Беседа с Александром Черномашенцевым. Часть 1

Дата - 08.08.1999 г. Время - [0:15 - 2:15]

Александр Лаэртский - Лаэртский, Александр Черномашенцев - подполковник, член Офицерского корпуса России, участник боевых действий в Югославии на стороне наших братьев-сербов.
 

Лаэртский: В гостях у программы "Монморанси" сегодня подполковник, член Офицерского корпуса России Александр Черномашенцев. Здравствуйте, Александр.

Черномашенцев: Здравствуйте.

Лаэртский: Я рад приветствовать вас в данной студии, хотя тема нашей сегодняшней беседы будет относительно невесёлая. Я хотел бы изначально попросить вас прокомментировать композицию музыкальную, которая выше прозвучала, чтобы наши радиослушатели ассоциировали её с теми действиями, которые совершаются недалеко, собственно, от нас. Ну согласитесь, что недалеко. Тем не менее, далеко, потому что даже если в соседнем доме сейчас кто-то вывалится из окна - это далеко, а с другой стороны и близко. Но это я что-то запутался, извините…...

Черномашенцев: На самом деле это был гимн Третьей мировой войны, потому что первая мировая война началась там же на Балканах. Это был гимн борьбы сербского народа, славянского, более того, русского народа, против НАТО.

Лаэртский: Скажите пожалуйста, Александр, с какого времени и сколь долго вы находились в Югославии? Потому что МК - миротворческий контингент, который введён - это, в принципе, относительно недавно, и с его вводом вроде бы вы оттуда и ушли. Но вы были одним из первых...

Черномашенцев: И единственных...

Лаэртский: Не могли бы вы немножко поподробнее рассказать о том, как это началось, что сподвигло вас поехать... Кстати, как это получилось? Как туристическая поездка? Каким образом вам удалось просто туда попасть и занять там то положение, которое вы там действительно занимаете или занимали?

Черномашенцев: История вкратце такова. История начала моих отношений, моего попадания туда, на ту местность, далёкую, как вы говорите... Но я считаю, она не очень далеко находится и очень близка по духу для нас, для русских людей. История такова, что в начале апреля я завершил свою очередную незапланированную творческую командировку в один из регионов, горячих и жестоких, и после этого до меня дошли вести, что какие-то регулярные войска НАТО бомбят братский народ - сербов. Я участвовал активно во всех движениях, которые происходили в Москве: митинги, пресс-конференции, демонстрации против НАТО, также в разбомблении посольства НАТО, где мы нанесли ущерб на сто две тысячи долларов... Я и мои друзья, просто русские люди все. Даже я видел одного попа, который с рогатки стрелял по окнам. Не знаю, кто такой. Но просто был поп, который вытащил из одного кармана рогатку, из другого кармана вытаскивал шарики от подшипников и стрелял. По окнам посольства. Американского. Но вот такой мы мощной русской шайкой одолели посольство. И после этого, к середине апреля, меня уже не было здесь.

Лаэртский: Я помню ваше сообщение, когда вы сказали, дескать, Александр, я уезжаю в Югославию... Я как-то, ну не то, чтобы не поверил в это, но отнёсся к этому как-то более чем легкомысленно, потому что для меня всё-таки было как-то загадкой... Вот, к примеру, я приеду в Югославию в тот момент... Куда мне первым делом нужно было бы пойти? Как всё происходило, вы же не просто поехали туда как турист или вульгарный журналист, который, прячась с камерой по окопам, снимает горячие всякие приблуды... Вы же непосредственно участник, более того, вы - руководитель?

Черномашенцев: Абсолютно верно. Как я туда попал - это более чем загадочная история [...] (Здесь немного стёрто, где-то две секунды) ... вот, в одна тысяча девяносто четвертом году...

Лаэртский: Там тоже были какие-то события в то время?

Черномашенцев: Да-да-да-да. И в то время у меня была незапланированная творческая командировка в район Краины, Боснии, Сараево, в тот регион. Тогда были другие события, и разделительная полоса НАТО, также были наши десантники, и так далее... Но в этот раз я поехал туда не представившись, не объявившись, никем, никак... Просто поехал человеком, который открыл себе визу, потому что я знал, что на начало войны наше Правительство, наши люди не помогли никому ничем. Ни одной ракеткой, ни одной таблеткой. И я поехал туда на свой страх и риск, потому что я знал, что к русским людям именно в этой войне будет не очень хорошее отношение. Потому что мы участвовали в переговорах в лице Черномырдина и прочих, так сказать, лидеров, демократического толка... Но ничем мы им не помогли. Даже больше того, потом получилось так, что при продаже Косово мы ещё были в доле. То, что отняли у сербов... Но на самом деле мы были в доле. Потому что мы, больше того, ничем не помогли, так мы ещё вошли в какой-то контингент... И так далее и тому подобное. Страшная ситуация для наших братьев-сербов. Очень страшная. Они потеряли святое.

Лаэртский: Хотелось бы немножко поговорить об албанцах и об Албании. Когда я первый раз увидел репортаж, если вы помните, у них начались все эти путчи, бутчи из-за того, что лопнули их коммерческие банки. Ну, в общем, достаточно такая банальная ситуация... И началось какое-то внутри этой Албании восстание. Меня удивило это огромное количество взрослых людей, которых показывали по телевидению, которые из доставшегося на халяву оружия просто с горя лупили в воздух куда ни попадя. Кстати, так же они стреляли и не с горя, и от радости. Недавно показывали какие-то кадры, у них какая-то там радость, они тоже стреляют вверх из этих автоматов что дети малые. Мне так кажется, что в России ну не то чтобы неправильное представление об Албании и об албанцах... Но и просто вообще такого представления не существует. Не могли бы вы вкратце поведать, кто главный противник или соперник сербов в данной ситуации, и немножечко об истории Албании, об албанцах... Что это за люди, что это их так вдруг вспучило резко, и что им вообще нужно? Сейчас, секунду...

Черномашенцев: На самом деле - их пучит регулярно. На самом деле. Последний факт, о котором я вам могу поведать, Александр, а также нашим радиослушателям... Вы помните такую фирму "Мабетекс", которая ограбила все наши коммерческие предприятия и украла несколько миллионов... Десятки, а, может быть, сотни миллионов долларов на строительстве Белого дома, который был реставрирован после расстрела демократами, когда был там главнокомандующий Альберт Михалыч Макашов - мой старый друг, брат и соратник. Помните эту историю?

Лаэртский: Да...

Черномашенцев: Хозяин этой фирмы, "Мабетекс", оказался албанец...

Лаэртский: Но это же было известно в тот момент, когда подписывались договора и...

Черномашенцев: Всё было известно, но это, опять же, удар в сторону наших братьев-сербов... Но это неважно. Как скажут наши братья-сербы - не бытно. Так вот, на самом деле ситуация такова, что много-много лет назад был такой царь Душан. Душан Силан, который отвоевал эту территорию у турков. Это было Косово и Косово поле, это была святая территория братьев-сербов. После этого по соседней территории, уже, так сказать, в Албании, жили некие албанцы. История этого народа мутная. Они не похожи ни с Европой. У них нет никаких родственников и так далее... Это какие-то омусульманенные цыгане, что ли... Не знаю. Но в Европе у них точно родственников нет. Хотя у них язык мусульманский, но, я думаю, в нем. туркские какие-то начала, потому что я общался с ними... Я думаю, [они приняли его] из каких-то, наверное, тактических соображений, ничего более. И их вселили на территорию Косова поля по ихней просьбе. У них не было никогда ни в каких-то скупщинах, то есть в думах, никаких голосов. Они просто жили на уровне каких-то цыган.

Лаэртский: То есть им разрешили. Дескать, поживите...

Черномашенцев: Да, их пустили в гости. И позднее, что из этих гостей получилось, вы прекрасно видите. Вы прекрасно видите. Если углубимся на пятидесятилетнюю историю назад, то я вам поведаю немножко об этом. Сократим наш абзац истории до пятидесяти лет. Во время Второй мировой войны Эмир Ходжа. Это бывший руководитель коммунистической Албании, он попал под влияние МИ-6 - английской контрразведки. В дальнейшем, это была Вторая мировая война, примерно конец - 44-45 год, под влияние МИ-6 попала Сигуриме - это Державная безбедность, государственная безопасность Албании. И они стали распространять своё влияние уже на Косово поле, то есть на Косово и Метохию. В основном сначала на Метохию. Даже физически это ощущалось тем, что именно в то время началось строительство туннелей. И в течение двадцати пяти - тридцати лет рылись туннели с территории Албании в район города Призрань. Эти туннели были величиной в семнадцать-восемнадцать километров. Вот я, во мне рост примерно 175, но я, немножко согнув голову, могу ходить по этим туннелям. С воздухоотводами, как всё положено. И я мог свободно пересечь, не минуя границу, не пересекая формальные посты и так далее, я мог перейти на территорию Метохии. Два туннеля во время боевых действий сербы нашли и заминировали, один туннель до сих пор не нашли. Но это уже не важно, потому что территорию уже отдали. Не важно, но факт есть факт.

Лаэртский: А вот если найдут? В дальнейшем этот туннель имеет стратегическое значение, нельзя же отдавать землю со стратегическим объектом в руки неприятеля или потенциального даже противника?

Черномашенцев: Уже эта территория пригодна для сербов только для экскурсий. К сожалению, Александр. Только для экскурсий.

Лаэртский: Чья это в основном заслуга, что для экскурсий?

Черномашенцев: Я же говорил вам. Это МИ-6. Это Англия, которая виновата во всех бедах. Тогда они заплатили Эмир Ходже, и распределение... Я продолжу историю, можно?

Лаэртский: Да, конечно, извините, что я перебил вас.

Черномашенцев: И тогда они заплатили первую цену за эту землю, и соотношение сил было таково, что именно в этот момент, на конец Второй мировой войны, за которую албанцы поплатились тем, что находятся под землёй. Всё, что выше, всё, что выше от земли - кукуруза, горы... Все, что на гОрах растет, извините, не горы, а внутри гор уже было чужое. Все это было ихнее. За это они [англичане] их пустили в другие области влияния, над которыми имели свои владения. А всё, что ниже - это уже принадлежало им, принадлежало Англии. Что они предоставили взамен? Они им предоставил рабочие места хорошие в Европе. От пяти тысяч марок и выше, то есть от трёх тысяч долларов и выше. Потом они разработали им абсолютно адаптированную под мусульманство программу с развитием детей и так далее... Именно вот это и явилось ключом к тому, что явилось глобальным бедствием. Они их пустили в свой бизнес. Никому не секрет, что Англия контролирует 90 % наркобизнеса во всем мире через свою структуру МИ-6. Они их пустили в основном на транспортировку по всей Европе, а также они участвовали в транспортировке в Латинской Америке и в Африке. Эти лица албанской национальности, замкнутые, благодаря своей национал генеративной какой-то там структуре... Дегенеративной, вот так.

Лаэртский: Извините, что я вас перебиваю... Как-то в приватной беседе вы рассказали мне весьма интересную историю. Я спросил насчёт... У меня был вопрос касаемо половой жизни на войне, особенно с представительницами вражеской стороны. Вы сказали, что не просто неинтересно, а даже нельзя. И рассказали историю о жизни албанских семей. Может вы сейчас расскажите её тоже, чтобы слова о некой такой дегенеративности подтвердить обычаями попросту?

Черномашенцев: Вкратце это примерно выглядит так, Александр. Мы не будем расходиться в чувствах и эмоциях... Все примерно выглядит так. Албанцы живут кланово, и ихние такие половые ритуальные услуги, которые они друг другу предлагают, примитивны. Примерно [они] выглядят так. Когда женится молодой парень в возрасте до двадцати лет, который ещё не знает жизни, естественно, у него нет никаких денег... У мусульман принято выкупать своих жён. За него папа платит какую-то сумму порядка двадцати тысяч долларов и выше. То есть двадцать тысяч долларов - это порядка тридцати тысяч марок. От тридцати тысяч марок и выше, потому что на этих территориях больше дойчмарки проходят. И, кстати, в Европе единственная страна, которая пользуется долларами - это Россия. И мы молимся этим долларам, я не понимаю ничего, но такова жизнь. Неважно. И тридцать-пятьдесят тысяч марок стоит хорошая девушка.

Лаэртский: Естественно, папа эти деньги заработал тоже на наркоторговле в молодости? Ну откуда человеку, живущему по сути в горах, взять двадцать тысяч долларов?

Черномашенцев: Об этом история умалчивает. Мы же разговариваем о половых отношениях.

Лаэртский: Прошу меня извинить.

Черномашенцев: И дальше ситуация происходит таки образом. Он сыну говорит: "Женился? Всё хорошо, но ты же мне деньги должен... " - и отправляет его в иностранство. В Германию, в Швейцарию, в Данию, в Бельгию... Куда есть дорога, и откуда идет дорога. Кстати, наркотики в Европе называются "дорогой", "драгой"... И дальше ситуация такова. Человек уезжает на заработок денег и остаётся у него жена. И вот он приезжает, счастливый, через четыре года. Через четыре года человек возвращается, приходит к папе и говорит: "Папа! На тебе долг. Пятьдесят тысяч марок!" - смотрит, а у него уже трое детей... А ему папа и говорит: "Сынок! Но ведь время-то идёт!" - честное слово, Александр. "А время-то идёт, сынок!" - и вот на таком уровне продолжаются отношения.

Лаэртский: Мало того, существует ведь такая версия, может это реальность, в случае гибели мужа женой могут пользоваться братья оного, погибшего...

Черномашенцев: Абсолютно верно.

Лаэртский: Практически дикое кровосмешение. И то же самое, что с портретом Павла, который висит у нас. То есть их должно пучить в глаза и какое-то быть, то, что называют голубая кровь, это же...

Черномашенцев: Гемофилия?

Лаэртский: Да, да. Это один из признаков такого вырождения, связанного с кровосмешением родственным... Но скажите, Александр, а как же тогда, что люди, которые живут такой странной жизнью, достаточно организованно вдруг начали военные действия против другого народа? Ну понятно, что их на это воодушевляли вот эти самые МИ и так далее... Но тем не менее. Среди них есть тоже какие-то люди с выдающимися способностями организаторов... Приходилось ли вам общаться с такими людьми? Выделять из целого народа, из албанцев, каких-то личностей, есть ли там такие?

Черномашенцев: Вернёмся к портрету Павла. Я не верю, что в царской семье были какие-то такие же проблемы. Я в это просто не верю. Очень много наговаривали на царевича Алексея, я в это не верю...

Лаэртский: Да я не про царей. Я про нашего Павла, который этажом ниже. Это их [...] (слово неразборчиво)...

Черномашенцев: Я понял. А этот - может быть. Он современный, молодой, энергичный. И семья его тоже прожила

Лаэртский: Неплохую жизнь...

Черномашенцев: Возле Большого театра

Лаэртский: Да, да...

Черномашенцев: Неважно. Извиняюсь, Александр, всё-таки мы, и ты, и я, мы не оскорбили монарших особ. А что касается этих людей, я могу сказать так. У всех малых народов, будь то чеченцы, дагестанцы... И какие сейчас проблемы, вот мы "Вести" с тобой слушали, и так далее... У всех малых народов существует комплекс мелконациональный. Если мы возьмем терминологию, которая относится к терминологии ведущих психологов мира, таких как Карнеги... Это гомосексуальный комплекс, это когда малые народы трутся возле друг друга, малые люди сгущаются, и друг за друга готовы сделать всё. Невзирая на нормы общественной морали... Они на это не смотрят. Это проблема. Это та проблема, над которой бьются многие учёные, но ничего сделать не могут. А всё заключается в том, что даже если их количество превышает, они всё равно живут кланово. На самом деле они не чувствуют связь между временем и людьми. Они видят своих родственников, а дальше они ничего не видят. Потому что им приятно, они же ждут, они же знают, что кто-то умрёт, кому-то кто-то достанется после смерти, как ты об этом раньше сказал, так они и живут. В замкнутом цикле, в замкнутом пространстве.

Лаэртский: Ну это местечковые дела... Но есть, наверняка, и продвинутые представители албанцев... Какие-то люди, совершенно живущие в цивилизации, в городе, которые знают какие-то большие ценности, нежели местечковость?

Черномашенцев: Есть, конечно. Но вот, например, возьмем общеизвестного американского политика, конгрессмена, которого зовут Боб Доул. Это на прошлых выборах, это были выборы в президенты Америки, и Боб Доул был всё-таки противник Клинтона, реальный противник, он по национальности албанец, как ни странно. И всё, что было связано с ним, было очень неприятно на Косово и Метохии. Если хотите, я вам об этом поведаю. Вы не против, Александр?

Лаэртский: Нет, безусловно. Я с интересом слушаю.

Черномашенцев: Боб Доул снабжал... Англия снабжала рабочими местами, а также обеспечивала всю медикаментозную и другую помощь экстренную, которую помогал... Кстати, во время боевых действий, когда мы разбивали больницы, из организации, которая полностью находится под влиянием Центрального Разведывательного Управления Америки находили книжицы, которые писались на английском и албанском языке, которые объясняли... У меня, кстати, эти материалы есть в наличии, могу их предъявить следствию, в международном суде в Гааге... Если только меня судить не будут за это... Где написано на английском и албанском языке... Но я уверен, что их-то судить не будут за это, потому что это ихний суд, а меня могут. Поэтому, Александр, я не в суде. Я с вами разговариваю. И с нашими благородными и чистыми радиослушателями. Потому что это Россия, это моя страна. Ну далее. Боб Доул снабжал этих людей полностью всей гуманитарной помощью. Он эти деньги крал у американцев, у честных граждан, и сейчас продолжает красть. Все албанские люди в Косово и Метохии, а также на территории самой Албании, никто не покупал такие вещи, как сахар, стиральный порошок, мука, мыло, шампунь. Всё, что необходимо человеку в обиходе, всё это доставлялось в виде гуманитарной помощи из Америке. С логотипами американскими. Масло и так далее... Вплоть до общепринятых продуктов питания. Даже крупы, они доставлялись в виде гуманитарной помощи. Вот, например, два месяца назад Ангола и Заир подписали совместный контракт. От безвыходности. Кстати, меня туда приглашали, но я только вышел из госпиталя, у меня ещё не было здоровья, да тут ещё жена ко мне собиралась приехать, туда... Я поэтому и не поехал в Африку. Там с одной стороны была международная организация "Дикие гуси", все её знают, а с другой стороны "Легия странс", это французский легион. И те и те звонили, приглашали меня. Меня, моих боевиков... Но я отказался от этого, но неважно. Они подписали контракт на ведение боевых действий на четыре месяца. Что им это даёт? Они четыре месяца воюют, а за это получают на ближайшие пять-восемь лет все продукты питания от ООН: "Ну вот воюют, давайте им поможем..." У них же ничего нет, кроме пустыни и песка, и маймонов, которые бродят по пустыне, иногда ещё воруют продукты питания у людей, и злых зулусов. Как их называют в передаче "Каламбур" - зусулов. А здесь ]албанцам] ничего не нужно было делать, ничего. Боб Доул снабжал всех бесплатно, как только...

Лаэртский: Полная халява практически...

Черномашенцев: Полная халява. Ихняя была задача - плодиться и размножаться. Арифметика проста: имеешь пять сыновей - троих в Европу, зарабатывают деньги. Соответственно, пользуешься благами и жёнами, а женили их, как правило, до тоГо, как, а не после тоГо как. Троих отправляют в Европу, одного отправляют в армию местную воевать, одного оставляют дом охранять. Он помогает папаше, потому что папаша... Представляешь, три жены осталось молодых...

Лаэртский: Приходится ещё и этих тоже обслуживать

Черномашенцев: Конечно. Надо же как-то общаться с ними, успокаивать их...

Лаэртский: Александр, скажите всё-таки. Ну неужели вы за время ведения вами боевых действий на территории Югославии, там Албании, и вообще не встретили ни одного албанца, который вызывал бы хоть одну симпатию. Я вот не поверю в это. Даже не знаю, какую можно взять национальность... Не хотелось бы так плотно затрагивать геополитику, но тем не менее. По-моему, нет такой национальности, в которой нет достойного представителя, деяния которого могут извинить попросту какую-то отсталость, дикость всей остальной его нации. Вы же там были. Вы, как сами сказали уже выше, вы общались, разговаривали с албанцами... Вообще там наглухо, я так понимаю?

Черномашенцев: Вы представляете, я не встретил ни одного. Я не скажу, что я человек необразованный, не разбираюсь в людях, в психологии и так далее... Я этого не могу сказать вам, потому что и по долгу службы, и так, при личном интересе приходилось интересоваться всем этим, но при всем при этом я не встретил ни одного албанца, с которым можно было бы просто пообщаться о чём-то хорошем... И просто каких-то культурных людей: писателей, поэтов... Ну не знаю, никого не встретил.

Лаэртский: Александр, и, я думаю, уже нам нужно перейти непосредственно к событиям внутри данных боевых действий. Всё-таки у большинства нашего населения, наших радиослушателей, представления о такой локальной войне ограничивается просмотром кинофильмов, в частности, "А зори здесь тихие" и так далее. Каким всё-таки образом реальная, современная война с реальными, современными технологиями, не включая туда ядерные, отличается от того, что мы видели по телевизору в многочисленных фильмах о Второй мировой войне, ну и так далее. Как всё это проходит? Насколько это хаотичное движение? Вы командовали большим количеством людей, и было ли над вами какое-то начальство, или вы принимали единоличное решение: дескать пойду в том направлении, в Албанию и там что-нибудь такое... Либо всё-таки был единый командный пункт, единый стратегический план... Как всё это было?

Черномашенцев: Безусловно, это была централизованная команда. Я воспринимал только централизованные команды. Иногда, конечно, сам хулиганил, но мне простительно, потому что я был всё-таки гражданин России, хотя и был подполковником...

Лаэртский: А самостоятельность в данных случаях не вызывала нарекания со стороны равных вам по званию югославских военных: ну, дескать, ему-то всё можно, а вот нам нельзя? Какой-то, может, нехорошей завистью... Вы, например, куда-то ушли самостоятельно, а там необходима помощь - к примеру, вас окружили, ещё что-то. Они говорят: "Ага, вот человек выскочил, вот не будем помогать!" - такие моменты не внушали опасения?

Черномашенцев: Я согласен с вами, это было на самом деле, и мои югославские товарищи много раз на это сетовали. Но из всех ситуаций, буквально спустя несколько часов, я выкручивался сам. И всё, что касалось моей личной безопасности, безопасности моего личного состава, тех людей, которые воевали со мной... А у меня всё-таки воевали все, 99 процентов, 99.9 - всё-таки я один был русский, и у меня не было ни одного русского... Были какие-то нарекания, соответственно, были. Но всё это прощалось, всё это пропускалось только потому, что все акции и операции военные, которые я производил на территории Косова и Метохии, они все увенчались успехом. Ни одна операция не прошла даром. Ни одна.

Лаэртский: Может вы расскажете нам, хотя бы вкратце, о ряде этих операций, чтобы люди представили себе реальную картинку происходящих сражений, а не просто как через кинокамеру этого, ну, который снимает для телевизора, забыл, как он называется, извините...

Черномашенцев: Ну я тоже не знаю, я видел нескольких журналистов...

Лаэртский: Вот, точно. А! Вспомнил. Тележурналист.

Черномашенцев: Тележурналисты, да. Часть из них погибли, которых я видел. Вообще, наверное, хорошие были люди, но они, по-моему, разговаривали на каких-то иностранных языках. А я вообще, когда слышу какие-то неславянские языки, я нервничаю, Александр. Вы знаете, я нервничаю, честно вам говорю. Это так же, как я выпью "смирновки" и встречу человека армянской национальности или чеченской, например. И нервничаю. Потому что армяне косят под наших братьев по вере, а чеченцы явные антагонисты.

Лаэртский: Не, ну всё-таки известно, что армяне - это достаточно старые православные люди с огромной культурой, то есть народ сам по себе исторически очень неплохой, на мой взгляд, то есть я встречал очень замечательных армян. Насчёт чеченцев - не знаю, знакомых не было, к сожалению. Хотя есть у них, согласитесь, одна положительная черта - это их отношение к смерти. Кстати, вы сказали, что у албанцев, несмотря на ту же самую веру, отношение несколько другое. Меня это удивило.

Черномашенцев: Вероисповедание тут не имеет значения, имеет ихняя социальная и другая принадлежность. А что касается армян, Александр, я лично сам, а я верю себе, я хороших армян не встречал ещё в жизни. А их было очень много. Даже посмотрите, какая ситуация в стране происходит, в нашем городе - смотрите, что здесь делают армяне. Даже если их сравнить с азербайджанцами, то азербайджанцы, хоть их и много, они ведут себя скромно. Они ведут себя просто скромно, по-мусульмански. А армяне - они не признают никаких, ни политических, ни каких других организаций, они безголовно верят Кепке... У нас человек есть такой, в кепке ходит в городе, один такой. Они ему верят и не признают других больше инстанций, никаких. Они говорят: "Мы любим и работаем с Кепкой".

Лаэртский: Ну если так сложилась ситуация, то, как говорится, сидишь у кормушки - кушай ложкой. То есть как-то сложно обвинить людей, которые оказались в такой ситуации, например, если бы мы с вами были в Ереване и дружили с тамошней Кепкой, я думаю, что наши действия были бы аналогичными, согласитесь. Я не то что там заступаюсь за кого-то, я просто пытаюсь эту проблему, она действительно реально существует, рассмотреть гибко...

Черномашенцев: Я верю в это, я в это верю. Но вы, так же как и я, мы являемся интеллигентами...

Лаэртский: Да!

Черномашенцев: Безусловно. И мы бы всё-таки смотрели по сторонам. И когда бы мы увидели, что все люди находятся без денег и влачУт свое существование от зарплаты к зарплате, которая приходит в течение полугода, мы бы всё-таки разочаровались в Кепке. Но эти люди не разочаровываются...

Лаэртский: Здесь есть ещё другой момент, что если бы я находился там в Ереване или... Да где бы я ни находился, в другом месте, в гостях... Я не буду вызывающе класть нога на ногу в общественном транспорте, громко орать что-то на своём языке - то есть, я буду чувствовать себя гостем, это основное правило. Поэтому, конечно, элемент правды в ваших словах есть. Что касается Кепки - я думаю, что мы же не знаем, какие там отношения. Вполне возможно, что это и предусмотрено... Ну мы-то сейчас разговариваем об Албании, может быть, туда вернёмся, непосредственно к действиям. Ваша поездка туда, ваша командировка, она, на ваш взгляд, повлияла на улучшение благосостояния сербов?

Черномашенцев: Да, конечно. Повлияла. Во время моего присутствия там все сербы жили очень хорошо. А также албанцы, которые не смотрели косо, не делали никаких резких выпадов в адрес моей разведдиверсионной специальной единицы, а также в сторону военной полиции и других структур, которые там контролировали ситуацию, они все жили очень хорошо.

Лаэртский: И албанцы тоже?

Черномашенцев: Албанцы жили очень хорошо. Я про них и говорю

Лаэртский: Я понял, мне просто показалось, что я немножко ослышался, потому что, судя по вашему к ним отношению, вообще получается треугольник, попросту говоря: вот сербы, вы и албанцы. Я не могу себе, исходя из выше вами сказанного, представить себе мирное существование трёх единиц данного треугольника. Даже если он рядом ходит и не смотрит, мне кажется, всё равно может попасть под горячую руку, получить по загривку. Попросту говоря, даже до летального исхода... Или были случаи, когда прямо вместе ходят, беседуют?

Черномашенцев: Было дело. Было. Было дело и под Призранью, и под Приштиной, и возле границы Везде ...были такие ситуации. Но те албанцы, которые хотели быть лояльными, они остались живы и до сих пор проживают в Албании... Понимаете, ситуация такова, что это тот вид народа, который, когда им было нужно, выкидывали три перста раскрытых, выкидывали три перста, раскрытых: отец, сын и святой дух. А когда вошли НАТО, и пошли уже войска из Албании ихние, Освободительная Армия Косова, они выкидывали только два: виктория-победа. Это проститутствовавшая нация, по большому счету, но мы к ним относились лояльно. Когда они этого хотели, когда они это показывали явно, мы делали вид, что мы им верим. Мы их не трогали. Только в основном трогали тех, которые оказывали нам какое-то сопротивление.

Лаэртский: Кстати, в связи с сопротивлением мы и разовьём тему в следующем часе, сейчас мы ненадолго прервёмся. Напоминаю вам, что в гостях у нас подполковник, член Офицерского корпуса России Александр Черномашенцев.

Звучит дэбильная и тупая песня. Конец первого часа беседы