Утро Ивана Багратионовича

Утром 30 февраля 2002 года Иван Багратионович как обычно вышел из дверей своего дома с красной крышей. Иван Багратионович любил свой дом. Из всего дома он особенно любил крышу, которая частенько съезжала и иногда грозилась уехать навсегда и бесповоротно, но почему то всегда оставалась, видимо понимая, что без нее Иван Багратионович захиреет, заболеет и возможно даже помрет от неизвестной болезни, название и симптомы которой впоследствии откроет известный в будущем инженер-изобретатель Тапочкин, за что и получит Шнобелевскую премию (посмертно).

Иван Багратионович сел в свою старенькую вишневую девятку, завел мотор и затянул хриплым голосом жуткую похмельную песню, разобрать слова которой можно было лишь приняв на грудь не меньшую дозу, чем вчера принял И.Б. на дне рождения очаровательной секретарши Верочки. К слову сказать, грудь Верочки оставляла желать лучшего, и на гордое звание «вымени» претендовать не могла, что конечно же расстраивало очаровательную Верочку, но не являлось самой большой проблемой ее физического состояния. А проблема эта заключалась в татуировке, которую глупая девочка сделала в пятом классе. Поддавшись на уговоры подружки Маши, девочки, воспитанной в духе строгой комунистической морали, дурочка поместила на одной из своих необъятных (в отличии от груди) ягодиц необъятных же размеров герб великой державы – СССР (в цветовом разрешении high color), размерами превосходивший саму ягодицу, и поэтому испытывала некоторые проблемы в половой жизни, стесняясь принимать одну из самых известных поз Камасутры, после того, как ее последний любовник, известный всей стране рыжий со старинной русской фамилией «Аусвайс» пообещал публично отрезать данную филейную часть, в качестве компромиссного варианта предлагая заклеить ее подходящим по размеру цветным плакатом с рекламой медного купороса производства Самарского физическо-химического комбината.

Задумавшись над тем, как помочь секретарше справиться с этими сложными жизненными проблемами, Иван Багратионович не заметил, как машина поехала и не замечал этого до тех пор, пока не врезался в быка, пасшегося прямо посреди дороги. Бедная скотина не ожидала подобной подлянки от матушки-природы и стала медленно отбрасывать копыта. Замедленность откидывания копыт минут через 5 стала нервировать И.Б. и он решил ускорить процесс, вторично протаранив животное, на сей раз предварительно укрепив переднюю часть автомобиля листом железа с завернутой внутри чугунной болванкой. После этого процесс отброса копыт значительно ускорился и через 46.8 секунды И.Б. наконец то смог подобрать копыта и положить их в старую авоську с целью продажи на городском базаре местным спекулянтам или обмена на бутылочку пива для опохмела. Очередной раз задумавшись, И.Б. хотел было также отрезать у быка вымя, но вовремя вспомнил игру «быки и коровы», в которую играл в далеком детстве и отказался от своего замысла. К сожалению бык не смог оценить великодушие одного из царей природы, а также венца ее творения, потому что душа его в эти минуты находилась уже на довольно большом расстоянии от тела, и расстояние это с каждой секундой все увеличивалось.

Еще через 10 минут И.Б. понял, что заблудился. Его компас, верой и правдой служивший даже в низовьях реки Амазонка, что не раз спасало нашего героя от встречи со злыми крокодилами и бармалеями в диких африканских саваннах и прериях, на сей раз работал с заметными перебоями, вызванными влиянием двигающейся в сторону И.Б. курской магнитной аномалии. В последнее время аномалия активно мигрировала уже по всей курской области, потихоньку норовя выходить за ее пределы и осваивать сопредельную Белгородскую область. Депутат госдумы В.В. Жигановский пытался было использовать этот факт в своей избирательной кампании, баллотируясь на пост губернатора края (с трудом понимая значение этого иностранного слова) но темные и забитые еще при первых большевиках – ленинцах крестьяне и рабочие белгородчины не оценили прогрессивных идей депутата и дружно проголосовали за кого то другого, забитого до такой же степени, как они сами, и такого же темного, как они. Более того, этот новый избранный губернатор был видимо наиболее темный из всех, так как был негром преклонных годов. Попытки выучить русский язык ни к чему не приводили, и даже мысль о том, что на нем разговаривал Ленин, не могла дать качественный толчок в деле образования дикого туземца, хотя он неоднократно видел Ленина в гробу, специально приезжая для этого на Красную площадь в центр столицы каждую неделю вечером в пятницу. Милиционеры, следящие за порядком при входе узнавали его, приветствуя почему то иностранными словами «Фак ю», на что он радостно отвечал «я, я», на жутком немецком языке с зимбабвийским акцентом. При этом никто из его родственников никогда не был в чудесной и удивительной стране Зимбабве, давшей миру двух братьев – теннисистов и впридачу сестричку по фамилии Блэк. При этом их цвет их кожи резко контрастировал со столь простой фамилией, так как был весьма белым, даже с каким-то розоватым младенческим оттенком, который говорил о том, что счастливая семейка до сих пор не вышла из грудничкового возраста, собираясь пребывать в нем до самой глубокой старости.

Между тем Иван Багратионович уже стоял в плотных рядах городского рынка плечом к плечу к лицам кавказской национальности. Национальность правого лица можно было определить как на четверть грузинскую. На остальные 3\4 национальность не поддавалсь даже приблизительному определению. К такому выводу И.Б. пришел, перепробовав множество разных методов определения, начиная с внешнего поверхностного осмотра и заканчивая применением новейших и точнейших приборов современной компьютерной индустрии. Национальность же левого лица определить вообще не представлялось возможным, так как лицо было покрыто густым слоем грима и грязи вперемешку с волосами, что при одном взгляде на него приходилось признавать справедливость теории Дарвина о происхождении человека. Столь убедительное доказательство своей теории Дарвин к сожалению использовать не мог, так как его бренное тело давно уже покоилось в недрах матушки-земли, а душу в этот момент догоняла душа быка (разветвление алгоритма. Кто не помнит про душу быка – переходят в начало рассказа и читают вторично), летевшая с гораздо большей скоростью по отношению к душе Дарвина.

Через примерно 48.9 минут копыта наконец были проданы случайно зашедшему на базар черту, который возвращался из командировки в рай с целью обмена опытом и подписания договора о гуманном обращении с грешниками. Новые копыта пришлись черту впору, о чем говорила радостная до ушей хитрая физиономия, от которой совсем по человечески разило перегаром с такой силой, что правое и левое лицо отступили на два шага назад и закрыли лица рукавами сарафана стоявшей рядом продавщицы роз и тюльпанов. С утра она продала лишь три цветка, причем все три одному и тому же человеку, спортсмену и охраннику фирмы с таинственным названием КФС.

Фирма находилась на грани разорения, и ничто уже не могло ее спасти.

Утро плавно перетекало в день.