже на "опасна и трудна".

Геббельс: Ну вы знаете, инкассаторы - они же, в основном, люди в форме. А женщины очень многие любят людей в форме. Многие любят до того, что сами одевают её. Это видно по сотрудникам полиции, которые работают в тех же Соединённых Штатах Of Америки. Или в Европе. Так что это как раз вполне понятно. Ну почему нет? Если женщину хорошо вооружить, научить её метко стрелять и главное - не бояться шантажа, когда в переносицу упирается чёрное дуло... Я думаю, можно брать таких женщин на работу запросто.

Лаэртский: Ещё телефонный звонок. [...]

Слушатель: Здравствуйте, это опять-таки я, Натан Моисеевич Мундштук. Я хотел бы спросить у Дмитрия...

Геббельс: Да, пожалуйста.

Слушатель: Вы лечите отёки лёгких или другие отёки? Спасибо.

Геббельс: Почему-то все ошибочно, видимо, из-за моей фамилии, считают меня доктором. Лично я не могу сказать, что я лечу. Я ведь закончил своё медицинское образование на уровне медсестры. Я, конечно, учился в медицинском институте, но я его не закончил, потому что меня потянуло в автобус... А что касается отёка лёгких... Я, конечно, могу вылечить его, но, как правило, это пункция. Она достаточно болезненна. И сделана может быть мной абсолютно безграмотно. Поэтому тем, кого эта болезнь замучила уже, я советую ко мне не обращаться.

Лаэртский: И ко мне, кстати, тоже - потому-то просят... Кто гланды там приходит удалить, деньги предлагают... Я в последнее время подзабыл все хирургические навыки, поэтому идите лучше... вот к нему, например, вот он заглянул... Или в соседнюю студию. Ну, куда-нибудь. Сейчас мы отвлечёмся немножко. Тут ко мне пришли.

[ ... ]

Лаэртский: А мы тем временем продолжаем нашу беседу с человеком многих профессий. Та профессия, которой он занимается сейчас - это водитель автобуса ЛИАЗ. Это обычный маршрутный автобус?

Геббельс: Да, обычный маршрутный автобус.

Лаэртский: Дмитрий Яковлевич Геббельс. Человек с такой неординарной фамилией, однако делающий людям столько добра... И вот от медицинской темы мы переходим к последней вашей профессии, это водитель автобуса. Многие люди не оценивают этого тяжёлого труда, всей ответственности...

Геббельс: Извините, я хотел вас перебить. Я ещё, помнится, пару лет отстоял на рынке в Лужниках, в известной Московской Луже, и там я тоже делал добро людям. Буквально пару минут я у вас отниму...

Лаэртский: Конечно, конечно... Ну что вы...

Геббельс: Я помню, начал я бизнес, реализовывая газовые баллончики, которые шли достаточно неплохо....

Лаэртский: Вы извините, я не знал, а то бы на дачу тоже взял. Потому что нам привозили всё время вот эти здоровые красные, на двух соседей. А я всегда хотел пользоваться индивидуальным баллончиком. Я знаю, даже на Комсомольском проспекте была такая станция, где их заряжали... Я всегда мечтал, но денег тогда не было, естественно. Я же был... совсем такой... идеалист, в искусстве...

Геббельс: Не знаю, удалось бы вам использовать как-то эти баллончики, заряжали их, видимо, где-то в Китае. Они использовались женщинами в основном для безопасности на тёмных улицах.. В общем, бизнес шёл, как мне казалось в то время, достаточно неплохо. Их раскупали на "ура". И даже один раз подошли ко мне два милиционера, завели меня в автобус и тоже были довольны, что я попал к ним в гости. Да. А потом однажды, выходя с трибуны, как сейчас помню, "Б", я увидел, как какая-то бабушка в платке и пальто длинном необъятных размеров загружает в мешок у какого то продавца с юга обычные плеера трёхкнопочные. Загружает их в мешок охапкой. Я, наивная душа, подумал - вот он, бизнес-то. В тот же день я открыл известную газету "Из рук в руки", увидел объявление о том, что плеера продаются на ВДНХ...

Лаэртский: То есть ... Вы были редактором газеты?

Геббельс: Нет... Я открыл...

Лаэртский: Извините... Я просто уже ничему не удивляюсь с вашей предприимчивостью...

Геббельс: Я продавцом был на рынке... Вот. И поехал на ВДНХ, своего автомобиля ещё тогда не было, "Запорожец" я купил гораздо позже... Поехал на метро, взял две большие сумки - и купил там минимальную партию, шестьдесят штук. И когда на следующий день вышел на своё рабочее место, то, купив их по шесть тысяч в то время рублей, на "ура" они у меня отстреливались по пять с половиной. Люди были довольны в розницу.

Лаэртский: То есть, вы делали благотворительность, добро людям.

Геббельс: Да, но эта мысль пришла ко мне не сразу. Вначале я обозначил цену в восемь тысяч рублей. Но оказалось, что за пять с половиной они идут хорошо. Вся партия ушла достаточно быстро.

Лаэртский: Кстати, это тоже ведь интересный момент - благотворительность. Если, например, мы купим минимальную партию 60 китайских плееров по шесть тысяч, и будем пытаться раздавать их людям просто так, и говорить: "Люди, берите!" - люди не возьмут. У них будет ощущение, что это какой то подвох.

Геббельс: Это подвох, конечно.

Лаэртский: А продавать совсем задёшево, например, две тысячи - значит, сломанный, тоже будет настороженность. А вот продавать по цене немножечко ниже разумной - это и есть верх благотворительности. Поэтому мы, например, так часто с мясом поступаем, с картошкой, с вещами известных радиоведущих, телезвёзд...

Геббельс: Вы знаете, опять же, вы сейчас сказали о мясе, мне это напомнило...

Лаэртский: Хирургическое отделение, да??

Геббельс: Нет, нет... Дело всё в том, что в этом году, незадолго до нашей с вами встречи, я вернулся из Брянской области, где участвовал в предвыборной компании одного кандидата. И вы знаете, там у людей существует такая злободневная проблема - радиация, которая висит в воздухе. Там шкалит практически любой прибор... И о мясе. На рынке килограмм хорошей свиной вырезки стоил восемь рублей. Но он здорово фонил. Тем не менее, местные граждане об этом не подозревают и считают, что не так всё плохо, им хватает даже зарплаты своей.

Лаэртский: А вот Брянск - это сейчас место какого то паломничества. Я знаю, что огромное количество людей из Москвы, из области, перед новым годом валом стеклись в Брянск. Мы провели независимое расследование на эту тему. Вроде бы у всех есть какие-то дела, причём дела, связанные с бизнесом. Но совершенно не было понятно... То есть, на этом цепочка и обрывалась. Мы доходили с ними до конечного пункта их прибытия, после этого люди как растворялись. Возвращались оттуда все очень замученные, но почему-то довольные. Что это за фэномен?

Геббельс: За три недели, которые я провёл там, я смог увидеть некоторое количество местных радостей. Например, мы питались ежедневно в ресторане, где, объевшись до отвала, мы оставили рублей двадцать пять на двух-трёх человек.

Лаэртский: Ну если это всё, скажем так, с нуклеидами?

Геббельс: Нет, нет... Дело в том, что там, где мы непосредственно проживали, фон был в норме. Если двигаться на автомобиле по направлению к Чернобылю, ближе к Украине, там уже это начинается. Это километров сто пятьдесят, не меньше.

Лаэртский: То есть, по вашей версии, люди туда ехали просто чтобы пожрать.

Геббельс: По большому счёту, да. Потому что всё это окупается. Учитывая, что билеты в общий вагон, обратно я возвращался в общем вагоне, стоят всего восемьдесят рублей... Правда, мне так и не уступил никто место, потому что в общем вагоне, если вы знаете, предполагается, что люди спят на верхних полках по очереди, а внизу сидят, как правило, вшестером. Три человека напротив друг друга. Мне так и не удалось залечь на верхнюю полку, потому что ехали какие то местные граждане в военной форме, видимо, дембеля.

Лаэртский: А сколько путь занимает от Брянска до Москвы?

Геббельс: Где-то часов девять-десять.

Лаэртский: Ну нормально, это можно высидеть.

Геббельс: Это можно, конечно, высидеть... Там ещё с верхней полки свисал чей-то валенок, источал великолепный аромат... И я достаточно устал в дороге.

Лаэртский: Я ещё хочу рассказать один случай интересный. Мы как то, ещё будучи на практике в медицинском институте, ехали с Дмитрием Яковлевичем... Всех посылали в разные города, в разные поликлиники, где мы должны были отработать летнюю практику в качестве нянечек, няней и, в общем-то, нянечек... Мы перемещались и я спал на верхней полке, которая была вдоль коридора...

Геббельс: Это боковая.

Лаэртский: Да, боковая она называется. И там по вагону перемещались постоянно какие-то лихие ребята, как пошутил Кеша - "братки". Они ходили так независимо, достаточно вольно...

Геббельс: Я помню, постоянно хлопали дверью, которая ведёт в туалет. Места нам достались самые дешёвые... Хлопок дверью - я знаю, вот он вышел. И соответственно, я уже ждал, когда он войдёт обратно, потому что в туалете долго находиться нельзя. В общем вагоне у людей нервная система напряжена и все ходят туда с завидной частотой.

Лаэртский: А я знаю, что многие, наоборот, прячутся в туалете, потому что этот запах для них не то чтобы более привычен, но более ординарен, нежели запах той снеди, которую сразу достают попутчики, как только вагон трогается, и начинают алчно пожирать.

Геббельс: Да. Но, как правило, это делают на остановках, потому как во всех поездах туалеты на остановках закрываются. И если остановка длинная, то есть гарантия, что человека никто не побеспокоит в эти полчаса.

Лаэртский: Да. Вот, а я спал на этой верхней полке. И один из этих пассажиров перемещался стремительно, дабы, видимо, продаблиться, а я в этот момент переворачивался с боку на бок и потянулся, вытянув пятку. И получилось так, что этой пяткой ударил его очень мощно, аккурат в место, где кончается нос и начинается лоб. Он сделал в воздухе вокруг головы такое вращательное движение, по рассказам очевидцев, и упал на шею. А ехать ещё несколько перегонов, ни скорую вызвать, ничего... И единственный человек, который ему наложил лубок, лобок и всё прочее - это был Дмитрий Яковлевич. Я помню... смешно... вы накидали ему в самодельно вами наложенный гипс хлебных крошек... это была весёлая шутка...

Геббельс: Вы правы... Просто туалет был закрыт, а нужно было куда-то мусор...

Лаэртский: Да... Как он там доехал, не знаю. При этом перелома у него серьёзного не было.

Геббельс: Не-ет... Серьёзного не было.

Лаэртский: Ну, я думаю, мы так плавно переходим... Не зря мы всё говорим о пути, о дороге... всё-таки к автобусу.

Геббельс: Да, давайте перейдём.

Лаэртский: Итак, вот ваша первая ездка. Знаете, в некоторых кругах говорят - ходка. У альпинистов, например. Что вам запомнилось, что вас ужаснуло? Например, когда я тоже водил маршрутный автобус № 720, меня ужаснуло то, что мне постоянно в спину смотрят. А вешать занавеску нельзя, потому что тогда не видно, что творится в салоне. Потом я уже поставил тонированные стёкла, кондиционер... Это был единственный в то время, уникальный автобус. Поставил автоматическую коробку скоростей.

Геббельс: На Икарус, вы имеете в виду?

Лаэртский: Да. И ездил по-нормальному. А до того меня это смущало. К тому же дети, эти гадкие дети... Они постоянно прижимаются к водительскому стеклу ноздрями и расплющивают лица...

Геббельс: Да, действительно, с детьми много проблем, потому что они такие непоседы. И вместо того, чтобы встать у двери, как делают все граждане, обозначая мне в зеркало заднего вида что, дескать, буду выходить, они сидят спокойно, развлекаются, пьют пиво, и ждут до последней секунды, пока я не открою двери. А дело в том, что частенько выбивается водитель из графика, ему приходится спешить, и если никто не встаёт - он не останавливается, независимо от того, сколько народу его ждёт на остановке. Он спешит на место стоянки, чтобы отметиться у диспетчера. Так вот, с детьми, конечно, проблема. Потому как вроде едешь дальше, а они начинают кричать, стучаться в стекло. Один раз даже стекло мне выбили, я помню. А разбираться мне с ними уже некогда, потому как я же веду автобус, остановиться не могу. Потом, помню, пришла какая-то телега на меня, дескать, не остановился. Возвращаясь к вашему вопросу о первой ходке - это, конечно, запоминающийся был момент... Кстати, в первый раз я поехал как раз не один. Эта практика давно заведена.

Лаэртский: Странно, у нас прям дают ключ, сигнализацию с брелочком, говорят: "Вот твой автобус, маршрут знаешь - садись". Вот так было.

Геббельс: Всё правильно, но для начала всё-таки, как правило, первый раз человек едет с инструктором, который сидит у него за спиной на специальном высоком кресле, чтобы было видно через кепку водителя лобовое стекло... И у него там есть педаль тормоза, он жмёт на тормоз, если что. И у него ещё есть приборная доска с лампочками, чтобы было видно, включает ли стажёр указатели.

Лаэртский: Ну вы, видимо, гораздо позже меня работали, потому что в наше время...

Геббельс: Да, но сейчас прогресс...

Лаэртский: Да-а-а...

Геббельс: Конечно, много было случаев травматизма на дорогах, и так далее...

Лаэртский: И водители травмировались...

Геббельс: Водители и до сих пор, к сожалению... А больше всего мне запомнилось, как сейчас помню, в первый день - расстроенное лицо женщины, которая била кулачком в боковое стекло кабины. Причём не которое слева от меня, ближнее, а справа. То есть, к нему тянуться через весь двигатель. Она стучала кулачком, на пальце у неё было здоровенное кольцо, видимо с бриллиантом, потому что грохот стоял и треск, я боялся, что она вот-вот расколет его. Она кричала мне какие то оскорбления. Как потом объяснил мне инструктор, когда мы отъехали от остановки, я заехал в лужу и обдал её с ног до головы.

Лаэртский: Это нормально.

Геббельс: А я-то этого понять не мог, потому что женщина была обычного среднего роста и как раз видно мне было в боковое стекло только одну голову. И я просто не знал, что остальное у неё всё насквозь в воде, пропитано грязью.

Лаэртский: Это серьёзное впечатление. Кстати, тут встаёт вопрос о так называемом "женском автобусном фетишизме". Сокращённо ЖАФ. Когда они специально стоят, ждут, когда их обольёт с ног до головы, потом получают сексуальную разрядку в этот момент, испытывают оргазм, подбегают и начинают возбуждаться по новой, стуча по стеклу водителя...

Геббельс: Опять же, для большого числа закомплексованных женщин это лишний способ завести знакомство. Просто так женщина обратиться к мужчине не в состоянии, она стесняется и считает это неправильным, неприличным. А тут как раз прекрасный повод - её облили, она рвётся в кабину. Она мне ещё кричала я помню: "Эй, подонок, открой..." Я не знал, что она хочет, потому что как раз двери были открыты, люди входили-выходили, а как раз это боковое стекло, в которое она рвалась, не открывается.

Лаэртский: Угу. А тепло там вообще сейчас у вас?

Геббельс: Да, в автобусе очень тепло...

Лаэртский: Не, я имею в виду - там, где вы сейчас сидите...

Геббельс: Так я про неё и говорю. Как в салоне-то, я не знаю. Я же там не езжу.

Лаэртский: Так нет, я имею в виду - где вы сейчас сидите, в этой кабинке...

Геббельс: А, да... Мне хорошо, спасибо, уютненько... Обложили меня одеяльцем, спасибо...

Лаэртский: Давайте телефонный звонок послушаем.

Слушатель: Саш, наконец-то я дозвонился. Слушай, ну так не делается, я давно уже звонка жду.

Лаэртский: Ну, сейчас освободим телефон, сейчас...

Слушатель: Слушай, ты продал мне вчера трёх бабищ бэушных, а денег так и не забрал. Куда их тебе послать то?

Лаэртский: Ладно, ладно. Подъеду. Я сам заберу.

Слушатель: Ты там скажи, что Стёпа Серемягин принимает бэушных бабищ...

Лаэртский: Ладно. Взять чего-нибудь?

Слушатель: Обязательно. Слушай, там есть ещё спрос на старых дедушек, лет за восемьдесят.

Лаэртский: Ага, понял.

Слушатель: Штук пять хотя бы будь добр...

Лаэртский: Ну ладно, ладно...

Геббельс: Я из парка организую, если что...

Лаэртский:

Слушатель: Здравствуйте, Александр. Это Сергей Александрович Колышек звонит.

Лаэртский: Здравствуйте, Сер...

Слушатель: Сегодня я ехал в автобусе маршрута № 720 и рассказывал своему другу, может, конечно немного громко, как я сегодня всю ночь буду слушать Сашу Лаэртского. И вдруг почувствовал удар в затылок... Представляете себе?

Лаэртский: А... Что это было? Понятно, спасибо... Это очень тяжёлая история... Тут пришло сообщение на наш пейджер от Харриса: "Дмитрий Яковлевич, любите ли вы такую шутку - резко захлопнуть двери автобуса перед спешащим и жестикулирующим пассажиром?"

Геббельс: Действительно, многие бегут, потому что автобус появляется неожиданно, на скользкой дороге его несёт...

Лаэртский: Его болтает, что кадык в гортани...

Геббельс: Естественно, многие спешат, зная, что может так же резко рвануть...

Лаэртский: Да, потому что тормозить резко нельзя.

Геббельс: Да. А что касается закрытия дверей, был со мной очень неприятный случай. Если вы помните, я упомянул, что вчера лазил по двигателю в поисках пробки от радиатора. Со иной случилась неприятная история пару месяцев назад, когда у меня кто-то спёр эту крышку. И автобус, конечно, закипел. Вода в радиаторе закипела. И дым начал из радиатора валить мне в кабину. Если кто знает, горловина радиатора в ЛИАЗе расположена сбоку, поэтому выходящий пар и дым загадили мне полностью боковое стекло справа, через которое я смотрю в зеркало заднего вида. И я ничего не видел, что происходит на остановке и двери закрыл просто наугад... Ну, с определённым запасом времени. Я подумал, что видимо всё, все зашли. Оказалось, что как раз откуда-то из-за остановки вышла бабуля очередная и успела занести только полчасти тушки, и её, конечно, защемило... Хотя там есть резиновая прокладка между окантовкой дверей. Но защемило её, видимо, как раз вдоль оси позвоночника. И она одной рукой успела зацепиться за поручень, а во второй руке она держала сумку с продуктами. И свободной у неё осталась только нога, голова тоже была зажата в дверях. И она этой свободной ногой лупила мне по крылу с такой силой, что я услышал, хотя, как правило, я абсолютно ничего не слышу, что происходит в салоне. Я остановился, не повёз её дальше, до другой остановки. Потому что это было возмутительное зрелище. Я езжу по центру Москвы.

Лаэртский: И некрасиво, конечно... Лишнее привлечение внимания ни к чему. Давайте сейчас ненадолго прервёмся, а затем продолжим нашу беседу.

[...]