Беседа с Дмитрием Яковлевичем Геббельсом. Часть 1
Дата - 10.01.2000 г.
Александр Алексеевич Лаэртский - Лаэртский, Дмитрий Яковлевич Геббельс - Геббельс.
Распечатал Silentium (silentium_vk@inbox.ru).
Лаэртский: И в гостях у нас сегодня человек, действительно, на мой взгляд, необыкновенный. Вы знаете, что вообще-то все люди необыкновенны, каждый из них уникален, но необыкновенность нашего сегодняшнего гостя вы, я думаю, оцените. Я с радостью приветствую в нашей студии Дмитрия Яковлевича Геббельса. Здравствуйте, Дмитрий Яковлевич.
Геббельс: Добрый вечер.
Лаэртский: Я сразу хочу сказать, что вы за свою долгую жизнь сменили огромное количество профессий, и остались единственно верным почему-то своей фамилии. Фамилия действительно настоящая, я смотрел паспорт, о чем утверждаю открыто. Действительно, так и написано - Дмитрий Яковлевич Геббельс, житель города Москвы. Дмитрий Яковлевич, естественно, я хочу сразу каким-то образом предугадать вопросы, которые, вероятно, сейчас пойдут от наших радиослушателей, а сегодня мы будем с ними беседовать в прямом эфире. Естественно они будут спрашивать, как вы с такой фамилией выживали в школе, в пионерском лагере. Я знаю, вы даже были вожатым. Пионервожатым. Я, извините, с трудом представляю как например... Я тоже был в пионерском лагере, дудел в горн, бил в барабаны, поднимал стяг. И писал маме письма о зарнице, естественно, как всё поколение. И вдруг я ей напишу: "А у нас вожатый Геббельс". Это будет несколько странно. Вы же, однако, каким-то образом смогли перешагнуть через этот действительно серьёзный психологический барьер. Как вам было сложно или легко с этим? Помогало ли вам это, или мешало в вашей нелёгкой творческой жизни?
Геббельс: Ну, на самом деле было, конечно, очень сложно. Я хочу сказать, что вот вы сейчас упомянули мою действительно достаточно редкую фамилию, и упомянули, что я работал вожатым. Вы совершенно верно заметили. Дело всё в том, что это не от хорошей жизни всё случилось, так как в медицинском учреждении, в котором я работал сразу после окончания соответствующего учебного заведения, это была клиника, где лежали достаточно тяжёлые больные, но ходячие многие были из них, на стене в коридоре вывешивали список дежурств медсестёр. Я был обычной, рядовой медсестрой, и поэтому, естественно, моя фамилия присутствовала в списке. Так вот, многие больные, которые шли по нужде или в столовую, все остальные маршруты были запрещены для пациентов, они иногда останавливались около этого списка и читали график дежурств, где красовалась моя фамилия, что, в общем-то, многих заводило в транс глубокий и состояние здоровья ухудшалось на глазах. И поэтому старшая медсестра, у меня с ней были прекрасные отношения, рекомендовала меня в наш подшефный пионерский лагерь отправлять как можно чаще, в том числе и на зимние каникулы. Там дети меня звали уважительно, просто по имени - Дима. И фамилии моей не знали. Поэтому непосредственно в зоне детского отдыха я не сталкивался с этой проблемой.
Лаэртский: Вот вы затронули такую действительно серьёзную тему, тему детства, а это всего лишь один из этапов вашего жизненного пути. И опять же, учитывая такую интересную вашу фамилию... Я просто помню из своего детства, у нас была такая девочка, её звали Света, а фамилия была Зелень. Ну просто - Света Зелень. Когда нам сперва так сказали - Зелень, мы подумали, может быть, кличка или что-то связано с зелёнкой там, с ветрянкой. Ничего подобного - нормальная, смуглая казак... казахстанская девушка. Но, однако, с этого момента, как первое впечатление было, к ней укрепилось какое-то такое весьма ироничное отношение. И в то время всё-таки у людей, занимающихся воспитанием детей в пионерском лагере, не было достаточного психологического опыта, профессионализма, чтобы как-то... ну заставить, что ли, детей не обращать внимания на некоторые не просто даже физические особенности, потому что... ну Света... я покажу вам фотографию... но прежде всего на филологические особенности фамилии. А ведь это действительно неприятно. Огромное количество людей меняют свои фамилии. Я помню эстонского парня по имени Сергей Пенис, у него была настоящая фамилия. Ему пришлось поменять её на Лацис, например. Хотя по идее народ Пенисов (с прибалтийским акцентом), он очень древний у нас, в Эстонии. Огромное количество графьёв эстонских идут из этого рода. Почему, на ваш взгляд, люди устроены так, что ассоциируют фамилию человека с человеком самим? Не идёт ли это из тех глубин - из пионерских лагерей, из этих издевательств, из кличек, данных по именам?
Геббельс: Да, вы совершенно верно заметили, идёт это именно из глубины. Я думаю, что в данном случае это идёт не из глубины какого-то пионерского лагеря, я имею в виду вот эту девушку несчастную, про которую вы сейчас рассказывали. Видимо, могла быть вполне такая ситуация, что какой-то её, может быть, прадед или ещё какое-то более давнее колено, свою молодость, детство, отрочество был вынужден коротать в приюте. В дореволюционной России тоже были детские приюты, и достаточно неплохие. Но туда, как правило, сливали достаточно таких, как вам сказать... неудачных - это, наверное, не очень хорошее слово, ну, в общем, детей без истории. То есть, их отлавливали где-то на вокзалах, на улицах Петербурга...
Лаэртский: И Смоленска тоже. Саратова, огромное количество...
Геббельс: В Твери, опять же...
Лаэртский: В Твери, в Пскове я помню было большое количество облав...
Геббельс: Вы совершенно правы, да. И, естественно, по окончании этого учебного заведения так называемого, их всех стригли в рекруты и отправляли на воинскую службу.
Лаэртский: Причём я тут должен сразу сказать, чтобы наши радиослушатели не подумали чего-то такого, что стригли всех без разбора. И девочек тоже. То есть вот это отношение как к мясу, можно сказать, столбовому... Не столбовому, столбовые это дворяне...
Геббельс: К пушечному.
Лаэртский: Да, пушечному. То есть, всех подряд. И девочек вповалку туда, а потом пытались доказать всему миру, в том числе Организации Объединённых Наций, что, дескать, у нас женщины в армии в окопах не сидят. Хотя окопные массажистки были всегда, будут и должны быть, я считаю.
Геббельс: Да, конечно.
Лаэртский: Да-а...
Геббельс: Вы правы, вы правы.
Лаэртский: Извините, я перебил...
Геббельс: Ничего, ничего...
Лаэртский: Просто эмоции, понимаете, тема такая родная...
Геббельс: Я понимаю, конечно. Да, так вот застриженный в рекруты дальний родственник, возможно, был записан в какой-нибудь взвод, где преобладали старослужащие. Естественно, такое понятие как дедовщина, пусть многие не заблуждаются, что оно появилось не так уж и давно, в советские времена, оно было в армии всегда и всегда будет. Видимо, когда в очередной раз он что-то сделал не так, форму выстирал не так как...
Лаэртский: Все.
Геббельс: Как все, да. Не так, как все. И, например, ему сказали: "Эх ты, дескать, зелень...". А поскольку человек был из детского дома и фамилии не имел, так и стали звать. И в военном билете, я не знаю как он назывался в то время, видимо, тоже была какая-то бумага...
Лаэртский: Табель о правах.
Геббельс: Да, возможно. Так и прописали - Зелень. Рядовой Зелень.
Лаэртский: А скажите пожалуйста, Дмитрий Яковлевич, всё-таки фамилия человеку даётся не с бухты-барахты... Кстати, смешно... Я помню бурятского молодого человека, который учился у нас в МГИМО, именно Бухты-Барахты, Роберт Бухты-Барахты у него была фамилия. Ну это тоже из таких, из найденных.
Геббельс: РББ сокращенно.
Лаэртский: Да. Мне почему-то кажется, что эти люди, которые производят облаву, вот у нас в Саратове, в Перми, где ни попадя производят... К сожалению, сняли списки облав... В Сургуте тоже вот производят... Они каким-то образом развлекаются над этими неопознанными людьми без истории, дают им какие-то фамилии, ими изобретённые. Бухты-Барахты можно только ради смеха дать. Да у него, кстати, и вся жизнь была бухты-барахты.
Геббельс: Вы знаете, такая фамилия могла быть дана опять же какому-то незапланированному внебрачному ребёнку. Дескать, с бухты-барахты, вот тебе на...
Лаэртский: Да. Ну тем не менее, если исторически верить в такую фатальную предначертанность фамилии определённой, в её влияние подобно... Ну, у кого есть аметист, у кого татуировка, у кого пол. В смысле - половая принадлежность. Всё это влияет на жизнь. И фамилия, естественно, влияет на жизнь. Известно, что смена фамилии, взятие какого-то псевдонима резко совершенно, конструктивно может изменить всю жизнь вам. В лучшую или худшую сторону - даже говорить нельзя, просто конструктивно другой путь. Вот наблюдая за вашей жизнью, листая ваше досье, после того как я устроился на соответствующую должность, я обратил внимание, что вся ваша жизнь практически полностью соответствует фамилии. Не в плане, конечно, изуверских действий, совершённых вашим однофамильцем, а в плане идеологического давления на людей, окружающих вас. Что касается пионерского лагеря, вы были таким волевым, жёстким и в то же время очень тактичным руководителем. Далее, когда вы открывали массажный салон "У Геббельса" - это был какой-то нонсенс. Ну представьте, практически...
Геббельс: У меня были большие проблемы с арендой помещения.
Лаэртский: Тем не менее, вы смогли их преодолеть. Если бы вам сейчас сказали: "Дмитрий Яковлевич, хотите ли вы изменить вашу фамилию?", вы бы стали её менять?
Геббельс: Нет, вы знаете, наконец-то на данный момент я могу уже ответственно заявить, что я нашёл себя. Кстати, должен я пояснить нашим радиослушателям что, в общем-то, попал я сегодня...
Лаэртский: А я вчера, кстати... А, извините...
Геббельс: ...в прямой эфир... Ничего, я понял, да. Нет, я именно о том что случилось несколько минут назад - когда вы выходили из Вольво, я как раз проходил мимо. Я шёл домой из парка, я водитель автобуса в данный момент. И там, вы знаете, случилось что-то такое в моей жизни совершенно новое и светлое. Я сижу один в кабине, у меня закрыто стекло, и я ни с кем не общаюсь. Я даже остановки не объявляю, если честно, хотя меня за это ругают, потому что езжу я на ЛИАЗе. Вот те, которые на Икарусах, у них там магнитофоны установлены... А мне, кстати, за это совершенно не доплачивают. Я вынужден объявлять остановки...
Лаэртский: А вот знаете, Дмитрий Яковлевич, немножко вас перебью, просто я вспомнил такую интересную... ну нельзя назвать печальную... судьбу Стаса Промежутка. Был такой... Я просто сейчас собираю информацию о людях с необычными фамилиями... Вот Стас Промежуток, он до сих пор... Мужчине уже... ну такого, пост-пенсионного возраста, глубокой старости уже, я бы сказал, он всё равно ездит по одному из московских маршрутов автобусных, и объявляет остановки. То есть, практически он начал свою деятельность ещё в годы... ну сразу послевоенные. Тогда это было в новость. Он объявлял в обычный такой мегафон, как вот эта... ну не мегафон, электрическая... не электрическая... такая байда свёрнутая... При этом как-то шутил. Его так и звали в те годы "наш автобусный конферанс", "наш Промежуток". До сих пор в одном из автобусов объявляет, люди добровольно платят ему деньги, водители его прикармливают, живёт он в этом автопарке. И вот одно из соответствий фамилии с его названием и предназначением. Промежуток - остановка...
Геббельс: Да, я понимаю...
Лаэртский: Вот вы, кстати, должны, наверное, знать его.
Геббельс: Ну нам привозили его, человек достаточно известный. Естественно, всех построили, мы знакомились, общались. Ну это было... я-то столкнулся с этим непосредственно, когда пришёл туда из автобусного высшего училища. Да, я знаю его, человек действительно известный, популярный. Я, к сожалению, честно могу сказать - не в состоянии работать с таким вдохновением, как это делает он, видимо, всё-таки не то призвание. А какое оно, призвание, я до сих пор так и не выяснил. Главное для меня - это спокойствие. Я впадаю, можно сказать, в анабиоз прямо с начала смены, останавливаюсь на остановках чисто механически, автоматически, двери открываю и закрываю, как правило, левой рукой, она тоже у меня доведена до автомата, эта работа. И конечно достаточно такая серая будничность происходит. Но в душе, конечно, я завидую таким гражданам, те которые нашли себя.
Лаэртский: Да. Вот вопрос тут такой, ваш тёзка Дмитрий Яковлевич интересуется, будем ли мы отвечать сегодня на вопросы с пейджера? Безусловно, и по телефону будем общаться. Дмитрий Яковлевич, меня сейчас немножко... мы, конечно, поговорим о вашей нынешней работе, потому что мало кто из населения представляет себе сложности, казалось бы, таких скучных будней водителя автобуса. Сокращённо ВА. Но это нужно рассказать, о тонкостях, о нюансах, о смазке...
Геббельс: Извините, я хотел немножко вас поправить, ВАЛ это называется, потому что Водитель Автобуса ЛИАЗ. Есть ещё Водитель Автобуса Икарус - ВАИ сокращённо.
Лаэртский: Да, извините, ВАИ. А вы ВАЛ.
Геббельс: Я ВАЛ, да.
Лаэртский: Хорошо. Но меня интересует больше вот та эпоха, начало кооперативного движения в России, это восемьдесят восьмой, да?
Геббельс: Да даже, наверное, восемьдесят шестой, можно сказать.
Лаэртский: Ну в то время... Ну может быть... А вы начали когда? Салон вот этот.
Геббельс: Вы знаете, я просто почему упомянул восемьдесят шестой год? Я помню, что уже в то время я в очереди отстоял на Рижском рынке и купил себе эмблему, такую переводную картинку, на ней был изображён герб Советского Союза, и приклеил его себе на карман белого халата. Я тогда был на практике в больнице. Меня замечали, и даже где-то уважали, особенно старые санитарочки, те, которые...
Лаэртский: Они знали вашу фамилию? Они говорили: "Вот идёт Дмитрий Яковлевич Геббельс"?
Геббельс: Нет, они мою фамилию не знали, потому что в то время я ещё не был штатным сотрудником, я был просто на практике. И фамилию мою знала только старшая медсестра, которая всех нас гоняла и строила в то время. У неё был список приписанных к ней студентов. А рядовые сотрудники - они, конечно, были не в курсе и, видимо, это меня спасало здорово, потому что они имели возможность испортить мне жизнь, достаточно не по-детски.
Лаэртский: А старшая эта сестра, она не пыталась вас как-то шантажировать, в плане оповестить всех о ваших данных?
Геббельс: Нет. Дело всё в том, что...
Лаэртский: Знаете, люди - они ведь такие злые. Им только дай, дай возможность человека подцепить и таскать за губу. Крючок нужно найти. В данном случае этим крючком была ваша фамилия.
Геббельс: Нет, вы знаете, это была уже женщина, так скажем, бальзаковского возраста, она испытывала ко мне какое-то материнское чувство, потому что вид у меня был достаточно жалкий. Я был мальчиком худым, маленького роста, с достаточно глупым выражением лица. И, видимо, как-то я приглянулся и особо она не заострялась на фамилии. За что я ей очень благодарен и по сей день.
Лаэртский: Тогда нужно немножечко вернуться всё-таки к массажному салону. Я представляю себя в регистрационной палате, хотя я там, в общем то, никогда не сидел, я был чиновником на выезде в то время. Но тем не менее, вот приходит ко мне человек, говорит: "Я хочу открыть массажный салон". Дело хорошее. Мы в то время делали вид что нас это интересует, здоровье населения нашей страны, как и сейчас тоже, безусловно. Иначе пойди сейчас скажи что нам на... ну, наплевать, так ООН там, БОБОН, все взбесятся. Нам это никак не выгодно. Естественно, я проявляю заинтересованность, говорю: "Что у вас?", смотрю ваш уставной капитал предполагаемый, затем говорю: "Документы учредителя можно посмотреть?". И там написано - Дмитрий Яковлевич Геббельс... естественно, я...
Геббельс: Вас беспокоит это?
Лаэртский: Да, меня это беспокоит. Плюс ещё само название, вы же так и назвали - Массажный салон "У Геббельса". Если б вы назвали, как в то время там называлось, "Красный крестик" или там "Зелёный месяцок"... Каким образом вам удалось это? Я знаю, салон просуществовал год, и было много клиентов...
Геббельс: Я понимаю, да. Нет, вы понимаете, что в названии, конечно, заложен какой-то смысл определённый. Наш салон привлекает в первую очередь людей, которые ищут каких-то утех немножко нездорового характера, потому что на нашей рекламе, которую многие наши слушатели ежедневно могут видеть в метро, изображена такая достаточно стройная тётка в высоких чёрных сапогах и в чёрной кожаной фуражке с плёткой. И такими красивыми готическими буквами прописан наш логотип. Видимо в этом плане я не прогадал, внеся в название свою фамилию. В общем-то, на данный момент имею достаточно большое количество клиентов. Достаточно обеспеченных людей, кстати. Но это понятно, потому что обычным людям, которые работают в бюджетных организациях, или вообще безработным, конечно, не до этих дел. Всё это, как правило, стереотипно, пришло к нам из западного кинематографа. Не американского, я замечу, а из западного. Если наши радиослушатели иногда имели возможность смотреть фильмы производства Федеративной Республики Германия, они знают, о чём идёт речь. Но поскольку кино доступно всем, в том числе и богатым, видимо, как-то это влияет. У людей есть стереотип, их это интересует и они идут, идут на эту фамилию.
Лаэртский: А те, кто регистрировал, тоже были клиентами, я так понимаю.
Геббельс: Нет, ну почему, совсем не обязательно. Кто-то был, а кто-то не был. Раз на раз не приходится, можно так сказать.
[ ... ]
Лаэртский: Ну сейчас, я просто знаю, что вы были у нас ещё и компьютерным монстром. И, в принципе-то, я пригласил вас специально ради этого. Вот такой был вопрос, к нам на пейджер пришёл: "Что мне делать, если не работает WordPad и ещё какая-то системная папка? Системного диска нет в наличии, чтобы всё переустановить", спрашивает Степанидзе. Это наша радиослушательница.
Геббельс: Ну вы знаете, я могу посоветовать радиослушательнице только, видимо, всё-таки съездить на Митинский рынок и недорого приобрести у пиратов компьютерных установочный диск с операционной системой Unix, потому что Windows... люди, которые пользуются компьютером не первый год, прекрасно знают, что отживает свои годы эта операционная система. Билл Гейтс неплохо уже поднялся и можно спокойно эту программу сворачивать, потому как программисты, которые работают в его лабораториях, всё чаще стали уходить в отпуск за свой счёт. И всё меньше обращают внимание на то, чтобы одна из программ, которая работает под системой Windows, не конфликтовала с другой.
Лаэртский: Да-а-а...
Геббельс: А операционная система Unix - она на сегодняшний день универсальна, передовая, и за ней будущее. В общем, да здравствует Unix!
Лаэртский: А вот скажите, я же так не случайно подвёл вас и наших радиослушателей к теме компьютеризации всего мира. Может парадокс, но вы, наверное, один из немногих наших соотечественников, который очень хорошо знаком с Биллом Гейтсом. Вы состояли в переписке и даже ездили к нему в гости. При этом, я так понял, у вас что-то случилось, если вы так несколько неблагожелательно отвечаете о вашем друге Билли. Вообще, как завязалось у вас это знакомство? Мне интересно. Может быть, тоже из-за вашей фамилии? Как-то странно - Гейтс и Геббельс... Хе-хе... Ума не приложу...
Геббельс: Может быть. Я, честно говоря, даже не знаю, почему он обратил на меня внимание. Случилось это во время путешествия по Интернету. Есть такая известная и очень популярная среди нашего...
Лаэртский: (перебивая) Песенка. Я помню, вот эта: (начинает петь) "Малиновки заслышав голосок..." Или я не то?
Геббельс: Ну в общем где-то... в этой области... Это, как правило, я слушаю через систему Real Audio. Случилось так, что я пользовался виртуальным пейджером, ICQ, об этом знают очень многие компьютерные пользователи. И совершенно случайно в поисковой системе этой программы набрал - billgates.com и вышел прямо сразу на его страничку, где он меня и приветствовал. Я не знаю, каким образом он оказался в это время у телевизора.
Лаэртский: А как дальше? Говорят, что Гейтс - он очень такой, скажем, замкнутый. Человек, который не тратит денег на благотворительность, в отличие от меня и других сотрудников. Мы всегда идём с получки, покупаем проституток, чтобы как-то девочки могли потом купить себе одежду и бублики...
Геббельс: Да, вы знаете, это в нём есть, вы правы. Как раз это мне и не нравится. Дело всё в том, что когда я отдыхал на его вилле прошлым летом, меня достаточно раздражал один факт. Когда мы утром с ним вместе шли купаться в бассейн, я с раздражением обращал внимание на то, что стены и пол у него выстланы жидкокристаллическими, водонепроницаемыми мониторами. Причём из них распространяется под водой звук по системе Dolby Surround. То есть, я не знаю, зачем Билл себе это сделал, зачем он заказал такой бассейн. Видимо, боялся пропустить что-то из новостей, может с биржи или ещё что-то в момент заныра в глубину.
Лаэртский: А можно, я посмотрю блокнот с фотографиями, где вы с Гейтсом?
Геббельс: Да, пожалуйста.
Лаэртский: Это вот бассейн его как раз, да?
Геббельс: Нет, нет, извините, это поилка для скота домашнего. Бассейн вон там, через две странички.
Лаэртский: А-а-а... Слушайте, подождите, я тогда вернусь всё-таки сюда. Вот поилка - он что, увлекается сельским хозяйством? И почему у него животные одеты в какие-то модные...
Геббельс: Нет, это попоны на лошадях. Он большой любитель лошадей вообще...
Лаэртский: У нас так ходят на приём в Кремль. В таких попонах. Некоторые.
Геббельс: У богатых свои привычки.
Лаэртский: А что это за тётенька, вот эта?
Геббельс: А это уборщица, она как раз...
Лаэртский: А почему он с ней так в обнимку?
Геббельс: А он очень демократичен. Вы знаете, конечно, всё это показное, но тем не менее. На людях, или когда принимает гостей, он, конечно, старается показать что настоящий капиталист, улыбчивый, белозубый, щедрый, дружелюбный. Конечно, наверное, всё это наносное, но тем не менее на фотографии вот... запечатлено.
Лаэртский: Давайте послушаем телефонный звонок, если вы не против.
Геббельс: Да, пожалуйста.
Лаэртский: Здравствуйте... (и т.д. и т.п.)
Слушатель: Здорово, Сань!
Лаэртский: Привет.
Слушатель: Ты чего так долго трубку не брал?
Лаэртский: Ну, я сейчас выходил.
Слушатель: А, понятно.
Лаэртский: Провожал. Люди были у меня.
Слушатель: Классно у тебя получается голоса подделывать.
Лаэртский: Ну а чего? Я всегда ору так: "Отпустите лифт, гады...", иначе они же там будут стоять, сосаться, молодёжь эта, до утра. Ну чего, ты зайдёшь, да?
Слушатель: Я давай, типа, спрошу.
В трубке, фоном слышен пьяный мужской голос.
Лаэртский: Слушай, ты девке скажи, чтоб заткнулась. Ты же знаешь, я не люблю её.
Радиослушатель посмеивается.
Лаэртский: Ну, в общем, бери беленькую и всё. А то мне тут по сопле звонят. Давай, пока.
Лаэртский: Здравствуйте... (и т.д. и т.п.)
Слушатель: Здравствуйте, Александр, здравствуйте, Дмитрий Яковлевич. Меня зовут Сергей Александрович Бурлак. Я хотел бы сказать, что моя достаточно редкая фамилия в пионерском лагере отразилась тоже довольно-таки заметно. Дело в том, что в первые дни моего пребывания в лагере меня все называли по имени. Потом кто-то узнал мою фамилию настоящую. Но дело в том, что никто не знал значения этого слова. Вроде бы всё было ничего. И вдруг в один прекрасный день один умник в больших таких линзах, очках, отыскал в каком-то учебнике...
Геббельс: Вы не волнуйтесь, всё в прошлом, рассказывайте пожалуйста...
Слушатель: Я волнуюсь очень, извините...
Лаэртский: Всё прошло. Теперь всё по другому.
Геббельс: Всё будет хорошо.
Слушатель: Так вот, какой-то умник отыскал репродукцию картины "Бурлаки на Волге"...
Геббельс: Или на Джипе.
Слушатель: На Волге... И с тех пор начался жуткий отрезок в моей жизни. Дело в том, что после этого меня начали запрягать в простыни, привязывать к кровати самого упитанного ребёнка, и заставляли тащить его через всю спальню.
Геббельс: Вы знаете, я хочу вас успокоить, это ещё не самый страшный случай. Вот у нас в пионерском лагере, в котором я работал в молодости, было гораздо страшнее. Когда вожатые и директор лагеря собрались вечером на просмотр какого-то эротического кинофильма, который в советское время был, конечно, большой редкостью, дети каким-то образом запрягли такого же нелюбимого ими гражданина, я не знаю, правда, зачем и почему, запрягли его в автобус и заставили его тянуть. Причём все залезли внутрь и кричали в открытые окна, дескать: "Давай-давай, шустрей копытами шевели". А лагерь находился у нас на холме, и чтобы въехать к нему, когда завозили очередную детскую смену, то автобусы все переключались на первую скорость, даже на пониженную, потому как подъём был очень крутой.
Лаэртский: Вот видите. Спасибо вам за звонок и с вас десять долларов за консультацию. Сейчас мы ненадолго прервёмся и после выпуска последних известий, видимо, или после выпуска чего-нибудь другого... ну может быть, канат выпустит кто-нибудь, мы продолжим нашу беседу.
Геббельс: Я бы выпустил...
Лаэртский: Кхе... Сейчас сходим, я покажу вам, где тут... Знаете, четырнадцатый этаж, очень забавно это делать... кхе-кхе...
[ ... ]
Лаэртский: И мы продолжаем нашу беседу с Дмитрием Яковлевичем Геббельсом, человеком, сменившим огромное количество профессий и практически в каждой из этих профессий достигшим определённых успехов. Причём успехов достаточно мощных, тогда как люди с обычной фамилией мыкаются и не могут ничего поделать. Но сейчас хотелось бы поговорить всё-таки о медицинской области. Дмитрий Яковлевич, поскольку вы были одним из первых первооткрывателей массажных салонов в Москве, наверняка эта тема и сейчас вас продолжает интересовать, насколько сильно изменилась методика проведения массажных работ сейчас, от работ аналогичных в ваше время? Будь у вас сейчас возможность и желание открыть модный салон "У Геббельса", какие типы массажа вы туда бы ввели? Что бы вы изменили?
Геббельс: Вы знаете, на данный момент это, конечно, не может не расстраивать, бизнесмены, которые содержат массажные салоны, избрали, как я считаю, неверную тактику. Дело всё в том, что они стараются брать не количеством, а качеством. Хотя гораздо больше денег можно было бы заработать, а также больше пользы принести населению, если установить минимальные расценки, самые демократические, и особо не напрягаться, не устраивать такой замес теста на два часа, когда вполне в течение двадцати - двадцати пяти минут можно было бы обработать любого рабочего после заводской смены, или того же самого водителя автобуса, у которого отваливается поясница, прямо скажем.
Лаэртский: Или, например, колхозника с серпом, который уже смял всё. И сжал, да.
Геббельс: Совершенно верно. А в сельской области можно было бы установить ещё более демократичные расценки, в размере рублей пятнадцати-семнадцати, учитывая, что, как правило, в сельпо, которые существуют и по сей день, установлены цены непосредственно местным колхозом. То есть, там люди закупают продукцию практически по себестоимости.
Лаэртский: Придётся ведь для этого ввозить огромное количество нелегальных эмигрантов из стран Азии, чтобы платить им мало, а массировали чтобы они мощно. Мы делали такой эксперимент года два назад. Я привёз пятнадцать женщин из Китая, нелегально, которые жили у нас тут... Ну там вы видели... помещение, я покажу, там сейчас тоже живут. И тайком, бесплатно, ну как бесплатно - за борщ, который мы не доедали, делали всем сотрудникам массажи. Но это дело прикрыли, хотя женщины не жаловались китайские, наоборот говорили "Спасибо", и очень плакали, когда их выдворяли на родину. И сотрудникам тоже облом. Как вы планируете экономически, кто же сейчас будет работать-то за гроши?
Геббельс: Вы знаете, если по статистике брать количество взрослого, работоспособного населения в сравнении с количеством населения, которое действительно выходит на работу, вы поймёте что там существует огромная разница. Многие граждане, в том числе в сельской местности, о которой вы только что проявили беспокойство на тему нехватки кадров, у мужчин в частности присутствует медицинское явление, оно называется "мышечная радость". Люди, как правило, по выходным дням, а в сельской местности...
Лаэртский: По будням...
Геббельс: И по будням у многих. Начинается такой процесс, который в народе зовётся "пьяным мордобоем". И чтобы каким-то образом избавиться от избыточной энергии, которая должна была по идее быть выплеснута на поля, люди её используют в кровавых стычках друг с другом. Можно было бы вполне каким-то образом убедить их, что работая руками, но не принося вред своему же товарищу по плугу, разминая его в массажном салоне, тем более ещё за какое-то вознаграждение... Я думаю, таким образом можно было бы набрать достаточно большое количество этих кадров. И они бы чувствовали себя не столь ущербно, и те, которые отдыхали бы под их мощными кистями, работали бы лучше на следующий день.
Лаэртский: А как вы относитесь к программе, которую правительство в своё время пыталось продвинуть, мало кто из наших радиослушателей об этом помнит, она называлась "Отмассируй себя и товарища"? Когда была мощная забота о здоровье граждан, естественно, тоже видимая, с правительственной точки зрения. Все проходили курс безопасности технической, пожарной безопасности, также курсы краткие массажа. К примеру, бульдозерист должен был после работы уметь отмассировать своего товарища, а тот его. И даже, мало кто помнит, целый месяц, был такой месячник, мы его ввели, по нашей инициативе, когда госавтоинспекторы имели право брать вместо штрафов массажом. Водители нерадивые массировали им ступни, в зависимости от нарушения. Проехал на красный свет - десять минут массаж ступней, сбил кого - по моему, полчаса полный массаж всему отделению... Месяц это практиковалось. Сейчас почему-то увяло, но профессиональных массажистов очень мало.
Геббельс: Вы знаете, я думаю, это перегиб, конечно. Как это было всегда в нашей постреволюционной истории. История наша постреволюционная - она вообще изобилует этими перегибами. Как в своё время боролись со сладкой смертью, с сахаром...
Лаэртский: Да-а-а...
Геббельс: ...с солью. Грубо говоря просто прикрывалось нехватка этих продуктов в магазинах, на складах.
Лаэртский: И на Кубе.
Геббельс: Да. Но там давно всё повырубили. Куба была цветущей страной...
Лаэртский: А сейчас, я помню, посылал туда своих девочек, на отдых... Дорога очень дорогая, а так... Кокаин - задарма. Проституция - задарма. Еда... Ну, рай... Для нищих и глупцов.
Геббельс: Да, вы правы. Кстати, с проституцией это полная беда в третьих странах так называемых. В Ираке тоже, мне рассказывал один знакомый медбрат, который ехал туда на практику, рассказывал, что буквально за доллар можно снять, грубо говоря, королеву красоты. Это, конечно, я считаю, оскорбление для восточных женщин.
Лаэртский: Кхе... Иракская королева красоты... Это же... Ну что вы... (смеясь) Ну Дмитрий Яковлевич, что вы... Это то же самое, что эстонская королева красоты. Нет, для нас, славян...
Геббельс: Знаете, вы, между прочим, ошибаетесь. Дело в том, что согласно восточным устоям женщины ходят...
Лаэртский: Дмитрий Яковлевич, кто не работает, тот не ошибается...
Геббельс: Извините. Пожалуйста, продолжайте.
Лаэртский: Да, так вот. Я хотел назад, к Биллу Гейтсу вернуться.
Геббельс: Да, пожалуйста.
Лаэртский: Вы наверняка хорошо знаете его семью.
Геббельс: Да, я знаком с основными членами его семьи.
Лаэртский: А вот как отношение внутри семьи у него? Как это всё происходит в быту?
Геббельс: Вы знаете, дело в том, что семья Билла практически не видит. У него, несмотря на такой неудачно сложившийся имидж, очень много работы. Его же постоянно обвиняют в воровстве интеллектуальных ценностей и так далее. То есть, он зачастую неделями пропадает в судах, а иногда ещё нужно забежать в офис и просто вздрючить того же самого бухгалтера.
Лаэртский: Да-а... Бухгалтер же там, я знаю, меняется очень часто.
Геббельс: Очень часто они меняются, естественно, потому что они все ходят под тяжелейшим криминалом. Естественно, у Билла Гейтса есть точно такая же двойная бухгалтерия, которая очень распространена в нашей стране. Иначе бы он...
Лаэртский: Давно бы уже разорился.
Геббельс: ... давно бы уже разорился.
Лаэртский: Дмитрий Яковлевич, я помню, вы в приватной беседе, в одном мощном стрип-баре, когда мы сидели все ввосьмером, говорили о том, что, дескать, через неделю приедет Билл, будет приват-вечеринка мощная... Я-то в то время как раз уехал в командировку на Мали, с очередным спецзаданием. Вот. Состоялась ли у вас эта встреча на Российской земле, или всё-таки Билл Гейтс так и не появился?
Геббельс: Нет, вы знаете. К сожалению, нет. Я слышал, мне писала его сестра, что всё-таки он получил в четвёртый раз в лицо салатом и сам, в свою очередь, иск подал в суд.
Лаэртский: То есть, получается, что срамота его немножко забила.
Геббельс: Да. Он просто остался разобраться с этим явлением, потому что многие известные телекомпании протранслировали это в прямом эфире, и, естественно, вызвали довольные ухмылки у конкурентов. Естественно, это обижает обычного гражданина. Он этого не выдержал.
Лаэртский: Известна история, я помню, как раз вы были свидетелем, вы были в гостях у Билла Гейтса, когда было физическое столкновение с создателем Norton Commander, с господином, как его там называют, Нортоном.
Геббельс: Нет, вы знаете, это небольшое заблуждение, достаточно распространённая сплетня. Столкнулся он там не с создателем Norton Commander, а с создателем аналогичной программы Volkov Commander по кличке Волков.
Лаэртский: А-а-а... Ну до нас-то, понимаете... через НТВ всё... все сведения искажённые...
Геббельс: Ну конечно. Когда много людей передают друг другу какую-то информацию, получается сломанный телефон, испорченный. Это известное явление.
Лаэртский: Да-а-а...
Геббельс: И вообще о популярных людях можно услышать много...
Лаэртский: Ну, а нельзя поподробнее про этот бой? Как это всё развивалось, как это всё произошло, где? Насколько Билл физически подготовлен, в плане там кому-нибудь начистить репу?
Геббельс: Нет, вы знаете, учитывая то, что такие вот глобальные компьютерщики всё-таки достаточно интеллигентного воспитания, они решили выяснить свои отношения поединком на лошадях Билла Гейтса. Тех, которые стоят у него в конюшне. Вот как раз которые вы...
Лаэртский: А, вот в попонах...
Геббельс: Да. Они должны были сходиться к барьеру галопом и ударить друг друга по лицу клавиатурой. Наотмашь. Но Билл, видимо, не понадеялся на свою ловкость, и сдаётся мне что специально, наверное... В общем, у Волкова упала лошадь. Она упала буквально за несколько метров до столкновения с лошадью...
Лаэртский: А может, снайпер...
Геббельс: Может быть, вы знаете, может быть... Дело в том, что особо никто отверстия пулевого в голове не искал. Все подумали, что разбил он голову о мраморные ступеньки, которые рядом были. Вы, кстати, сделали достаточно серьёзное предположение. Но сейчас кто будет разбираться?
Лаэртский: Да, интересно как они живут, эти люди... Сейчас я предлагаю послушать телефонный звонок, может быть, кто-то из радиослушателей хочет задать вам вопрос. Здравствуйте, вы в прямом эфире, наше внимание к вам беспредельно.
Слушатель: Здравствуйте. Сперва я хотел бы представиться.
Лаэртский: Спасибо.
Слушатель: Меня зовут Иннокентий Вавилов.
Лаэртский: Очень приятно, Кеш.
Геббельс: Очень приятно. Товарищ Вавилов.
Лаэртский: Это всё?
Слушатель: Мы с помощью многолетних исследований выяснили, что у однофамильцев прослеживается судьба. Следовательно, вот у Дмитрия фамилия Геббельс. Как известно, Геббельс, ну тот, старый, для нашей родины практически ничего хорошего и не сделал...
Геббельс: Вы знаете, он ушёл из жизни достаточно молодым, вы зря обзываете его старым. Я знал гораздо более пожилых людей, чем он... Пожалуйста, продолжайте.
Слушатель: Ну, это не важно... Значит, ничего хорошего не сделал. Поэтому если судьба будет одинаковой - значит и вы тоже... И вот у нас есть такая организация, мы удаляем таких людей, которые... ну чтобы не испытать ихнюю... как бы...
Лаэртский: Ауру.
Слушатель: Да.
Лаэртский: Понятно.
Геббельс: Скажите пожалуйста, вот вы сказали что вы их удаляете. А где всё-таки вы их накапливаете? В той области, куда вы их складываете, вы не боитесь что они там всё попортят?
Слушатель: Ну, мы их как бы... Там уже нечего портить.
Лаэртский: А, то есть... (кхе-кхе)... Понятно...
Слушатель: Я вот сейчас браткам сказал, так что вы там сидите, никуда не уходите...
Лаэртский: Хорошо, спасибо.
Геббельс: Я могу спуститься, потому что на входе стоит достаточно грозная бабуля, она может не понять... и даже как-то не разделить...
Лаэртский: Да. И ещё я хотел попросить - пусть они денег привезут. Дело в том, что... Поскольку я в данном случае помог в вашей работе нелёгкой, уважаемый Иннокентий, то, я думаю, что они могут меня вознаградить тремя тысячами у.е., евро или дойчмарок. Спасибо. Ничего, что я?.. Просто понимаете, Дмитрий Яковлевич, жизнь тяжёлая...
Геббельс: Я поддерживаю ваше предложение.
Лаэртский: Да. А потом, когда братки полягут, поделим деньги. Вам десять процентов. Ну, сейчас прервёмся, а затем продолжим.
[ ... ]