Беседа с Александром Дугиным. Часть 1

Дата - 20.11.2000 г. Время - [0:15 - 5:00]

Александр Лаэртский - Лаэртский, Александр Дугин - философ
 

Лаэртский: Здравствуйте, геройские отважные орлы, сегодня настало 20 ноября и многие, в общем-то, уже подумывают о том, какого размера у них будет дерево и что они на него навесят и, в общем-то, во что оденутся, в какие наряды, дабы вокруг этого дерева праздновать. Мы, конечно, непосредственно перед самими действиями дадим вам несколько советов... несколько, я имею в виду, десятков советов. Ну, пока что до этого далеко - я хочу сказать, что сегодня в гостях у нашей программы философ Александр Гельевич Дугин. Уже однажды он был у нас, сегодня повторная беседа, так что готовьте ваши вопросы унд мысли, собственно говоря... беседа наша с Александром начнётся, по традиции, после небольшой такой музыкальной паузы. Собственно, всё, что я и хотел вам сообщить.

[...]

Лаэртский: В гостях у программы "Монморанси" сегодня философ Александр Дугин. Здравствуйте, Александр.

Дугин: Доброй ночи.

Лаэртский: Очень рад вас видеть. Со времени нашей последней с вами встречи очень много приходит писем в программу "Монморанси" - дело в том, что я отказался от такого устройства "пейджер", поскольку их стало очень много у всех и везде и это уже стало "моветон"... я решил избавиться и свой просто пожертвовал... Куда - не буду говорить, потому что я скромный... да. Но при этом приходят письма. Огромное количество писем от наших соотечественников из разных уголков необъятной страны...

Дугин: Вы знаете, это очень странно. Дело в том, что, как говорят, после этой программы письма приходят не только вам. Естественно, они приходят мне, но также их шлют в совершенно разные инстанции. Несколько моих знакомых, которые работают в прачечной, говорят, что даже им случайно занесли. Видимо, веер и некий общестатистический обстрел письмами был настолько велик, что они попали в самые невероятные и не имеющие никакого к нам отношения инстанции.

Лаэртский: Да. И второе объяснение этому - то, что они пишутся весьма предусмотрительными авторами в нескольких экземплярах, поскольку если это письмо не получит огласки и отзыва в одной инстанции, то в другой на него, наверняка, обратят внимание. Мы в своё время открыли службу, которая называлась "Открой свою душу и пожалуйся". И все могли присылать свои жалобы куда попало и на кого попало. Все, кто получал эти письма где попало, должны были реагировать на них, чтобы помочь своему ближнему, открывшему душу.

Дугин: По законам статистической физики - это очень правильный ход. Ещё в XIX веке физики открыли, что кратчайшее расстояние между двумя точками - прямая. Но согласно теории вероятности статистической физики, человек, идущий из точки А в точку В, попадёт в пункт назначения с большей степенью вероятности в том случае, если он направляется в точку С, или идёт в любом другом направлении. По большому счёту, физическая вселенная, а человеческая тем более, представляет собой такое огромное количество каверзных неожиданностей, что вероятность получения письма адресатом очень невелика: мало ли, что случится с самолётом, почтальоном, чиновником, а может, сам человек пойдёт и поскользнётся, упадёт. Поэтому намного надёжнее, во-первых: заготавливать несколько экземпляров; во-вторых: посылать их выбором случайных чисел в совсем другое место. С точки зрения статфизики, огромная вероятность того, что письмо, направленное, например, в Ледовый дворец спорта, попадёт в "Эхо Москвы".

Лаэртский: Да, абсолютно точно. Это называется "попетлять". Теперь, если позволите, я хотел бы зачитать вам некоторые из писем. Первое письмо от нашего постоянного радиослушателя. Харальд Эдуардович Подреберный пишет. "Недавно возвращался домой поздно вечером, подъезд был неосвещён. Споткнулся, пишет Харальд Эдуардович, упал... Слава богу, не разбился, но потерял вставную челюсть с золотыми зубами. Поднялся домой, нашёл фонарик... пока спускался, всё излазил, но, видимо, эту челюсть уже кто-то увёл". В диком физическом и духовном состоянии сейчас находится Харальд Эдуардович Подреберный. Следующее письмо - от Константина Евдокимовича Гусли, который проиграл в известный лохотрон свою однокомнатную квартиру.

Дугин: Как Сергей Адамыч Ковалёв.

Лаэртский: Да-да-да... Тоже человек, попросту, в грусти...

Дугин: Интеллигентный - и так попался.

Лаэртский: Следующее письмо - от женщины. Ульяна Николаевна Седло пишет: "Съездила на Грушинский фестиваль, после чего родила пятерню, сама живу в коммуналке, в одной комнате, одиночка с пятернёй"... причём это не имя богатыря - Пятерня, а пять таких грудничин, вполне таких зрелых унд розовых. Ростислав Адольфович Грудка пишет о своём тяжёлом случае отравления кабачковой икрой. Из-за этого он месяц пролежал в больнице, где ему занесли гепатит. А вот письмо от нашего постоянного радиослушателя Владимира Владимировича Путина, он пишет, что недоволен своей работой, потому что всю жизнь мечтал стать пожарным и был бы хорошим пожарным, но не случилось. Я вкратце сформулирую вопрос, который красной нитью проходит во всех этих криках души (сокращенно КД). Скажите пожалуйста, Александр Гельевич, почему же к нашему берегу всё-таки то говно, то палка?

Дугин: Жизнь так устроена... А что же вы хотели - хотелось бы ответить радиослушателям, которые написали такие пронзительные письма, делясь с нами своими проблемами, своим горем. А что же вы, друзья, хотели? Времечко таково! Жизнь такова. Сами выбрали себе такой уклад жизненный, сами теперь ищите свою вставную челюсть в подъезде с фонариком. Тут уж обращаться не к кому. Сейчас в нашем мире каждый за себя. Родил пятерню - будь добр, с ней и возись. Потерял челюсть - сам виноват. Человек человеку волк, как говорит либеральная истина. Это ещё Локк сказал.

Лаэртский: В картах есть такая пословица - ЧЧВ, когда играют в преферанс, а кто-то играет по правилам женского преферанса, "кинг" игра называется. Ему говорят - ЧеЧеВэ...

Дугин: Щас моден детский преферанс... там очень такие простые правила, но, с другой стороны, их совершенно необязательно соблюдать. Детский преферанс...

Лаэртский: Щадящий...

Дугин: Там совсем наоборот, кстати. Поскольку дети, как известно, жестоки - то правила детского преферанса, они ещё более суровые. Единственное, что они постоянно плавают, меняются по ходу игры.

Лаэртский: То есть, в зависимости от характера и настроения сиюминутного игроков...

Дугин: Ну, ещё зависит от того, кто выигрывает.

Лаэртский: Понятно. Да, конечно. И всё-таки, если проанализировать динамику изменений в нашем обществе, в котором мы живём, хотя бы относительно нашей с вами прошлой встречи. Вспомните, в то время таких писем не было, в то время нам писали: "Взял польского ликёра, хорошо посидели"... "Купила колготки в клеточку и кроссовки Adidas"... Конечно, это мелкие, может быть, радости - но всё-таки радости! Сейчас же статистика совершенно другая. Я не знаю, чего бы хотели все эти люди, чтобы выбросило к их берегу. Может быть, как самый лучший вариант, даже и ничего - пусть просто будет чистая вода? Реальность же такова, что это всё приплывает и приплывает. Может быть... верите ли вы в такую теорию...

Дугин: В теорию "чоха", вы имеете в виду?

Лаэртский: Да... Мартына Денисовича Калиброванного.

Дугин: Простите, я думал другое.

Лаэртский: А-а...

Дугин: В "сречу" и в "чоха", есть такая теория "сречи и чоха", которая как раз занимается вопросом того, что прибьет к берегу каждого конкретного человека и всех вместе взятых.

Лаэртский: Да-да-да... Может быть, сперва о ней поподробнее.

Дугин: Там очень сложная система определения настоящего по будущему, что само по себе очень необычно, чаще судьбу предсказывают, исходя из разных предшествующих моментов. К примеру, если увидел ворону, перелетающую слева направо, значит, будет беда, летящую справа налево - две беды.. Такие жёсткие правила авгурического предсказания будущего.

Лаэртский: Они подходят к каждому индивидууму или всё-таки зависит от характера?

Дугин: Тоже меняется. Это надо сопоставить с недельным сном, который видел. Если в сне не было ворон, тогда эти две вороны, которые перелетают слева направо, действительно соответствуют предсказанию будущего. Но хочу обратить внимание, что существует способ гадания наоборот, где не по событиям прошлого определяют будущее, а по событиям предполагаемого будущего прогнозируют настоящее. Как бы ретроспективный анализ.

Лаэртский: Это, кстати, очень правильно, если верить в данную спираль.

Дугин: , Да, футурологическая ретроспекция. Это как раз называется "теорией чоха". "Сречи и чоха".

Лаэртский: Как интересно. Мы где-то года два назад советовали нашим боязливым радиослушательницам... ну, знаете, тёмные были хрущобы, неприятные подходы ко дворам, где-то перекопано... каким образом входить в подъезд, чтобы сохранить жизнерадостное настроение и не бояться получить по голове или вдохнуть неприятный запах элементарно. Мы дали огульный совет - он многим помог, но некоторым навредил. Нужно было встать перед дверью, сказать "чур меня, чур" и три раза повернуться по часовой стрелке на каблуке правой ноги перед входной дверью в подъезд. Много можно было видеть женщин, которые в тёмное время делали это незамысловатое движение. Многих спасло, но многие, конечно, были травмированы. А разработка такого, знаете, индивидуального подхода и его применение на практике - весьма дорогостоящи...

Дугин: Вы знаете, здесь есть довольно универсальное правило. Людям, которые боятся стать объектами или жертвами агрессии, можно универсально посоветовать так называемую бихевиористскую модель поведения, которую разработали современные психологи. Её смысл сводится к следующему: для того, чтобы не быть жертвой, надо быть агрессором. Для того чтобы не стать объектом насилия, издевательства, измывательства - надо стать субъектом насилия. Что на практике посоветовать нашим радиослушателям, которые подходят к своему тёмному подъезду, где нет вахтёра, кто-то сорвал кодовый замок...

Лаэртский: А консьерж убит уже...

Дугин: Ну, это крайний случай уже... Просто темно, хмуро и неприятно в подъезде.

Лаэртский: Да!

Дугин: Следует представить себя маньяком-убийцей. Этот человек должен зайти в подъезд с очень серьёзными намерениями - всякое попавшее ему под ноги живое существо немедленно разорвать, утащить в подвал, где задушить и сожрать.

Лаэртский: Именно маниак?

Дугин: Именно маньяк, причём жестокий, садический, слушающий классическую музыку - как требуют законы жанра. При этом совершенно не важно, какой он на самом деле, даже если это совершенно спокойный доктор из поликлиники. Когда человек находится именно в таком состоянии, и очень хитрым, озлобленным, собранным и предельно кровожадным, входит в подъезд, считается, что сопровождающая его психологическая аура, настолько сильна и заряжена, что отгоняет потенциальную угрозу напрочь. Если кто-то боится вони, грязи - следует поступать таким же образом, не быть объектом потока каких-то дурных состояний, эмоций... ведь вонь и грязь можно распространить и на психологию. Человеческое существо тонкое, не только материальное - подчас и нет никакой вони, а он её воспринимает, ощущает...

Лаэртский: Конечно, конечно...

Дугин: Все зависит от психики и человеческого настроя, поэтому, если сосредоточиться внимательно на том, что ты являешься агрессором, ты являешься безумным, маньяком, вышедшим за рамки...

Лаэртский: Можно сказать просто - "вышедшим за".

Дугин: Да. "Выходя за", ты отбиваешь охоту делать то же самое по отношению к тебе другим людям.

Лаэртский: А вот вы сейчас сказали "быть собранным", и я подумал - может, было бы лучше, входя в подъезд, чувствовать себя не маниаком, а именно сотрудником этого самого СОБРа, ведь маниаки - они, как правило, народ пугливый... Согласитесь.

Дугин: Но очень хитрый. Смотрите: сотрудник СОБРа - он, конечно, не пугливый...

Лаэртский: Не-е-е-ет!..

Дугин: Но он и не хитрый.

Лаэртский: Не хитрый.

Дугин: Представьте себе, что в тёмный подъезд входит сотрудник СОБРа, а за углом прячется хитрый настоящий маньяк. Маньяк, конечно, побаивается сотрудника СОБРа, но только когда сталкивается с ним в светлом помещении лицом к лицу. И вот такой спокойный, самоуверенный, самовлюблённый сотрудник СОБРа проходит, не замечая то место, где, скажем, за...

Лаэртский: За батареей!

Дугин: За мусорным спуском прячется маньяк... Хитрый!

Лаэртский: Мусорный цилиндр такой.

Дугин: Типа колонны.

Лаэртский: Извините, что я вас перебиваю, но колонна мусоропровода построена специально для того, чтобы за ней прятались. Во времена тоталитарного соцреализма.

Дугин: Совершенно верно, но ведь это понятно только тому, кто воображает себя маньяком. Входя в подъезд, он думает: "Где бы мне скрыться? Где бы мне спрятаться? Как использовать ту или иную архитектурную особенность подъезда, окрестности?" И вот проходит мимо него сотрудник СОБРа, и когда он уже прошёл, помахивая своей дубинкой, маньяк сзади без предупреждения набрасывается на него, даже если это женщина, и визгливо его душит. Сотрудник СОБРа не ожидает такой пакости, потому что секунду назад в том месте никого не было, и от растерянности подставляет свою яремную вену, которую маньяк мгновенно перекусывает. Вот вам, пожалуйста! Трусливый, трепетный в каком-то смысле, но очень хитрый и не в своём уме маньяк всегда в конкретной жизненной ситуации победит сотрудника СОБРа. Ваше предложение, конечно, интересно с психологической точки зрения. Есть и такая школа в бихевиоризме, но классическое направление бихевиористской психологии, особенно гештальт-психологии, все-таки советует принимать на себя психологическую маску так называемого маньяка.

Лаэртский: Целиком согласен. Как вы считаете, скажем так, техногенные фобии... У меня есть знакомая, ей всего 17 лет, но уже так она... ... Она просто, если её не взять за руку, ни за что не станет переходить никакую дорогу, даже маленькую лесную тропинку - боится, что её сшибёт автомобиль. Ей нагадала какая-то гадалка, что её ждёт смерть под колёсами...

Дугин: Здесь, Александр, действует такой же принцип: ей надо ездить на машине, причём без прав, не учившись. Просто поменяться местами - если она испытывает чувство ужаса, что её сбивают...

Лаэртский: Извините, я не упомянул еще один важный психологический момент. Она не боится самого факта наезда на неё автомобиля или смерти от автомобиля. К этому она относится спокойно, как ни странно. Ее пугает вероятность показаться смешной людям, которые могут это увидеть со стороны...

Дугин: Которые её задавят.

Лаэртский: Взлёт тушки, отлетающая туфля... что люди будут смеяться и она будет выглядеть неловко.

Дугин: Рецепт снова точно такой же. Можно посадить на дорогу огромное количество надувных поросят, затем сесть за руль и начать их давить. Понимаете, человек больше всего боится того, что ещё не случилось, но может случиться. Если она увидит, как по воздуху разносятся фрагменты этих надувных поросят, которых она сама задавила, у неё произойдет определённый трансферт собственного ужаса, собственного страха, собственного опасения, и субъект и объект этой сложнейшей ситуации, которая является основой её комплекса, просто будет снят. Она увидит, что отнюдь не смешно летать по воздуху в виде фрагментов. Как рукой снимет. Будет через дороги скакать, не остановите. Тут уже другая опасность: она может настолько почувствовать себя уверенной, что вообще ни на какой свет не будет обращать внимания. Будет совершенно спокойно ходить по скоростной трассе, совершенно не обращая внимания на проезжающие машины. Так можно доиграться. Всё должно быть в меру.

Лаэртский: Да, это достаточно интересное решение, но ведь существуют ещё генетические фобии. К примеру, человек, когда он ещё грудничина, ещё пуповина не перерезана, ужасно боится появления на свет. В "Книге рекордов Гиннесса" есть такой Пётр Тамада, который настолько боится окружающего сухого мира, влажность которого значительно ниже, чем влажность материнского пузика, что он сам себя добровольно заключил в искусственное подобие маминого живота, и сейчас, взрослый пятидесятилетний мужчина, всё ещё плавает, кормится через эту самую пуповину. Как ни парадоксально, у него абсолютно не развит желудок. При этом он общается с людьми при помощи знаков и булькания.

Дугин: Это, конечно, серьёзный случай. Можно попробовать посадить его в бассейн, наполненный живыми карпами, он их должен выбрасывать оттуда и смотреть, как они рыпаются на бережку и медленно издыхают там, лишенные влажной структуры. Произойдёт самое страшное, произойдёт трансферт. Я не исключаю, что он может излечиться.

Лаэртский: Вполне возможно, что любовь к острым ощущениям в нем все-таки проснётся. Кстати, что на ваш взгляд скрывается за определением "любовь к острым ощущениям" или "любитель острых ощущений". Имеются в виду не понты, а любовь к риску, которая в той или иной степени присутствует в каждом человеке. Какой отдел головного мозга, какие нервные клетки отвечают за получение кайфа от этого состояния?

Дугин: Если посмотреть метафизически, то немецкий философ Мартин Хайдеггер писал о том, что само бытие человека в его внутреннем, духовном измерении представляет собой риск, но не обычный риск, а "рискованный риск". У Хайдеггера есть такая формула "бытие без укрытия в максимально рискованном риске" - это сущность человеческого существования, поскольку в отличие от большинства предметов, животных, растений и даже существ потустороннего мира человек не является определённым, самотождественным. Это существо, стоящее под знаком вопроса, он всё время на грани. Он может быть отождествлён либо с духовной стихией, либо со звериной. В этом отношении само существование человека есть огромный, колоссальный риск. Чем тоньше человеческая и культурная организация, тем в более высоких и утончённых, сублимированных формах эта рискованность проживается и осуществляется. Есть люди попроще, которые переводят эту фундаментальную метафизическую рискованность в бытовые формы. Мне рассказывали, что очень много людей с Кавказа не пристёгиваются на аттракционах в парке Горького, бравируя перед своими спутниками или спутницами своей удалью. Когда они повисают вверх ногами, они просто гроздьями сыплются с этих аттракционов. Насколько я знаю, сейчас существует такая специальная служба, которая предупреждает людей с кавказской внешностью об опасности...

Лаэртский: Да, хватайтесь не за кепки, а за поручни!

Дугин: Некоторым даже не продают билеты, поскольку это стало массовым случаем. По большому счету, это определённая форма продления, пусть даже в несколько упрощённом варианте, той любви к метафизическому риску, которую более сублимированные и культурные, более образованные и интеллигентные существа обращают в быструю езду... Или в московскую езду.

Лаэртский: Или, например, в секс!

Дугин: Да!.. Но в опасный... В опасный, не в мондиалистский, который прокламируется, а именно в опасный. Чем опаснее, тем интереснее. В этом отношении, чем тоньше структура человеческого существа, тем возвышеннее та сфера или зона риска, к которой он тяготеет. Самая рискованная вещь - мысль, поскольку она открыта всем ветрам. Когда человек мыслит по настоящему, он подвергается колоссальному риску - его просто заплюют, забьют...

Лаэртский: Это в том случае, если он эту мысль опубликует...

Дугин: Нет, в любом случае. Сам факт рождения мысли - это очень рискованная вещь. Философы часто говорят, что слышат в своей голове голоса, которые постоянно критикуют их манеру нового открытия, поскольку критика существует не только в текстах или полемиках, конференциях, дискуссиях, но ещё и сама по себе. Старый пласт мысли или привычные банальные клише - они постоянно крутятся в голове творческого человека, оспаривают его новое открытие.

Лаэртский: Внутренний консерватизм существует...

Дугин: Внутренний консерватизм или коллективно-бессознательное...

Лаэртский: Мне всё-таки кажется, что этот внутренний консерватизм включается в тот момент, когда человек пытается эту мысль сформулировать поподробнее, чтобы поделиться с окружающими. Мысли бывают разные, внутренний цензор, когда уже совсем беспредел - он вступает...

Дугин: Да и внешний не даёт...

Лаэртский: И внешний не даёт, да... вот эти голоса скорее предупреждают не о том, что появилась такая мысль, а о том, что человек готов её опубликовать. Я думаю, что именно так это стоит трактовать, хотя могу и ошибаться.

Дугин: Нет, вы правы. В любом случае это одна из самых ответственных и самых рискованных сфер человеческого существования, одна из самых возвышенных и самых соответствующих его внутренней природе - сфера мысли. Здесь, конечно же, риск колоссален, но на среднем уровне, между аттракционами и сферой философии, существует московская езда. Я несколько раз выезжал из Москвы и видел, что по мере приближения к Москве люди начинают пользоваться и руководствоваться какими-то другими правилами. Например: ездить надо только по встречной полосе, красный свет означает свободный проезд, на зелёном, по московским меркам, можно затормозить и начать кого-то высаживать или с кем-то разговаривать. Также белая сплошная полоса означает возможность её пересечения в любом месте...

Лаэртский: Или, что нужно ехать по её центру.

Дугин: А это, кстати, в зависимости от района. Жёлтая полоса рядом с тротуаром означает круглосуточную стоянку. Место, где должен останавливаться троллейбус или автобус - на самом деле, знак парковки. Это целый ряд московских правил дорожного движения, которые резко отличаются от общепринятых и в других городах практикуемых.

Лаэртский: Меня ещё очень бесят девки, пассажиры и проститутки, потому что около них, как правило, выстраивается череда: один с правой полосы, другой на ней же, но немножко левее... В итоге получается огромный хвост...

Дугин: А вы заметили, что они никогда никуда не уезжают?

Лаэртский: Да! Заметил.

Дугин: Это очень просто объяснить. Наши люди ещё не привыкли к капиталистическим отношениям. Они, увидев проститутку, подъезжают и спрашивают: "Девушка, вас подвезти?"...

Лаэртский: Совершенно тупо думая, что она согласится.

Дугин: Да, но вместо этого она переходит к жёстким либеральным ценовым таксам. Водитель недоумевает: "Какие таксы? Я же со всей душой остановился!" А дальше за ним такой же водитель с душой, за ними ещё и ещё...

Лаэртский: И вот со всей душой и ей работать мешают, и мне ехать не дают.

Дугин: А потом в конце этой душевной очереди кто-то в кого-то вляпывается и там начинается душевная разборка. Поэтому там, где они концентрируются, особенно их много на Ленинском проспекте - там просто сплошные аварии. Проехать невозможно, благодаря такой неразберихе. Видимо, либерализм у нас всё-таки не дал своих глубоких корней, потому что люди ко всему подходят с более человеческим отношением. Видят симпатичную девушку - думают: "Дай, подвезу"...

Лаэртский: Я бы здесь не совсем согласился с определением. Это не человеческое отношение - "видит он симпатичную девочку"... Мы как-то проводили беседу на эту тему. А если он видит мужика? Может быть, этот мужик - он гений мысли, может он стихи пишет, Пушкин современный, просто хороший человек? Может он врач, который людей от смерти спасает? Никогда ни один хрен не остановится, если только он не голубой, и не скажет: "Дружище, давай я тебя подвезу". И если девку видит - то это не человеческое отношение, он хочет всё равно, как говорится "это"... хочет. Поверьте, хочет. Иначе бы он не остановился.

Дугин: Это ведь тоже хорошо...

Лаэртский: Ну конечно!

Дугин: По крайней мере, консервативная ориентация в вопросах пола... Мы, на самом деле, страна нормальная, здоровая. На Западе никто не останавливается у девок с предложением подвезти, а останавливаются с такими очень мелкими меркантильными деловыми предложениями. Тут же чеки, тут же квитанции. А вот мужчине, особенно в Америке или Амстердаме, просто нельзя остановиться у обочины. К нему либо подбегут маленькие негритята с ножичками, либо выстроится другая череда машин, лимузинов с совершенно извращёнными намерениями. Слава Богу, что у нас сохраняется определённый консерватизм: здоровые люди - здоровые отношения - здоровое общество.

Лаэртский: Меня ещё радует наличие противовеса этому непонятному явлению, проявление человеколюбия - то, что есть вполне определённые частники, которые "бомбят", к примеру, самому мне приходилось добираться - естественно, заводится разговор, хотя я очень не люблю беседовать с незнакомыми людьми, но иногда приходится. Он начинает рассказывать - вот стоит девка там... останавливается... Я говорю - ну что, симпатичная девка? Да, говорит - классная... я ей говорю типа там - полтинник. Ей это много... Я говорю: "Ну что ж ты, даун - если симпатичная девка, посадил бы да подвёз. К тому же видно - не проститутка, вроде с душой"... Он говорит: "Нет, пусть ездит на метро тогда. У неё так же, как у меня, две ноги, две руки, пусть зарабатывает деньги, чтоб я её возил". Совершенно меркантильный подход., тоже, кстати, сам по себе не совсем грамотный. И там перегибчик, и там перегибчик... Мне кажется, нужно найти...

Дугин: Мне кажется, что это, наоборот, нормальный подход.

Лаэртский: Да?..

Дугин: Человек принципиально полагает, что нормальная порядочная девушка должна ездить на метро. Откуда у неё деньги? Если у неё есть деньги, то их источник - коррупция, на самом-то деле. Метро, конечно, дорогое, но не до такой степени, чтобы подозревать человека, ездящего на метро, в каких-то нетрудовых доходах. До этого мы ещё не дошли. Там 3 рубля или 4 рубля человек всё-таки способен ещё честным образом заработать. Но если он останавливает машину, это уже подозрительно.

Лаэртский: Подозрительно, да...

Дугин: Просто люди не могут прямо выразить своих идеалистических чаяний - они ведь и не воспитывались в традиционалистском консервативно-революционном духе - поэтому они вынуждены находить косвенные формы изложения своего идеализма, своего романтизма. Это можно понять.

Лаэртский: Интересно, а каким образом наличие метрополитена в определенной местности влияет на менталитет общества? Допустим, убери из Москвы метро. Как может измениться жизнь москвичей? Имеются в виду не возникшие транспортные проблемы, а такое грубое, может быть, слово, и глупое... духовность людей как от этого изменится? Метро ведь сближает... они ж там трутся!

Дугин: Я думаю, что радикальным образом. Во-первых, общественный транспорт - одна из форм позитивной коллективной, социальной и общинной жизни: когда человек находится у себя в жилище, он находится в приватном, индивидуальном, а когда он выходит, он попадает в сферу социального. Есть такой французский философ Ален де Бенуа, он совершенно серьёзно утверждает, что самая главная беда возникла из-за индивидуального личного транспорта. Индивидуальный транспорт - когда человек не покидает сферу приватного, частного, находясь на улице. Так вот, метро - одна из форм наиболее массового транспорта, где люди погружаются в атмосферу общения, метро - коллективная аура. Обратите внимание на символизм спуска и подъёма. В древних традиционных обществах в таких формах происходила инициация: человек спускался куда-то под землю в особые храмы, потом поднимался оттуда. Эти спуск и подъём означают прохождение определённой духовной символической практики, поскольку это как бы смерть и новое рождение: он покидает свет, покидает плоскость людей, затем спускается в ад, а после опять выходит...

Лаэртский: Типа очищенный даже уже.

Дугин: В каком-то смысле да, поэтому существуют столько легенд и мифов относительно метрополитена. К примеру, несколько людей мне рассказывали, что есть станции, которые всё время проезжаешь, особенно на кольце. Стоит чуть-чуть выпить, и на этой станции совершенно невозможно выйти. К таким станциям относится станция "Новослободская". Её чуть-чуть выпившие, задремавшие люди проезжают постоянно.

Лаэртский: Я всё время проезжал станцию "Добрынинская".

Дугин: Это связано с какими-то географическими аномалиями метро, поскольку только внешне на карте этот круг является круглым, на самом деле, есть существенные отклонения от циркулярной формы...

Лаэртский: Да, он может быть эллипсом, а может даже у него аппендикс есть, о котором никто не знает и, возможно, подобные станции находятся как раз в аппендиксе, причём этот аппендикс может быть и внутренним или наружным - выперды у него быть...

Дугин: Люди внимательные, когда немножко выпили, более, что ли, чувствительны к тонким субтильным движениям, к рельефу психологического пространства, они не мыслят грубо, рационально: "Надо на "Новослободскую" - значит поеду на "Новослободскую" - эта логика очень поверхностного, дигитального сознания. На самом деле, человек в большинстве своём мыслит аналоговым сознанием: едет не строго туда, куда надо, а как бы примерно, он едет куда-то... Не в двоичном коде.

Лаэртский: Он едет даже к запаху...

Дугин: Он едет по делу, а это дело тоже представляет некий элемент психического рельефа. Поэтому если выпившему человеку нужно выйти на одной из заколдованных, зачарованных станций, которая не предрасполагает к выходу, он их просто проезжает, и будет болтаться по кольцу до тех пор, пока этот поезд не направится в депо и его не высадят. Или не отправят домой. Очень гуманно у нас до сих пор относятся к людям, очень гуманно. Ну, заснул человек - в линейном отделении милиции его приведут в себя, дадут чайку и отправят домой.

Лаэртский: И отпускают, да... Кстати, мы предлагали, писали даже в Госдуму - знаете, как бывает, метро закрыто, а они всё шастают, шастают, мешают нам, мешают... Мы предлагали, чтобы весь мусор, который набирается в течение дня в двух или одном контейнере у входа, выносили два последних пассажира. Чтобы люди стремились оттуда уходить. Но почему-то этот законопроект не прошёл...

Дугин: А двум первым пассажирам или трём можно давать призы за то, что они рано встали и отправились по делу.

Лаэртский: Да, стимуляция жизни, стимуляция активности (сокращенно СА).

Дугин: На самом деле, мне кажется, что забота о том, чтобы человек сталкивался в своей жизни с неожиданностями - это забота социальной среды. Например, едет человек в метрополитене, вдруг на какой-то станции двери открываются, и ему дарят цветы. Просто так, от метрополитена. Не всем подряд - это слишком жирно - а какому-то одному случайному человеку. Также какую-то станцию можно проехать без остановок. Это даёт определенную спонтанность. Человек сел на поезд Москва-Калуга, хотел выйти на 119-м километре. В расписании было написано, что остановка есть, а электричка её взяла и проехала. Это, конечно, может вызвать ...

Лаэртский: Это бодрит!

Дугин: На первом уровне это может вызвать негативные ощущения - мол, сбивка плана. Но что может быть лучше, чем сбиться с плана, сойти с этой убогой и грубой рациональной прямой, на которой человек живёт...

Лаэртский: Да, почувствовать себя свободным, не зависящим от обстоятельств. Бывает ведь так, что не зависишь от обстоятельств на столько, что зависишь от них полностью и наоборот. Вот в данном случае, это зависимость от обстоятельств: проехал станцию, но сразу же становишься от них независимым. Переключатель такой.

Дугин: Совершенно верно. Кстати, в теории сновидений электрички являются пределом несвободы, поскольку поезд не может свернуть с пути. Таким образом, проезд какой-то анонсированной станции или уход с другой платформы - все ждут поезд на одной платформе, а он на пять минут раньше уехал с другой - вначале вызывают у людей ощущение бешенства...

Лаэртский: И обиды.

Дугин: Да, но всё это - рациональная реакция. На самом деле, если бы люди относились внимательнее к культивации душевных качеств, они были бы рады, поскольку возникает столкновение со спонтанной стороной реальности.

Лаэртский: Конечно, но всё-таки эти оковы мешают им, так сказать, раскрыть свою черепаху... Щас мы прервёмся буквально ненадолго...